Когда до клинка осталась всего пара шагов, я резко разорвал уже сложившийся ритм, приблизился и двинул Сяаню ногой в живот. Тот отскочил и перекатился, а я рывком преодолел расстояние до Чаавэй и подхватил оружие. Мы вновь сошлись в ближнем бою. Удар, удар, подсечка, перекат. Пока удавалось отделываться только царапинами, но надолго ли. Я всеми силами гнал от себя мысль, что схватка должна закончиться смертью одного из нас. Понимал, если начну об этом думать, проиграю.

Осознал тупиковость ситуации и Сяань. И пошел ва-банк. Вновь двинувшись навстречу мне, он вдруг метнул Чаавэй в правой руке. Не знаю, как мне удалось уйти. Я даже не успел ничего понять. Тело словно само вдруг наклонилось вбок, пропуская вращающийся диск в опасной близости от глаз, и затем развернулось на месте, взмахнув в воздухе клинками. В левый со звоном ударился оставшийся Чаавэй Сяаня, а вот правый... Даже если бы я хотел, я не смог бы остановить свою руку. Но в тот момент меня ослепила вспышка гнева на этого мерзавца, от осознания того, как близок я был к смерти. Чаавэй в моей правой руке рассек горло Сяаню, врубившись почти до позвоночника. Парень по инерции налетел на меня и рухнул на песок, обильно орошая кровью все вокруг. Я сглотнул и отвернулся. Нет, тошноты я не чувствовал, как и угрызений совести, но больно уж неприглядное зрелище вышло. И первым, что я увидел, было отстраненное выражение лица Циньчжоу, сжимавшего в руках Чаавэй Сяаня. Поразительная реакция, я бы точно не успел. Цайгао сидел с довольным лицом, явно радуясь итогу боя. Чжоуцзаянь был хмур и смотрел на меня таким взглядом, что хотелось поскорее сбежать.

- Духи видели все! - объявила Айкахон. - Видели они, что зажглось сердце Рена-Проводника искрой ярости и обрушил он ее на врага. Мужчина он, сомнений нет тут. И отныне имя твое будет...

- Прости старая Айкахон, - прервал я ее под ропот собравшихся, - но имя Рен даровали мне духи, с ним и останусь. Дар великого духа Чаациньшу в этом имени, теперь достоин его буду, - нет уж, спасибо, не хочу я получать местное имя, мне и своих хватает.

- Мудр великий дух Чаациньшу, и духи младшие склоняются пред волею его, как и старая Айкахон. Рен твое имя отныне и навеки. Ступайте теперь, мужчины и главы семей.

На этом вся незамысловатая церемония и закончилась. Двое глав семей с поклонами помогли Айкахон слезть с возвышения. А я направился за Урцей, украдкой поманившим меня за собой. Итак, мужчиной меня признали, а стало быть, новая цель - храм.

Мы сидели в просторной комнате. Я, Цайгао, Циньчжоу и Урца. Вчетвером мы сидели и молчали. Я понимал, все ждут от меня чего-то. Но чего? Я не знал, и потому молчание затягивалось.

- Вижу, вопросы Проводника терзают, - нарушил тишину Цайгао. - Спросить их должен ты, и сам тогда поймешь, то дальше делать должно.

- Что будет делать Чжоуцзаянь? Он будет мне мстить, да?

- В ярости он, верно. Но поединок ваш честным был, духи это признали. Не посмеет он против тебя выступить.

- Цайгао прав, но и не прав, - произнес Циньчжоу. - Чжоуцзаянь не посмеет тронуть тебя в деревне, то правда. Но лес - иное дело.

- Хо! Духи послали Проводника, чтоб в храм пошел. Как Чжоуцзаянь посмеет против них пойти?

- Не верит он в угрозу из храма, - покачал головой Циньчжоу. - Считает, вымысел то твой, чтобы в деревне власть сохранить. Спешить нам нужно, и ради Проводника, и ради самих себя.

- Он ради славы своей всех нас на гибель обрекает! - воскликнул Урца. - Главы семей должны об этом знать.

- Терпение, Урца, - прервал его Цайгао. - Тщеславен Чжоуцзаянь, то правда, но не глуп. Не верит мне, что ж, пусть будет так. Хо! Решено. Отправишься, Циньчжоу, с Проводником к храму. И дочь свою возьми, она достойный воин.

- Да будет так. Выступаем завтра на рассвете, - кивнул Циньчжоу. - Кого еще пошлешь с нами?

- Яньонг, мой старший сын пойдет. И двое охотников из семьи Шаогаяна. Сил хватить должно вам, чтобы до храма дойти. А дальше от Проводника зависит.

- Цайгао-старейший, могу я узнать, что же за угроза от храма исходит?

- Сие не ведомо мне, Проводник. Но духи лгать не станут. Давно-давно старый хранитель сказал, что глаза духов храма красными стали, беды это признак, и нужен Проводник. Подробней хочешь знать, спроси хранителя.

Ну ладно. Значит, храм.

- Далеко ли до храма идти?

- День, если помех на пути не будет, - ответил Циньчжоу. - Дольше, если наткнемся на леррунгов или воинов Чжойган.

- Путь долгий завтра предстоит. Отдыхай, Проводник, вставать на рассвете завтра.

Как и договаривались, мы покинули деревню с первыми лучами солнца. Нас было шестеро. Кроме меня и уже знакомых Циньчжоу и его дочери, к храму отправились трое зрелых мужчин-охотников. Яньонг, сын Цайгао, неуловимо похожий на отца, но более массивный, Шуаньдао, суровый одноглазый охотник со шрамом через все лицо, и Хэньцо-охотница. Все несли с собой Чаавэй, кирык и акрыц, которым помогали при ходьбе. Выдвинувшись с утра, к полудню мы приблизились к подножью местных гор. Местность ощутимо пошла под уклон, и в этом месте мы сделали первый привал.

- Легкая часть позади, - обратился ко мне Циньчжоу. - Впереди высокие деревья, владения леррунгов. За ними склоны скал, где можно встретить патрули Чжойган. С ними можем разойтись миром. Храм - общая святыня.

- А что вампут?

- Вампут не здесь, он высоту не любит.

На этом наша беседа завершилась, и мы приступили к трапезе. С собой у нас были завернутые в тряпицу лепешки из пресного теста и сушеные плоды. Все это время Цэйхонгшу кидала на меня настороженные взгляды. Наконец, мне это надоело, и я прямо спросил у нее:

- Зачем ты это делаешь?

- Делаю что?

- Смотришь на меня, когда думаешь, что я не вижу.

- Поняты пытаюсь. Кто ты и каковы твои помыслы, - охотница повернулась ко мне, глядя прямо в глаза. - Все говорят, что ты Проводник, но это не ответ на вопрос, чего ты хочешь. Цайгао-старейший верит в твое предназначение, но веришь ли ты? Или просто сбежать хочешь в мир духов?

Вот блин, а девчонка оказалась чуть ли не дальновидней всех остальных. Ведь и правда, если мы встретим сейчас на пути проход, я даже не знаю, как именно поступлю. Вполне ведь могу просто бросить все и сбежать. Да, я прошел обучение и испытание, но это не примирило меня ни с этим миром, ни с тем фактом, что единственный известный проход находится неведомо где и недосягаем для меня. И все же, неужели я и впрямь смогу вот так бросить доверившихся мне людей на произвол судьбы, наедине с неведомой угрозой. Нет, до храма я точно дойду, это решено.

- Не верю я в предназначение, это правда. Но и проход в мир духов для меня закрыт, а значит, путь к храму для меня единственный. Хочу я того или нет, но предназначение свое выполню. В этом можешь быть спокойна.

- Посмотрим, - бросила она. - И еще. Зачем щадил меня во время испытания? Не верил, что я достойна? Поверил гнусным словам Чжоуцзаяня?

Вот блин, и как ей объяснить, что для меня, воспитанного в традициях иного мира, она не мужчина-охотник, а девушка, не сказать, чтобы особо хрупкая и нежная, но все равно девушка? И бить ее мне просто не позволяет воспитание?

- Не видел смысла. Ты храбро билась, с яростью и отвагой, доказывать что-либо не было смысла.

- Ты бежишь от трудностей!

- Я не создаю себе излишних, - поправил я ее.

- Проводник прав, Цэйхонгшу, - произнес Яньонг. - Охотник не ищет вампута, чтобы помериться с ним силой. Нет смысла в битве ради битвы. Помни об этом, юная Цэйхонгшу.

Закончив трапезу, мы собрались и двинулись дальше. Идти в гору было труднее. Подъем сам по себе был пока незначительным, но, как мне и говорили, деревья здесь росли плотнее, и их кроны почти полностью заслоняли небо. Мои спутники резко насторожились, видимо, угроза леррунгов была нешуточной. Поначалу лес мне казался безжизненным, но постепенно я стал замечать движение на земле и на ветвях деревьев. Местные обитатели, по-видимому, с людьми были хорошо знакомы и старались лишний раз не попадаться. В почти полной тишине неожиданностью стал резкий крик Циньчжоу: