"Нет, это только так кажется!" - сказал негр. - "Это баба! Без парика. Тогда рано плешивили в эти Средние Века!"

"А где младенец?" - спросил Фунтик.

"Как где? Вот он! На другой картине!" - сказал негр. - "Я же говорю: совсем рано плешивили!" Это он о другом господине, о сынулике Мадонны.

Фунтик с тоской перевёл взгляд на жену негра: вместо неё сидел и курил трубку я!

"Привет, Херлок!" - сказал Фунтик, и ноги его уже задвигались в сторону Сибири, где полно снега.

Вот тут-то негр и сказал свою фразу, что нельзя вести себя как идиот.

"Если моя жена как две капли воды похожа на Херлока, то это ещё не значит, что можно себя так вести!" - добавил он.

Жена встала и, покачивая бёдрами и пуская кольца дыма из трубки, подобной моей, ушла мыть тарелки. К слову сказать, у меня таких бёдер нет.

Поэтому это натолкнуло Фунтика на План!

"У меня есть План!" - сказал он негру.

"Опять несколько миллионов?" - тупо спросил негр.

"Нет! Найн! План, как нам извести Херлока! Мы подсылаем к нему твою жену!

И он думает, что она - это он! Так как мама родная не отличит, кто есть кто!

И Херлок выкладывает ей как самому себе, где находится Шлем Вильгельма Македонского! Если вы, конечно, сможете уговорить товарища Трошкина!"

"Не сможете!" - сказал негр, так как жену звали Товарищ Трошкин.

"Но почему? План ведь гениальный! Я, конечно, и сам знаю, где Шлем этого придурка Вильгельма: в проруби в Мертовожоровке, но Херлок сам должен сказать: "В проруби, мол!" И это будет началом его конца!

Потому что мы в прорубь положим именно ту старуху, которую положили в колодец, и Херлоку конец! Его разжалуют из сыщиков и направят перебирать папки персонала!

Он, конечно, нам скажет: "Я убью Вильгельма! И всех вас бы убил, если бы не было столько работы с этими папками!" Но будет поздно! На его места назначат молодые силы! Так как он состарился, и нужна молодая кровь и новые инициативы.

А эта молодая кровь и слыхом не слыхивала про старых преступников Лондона и про меня, самого зловещего из них!

А я в это время перемещусь на Майорку! И свищи ветра в поле! По-моему, гениальный План!"

Так сказал Фунтик, но негр продолжал упрямствовать: "Товарищ Трошкин на это пойтить не сможет! Ему всегда противно, когда его сравнивают с этим прохвостом Херлоком Шолмсом!"

"Но ведь он похож!"

"И не заикайся!"

И тогда-то в мозгу Фунтика родился новый План: он, Фунтик, проникнет ночью в спальню к негру и Трошкину! Под видом ребёнка, который будет подглядывать ночью, если ему не купили мороженое! Не купили. Будет.

И выкрадет самое дорогое, что есть у негра! Трошкина!

И этого Трошкина в Железной Маске доставит на Бекер-стрит! Чтобы никто не догадался! Так как сходство дюже заметное.

Где бы только раздобыть Маску? Пойдёт маска для газосварки!

И вот Ночь! Когда Силы Зла, а именно, Силы Фунтика Царствуют Безраздельно!

Трошкин, ничего не подозревая, храпит под мышкой у негра после жаркой ночки Любви!

Фунтик, бормоча: "Прости, Господи!", надевает на Трошкина маску для газосварки!

Трошкин, было, просыпается, Фунтик в панике временно, но находится: "Спи, мой пупсёночек!" говорит голосом негра! И Трошкин опять спит!

Фунтик, этот закоренелый мерзавец, везёт ничего не подозревающую спящую женщину в кэбе! И думает: "Как бы заставить её узнать про Шлем? Может, вживить ей в мозг проводки? Чтобы контролировать сознание? Да нет, ерунда! Она сразу подохнет! Может, накачать её кокаином? И всучить в руки руру? Ерунда! Она будет болтать только про руру!

Ладно! Про Шлем я сам спрошу Херлока: спрячусь у неё за спиной и спрошу! А чтобы казалось, что это она говорит, буду тянуть за ниточки, привязанные ко рту! Рот и откроется!"

И успокоенный на этот счёт подобным образом, Фунтик принялся насвистывать "Марсельезу". Но в том кэбе кэбменом был никто иной, как доктор Катсон! Почему? Да потому что бедный доктор подрабатывал кэбменом, так как я мало ему платил.

А все остальные пациенты померли во время "жёлтой лихорадки", мора, в прошлом году. И по этой причине тоже не платили. Катсон пробовал ходить к ним на братскую могилу, но ничего не добился, так как упрямцы всё равно не платили.

И вот он слушает: Фунтик разговаривает с газосварищиком в нижнем женском белье. Сварщик в белье, потому что Фунтик вытащил его прямо из супружеского ложа! И забыл приодеть. И старческая кровь стынет в жилах Катсона! Потому что Фунтик готовится тащить сварщика на третий этаж! А сам Катсон всегда стынет при упоминании третьего этажа, куда Катсон сам влачит вязанку дров!

Я ему сам, лично я, Херлок, говорил: "Ну, ещё немного, ещё чуть-чуть! Последняя вязанка - она трудная самая! А потом увидишь не только маму, но и небо в алмазах! Потому что он так давно не видел маму! Потом нам сделают газовое отопление!"

И Катсон, изнемогая под трёхсотграммовой вязанкой, тащил! Маму он потом так и не увидел. Мама у него жила в доме для престарелых, куда он сам её поместил, так как ипотека, страховка, кредит, короче, ему это было выгодно!

Она, мама его, раз приходила ко мне в одну из вьюжных ночей! Я решил, что это Леди "Н", но это была не Леди "Неизвестнось", а Леди "М", "мама"! Она просила меня по-тихому отравить Катсона и даже дала некий яд, чтобы выбраться из дома престарелых. Но я этот яд куда-то девал, или где-то забыл, или сам где-то пропил, короче, Катсон остался невредим, а мамаша его скоро померла в том доме.

А что вы хотели? Кормят там плохо: овсянкой! И у неё был заворот кишок. Да ещё она непомерно бухала. Катсон сам приносил ей бухло и спаивал. Короче, тёмная история! Запутанное "Дело"!

Но факт в том, что запыханный Катсон прибежал ко мне впереди Фунтика и, разя перегаром, сообщил, что идёт Двойник!

"Двойник?" - спросил я. - "Вот, кому я как себе расскажу о Шлеме Вильгельма!"

"Да нет! Ты не понял!" - сказал Катсон. - "Ему о Шлеме рассказывать не обязательно!"

Но Трошкин уже вошёл, и его челюсть уже отвисла, как будто он хотел сказать мне: "Убогий! Клоун! Пенёк! Не парень! М.дак!" Это Фунтик тянул ему за верёвочки.

"Что вы изволите говорить?" - спросил я.

"М.дак!" - явственно сказал Трошкин и волосатой рукой почесал себе грудь под рубашкой.

"А! Очень жаль, жаль!" - сказал я. - "А то я собирался рассказать о Шлеме Вильгельма!"

"Ну и м.дак! Что мне, упрашивать тебя, что ли? Ой, Херлок, прости! М.дак!" - продолжал гнуть своё Трошкин. Видимо, даже сам Фунтик не хотел, чтобы тот такое говорил, но челюсть по-другому не открывалась, только вниз.

Я подошёл к Фунтику за спиной чучела, хлопнул его по плечу и сказал: "Что ты, братан, всё, как глухонемой? Говори нормальным языком: пожрать хочешь?"

"Хорошо бы!" - сказал Фунтик и всосал пересохшим горлом воздух. - "А где подружка?"

"А зачем подружка?" - спросил я. - "Мой халатик почти как у неё!" И я показал.

И запел: "Помоги мне! Помоги мне! Желтоглазую ночь позови! Видишь: гибнет, сердце гибнет в обжигающей лаве любви!" "Слова неизвестного поэта!" - пояснил я. - "Неизвестного! Тр-резвенника! А потому отправленного по этапу в Сибирь!"

Видя, что эти простые слова произвели на Фунтика катотоническое действие, я сказал: "Да шучу я! В Израиль! На Майорку!"

Фунтик опять сглотнул и сказал: "Мне бы насчёт халатика!"

"И мне!" - сказал Трошкин. - "Мой халатик тоже почти как её!" Хотя её, то есть, его никто не спрашивал.

И Трошкин распахнул свой халатик!