Уже в машине, по дороге домой, я вспоминаю о Марне. Когда я склонился над ней, чтобы поправить подушку, мне почудился запах карамели, и в нём - что-то знакомое, из далёкого детства. Удивительно, как порой такие мелочи действуют на наше подсознание. Теперь я хочу увидеть Марну снова, хотя понятия не имею, зачем.

Мысли о ней вызывают воспоминания о Зое. Мне жаль, что агент Конторы оказалась киборгом, и трудно поверить, что я мог влюбиться в неё. С другой стороны, чему удивляться? Эти машины настолько похожи на людей, что отличить их практически невозможно. Да и практики у меня в этом отношении не хватает: в реальности я веду жизнь затворника и почти ни с кем не общаюсь, круг знакомств не расширяю.

Бронированный «Бэнтли» тормозит возле крыльца моего дома, и через пару секунд шофёр открывает мне дверцу.

- На сегодня ты свободен, - говорю я ему перед тем, как подняться по ступенькам и нажать кнопку звонка.

Метрах в десяти проходят доберманы - японские охранные программы высшего качества. Они дополняют стандартные, предназначенные для защиты территории вокруг дома - волчьи ямы и стальные сети под напряжением. Разумеется, всё это - лишь визуализации файрволов и вирусов-убийц.

- Господин Кармин, слава Богу, вы приехали! - восклицает Фёдор, едва открыв дверь. - У нас несчастье!

На его благообразном лице - неподдельная тревога.

- Что случилось?

- Виктор и Ева опять поссорились!

- Ну, это не ново.

- Да, но, кажется, она ему что-то такое сказала, потому что он схватил с полки канделябр и ударил её по голове! Сейчас Ева в больнице, я записал адрес, - Фёдор протягивает мне листок бумаги. - Валя поехала со скорой помощью, я велел ей дожидаться вас там.

Как ни странно, я люблю своих детей. Несмотря ни на что, мы здорово привязались друг к другу за эти годы, и Виктор с Евой по-настоящему вошли в свои роли.

Сунув листок в карман, я спрашиваю:

- Где Виктор?

- Убежал. Мы искали его в доме, но не нашли. Может, он спрячется у кого-нибудь из приятелей.

- Вещи забрал?

- Кажется, нет, - Фёдор выглядит совершенно убитым. Некоторые юзеры настолько погружаются в виртуальность, что забывают, где находятся.

- Обзвони дома его приятелей, - говорю я. - Старайся разговаривать со взрослыми, они Виктора покрывать не станут.

Кивнув, Фёдор направляется к двери, но на пороге оборачивается:

- Не сердитесь на него, господин Кармин, вы же знаете, какой он вспыльчивый!

Я молча смотрю на него, и Фёдор, понимая, что позволил себе вольность, поспешно удаляется.

Господи, зачем я отпустил Генриха!? Теперь придётся вызванивать его по терминалу или вести машину самому. Но шофёр - ещё и телохранитель, и я стараюсь не выходить из дома без него - разве что в случае крайней необходимости.

Решив не рисковать, набираю номер Генриха.

В результате к больнице я подъезжаю только через час. Первая, кого я там встречаю, - Валентина. Старушка плачет, вытирая слёзы цветастым платком. Я сразу отсылаю её домой: причитания мне здесь не нужны.

Мимо торопливо проходит медсестра с кипой бумаг. Окликнув её, спрашиваю, где Ева Кармин.

- Она в операционной, - отвечает медсестра, притормозив на пару секунд. - Черепно-мозговая травма, - потом, видимо, впечатлённая страдальческим выражением моего лица, добавляет:

- Не волнуйтесь, доктор - прекрасный хирург. Посидите пока в кресле.

В коридоре пахнет смесью лекарств - стандартный букет для поликлиник, аптек и больниц. Чем-то напоминает ту вонь, что царит в цехах моего завода.

Сажусь в указанное кресло. Когда нашим близким угрожает опасность, мы становимся покладистыми, не правда ли?

Время тянется бесконечно долго - как патока.

От неподвижности начинает болеть спина, но мне почему-то кажется, что изменить позу будет предательством по отношению к Еве: ей там долбят череп, а я думаю, как бы поудобнее усесться.

По коридору постоянно дефилируют врачи, медсёстры и санитары, и каждый раз, как кто-нибудь из них появлялся, я напрягаюсь: вдруг они пришли, чтоб сообщить об исходе операции. Каждого из них я встречаю призывным взглядом - вот он я, здесь! Здесь! Подойди и скажи мне что-нибудь! Я сижу здесь так долго, не может быть, чтоб ты появился в коридоре не ради меня!

Но они спешат по своим делам, к другим больным, и большая часть из них, вероятно, даже не в курсе, что в больнице есть Ева Кармин.

Когда я слушал Фёдора, то невольно упрекнул его в излишней впечатлительности, но сейчас, сидя в коридоре, понимаю, что порой виртуальность вытесняет из нашего разума реальный мир, особенно если тот слишком ничтожен или служит источником боли. Правильно это или нет - дилемма неактуальная, поскольку люди редко задаются подобными вопросами: обычно они просто ищут место, где им хорошо.

Бывали случаи, когда погружение в виртуальность предписывалось пациентам в качестве терапии - для профилактики самоубийств. Обычно суициднику сначала позволяли покончить с собой - в виртуальности, разумеется. Человек мог прочувствовать всё: падение с небоскрёба, удар об асфальт, симптомы острого отравления и так далее. Некоторым показывали последствия их поступка - естественно, негативные. Затем пациентам предоставляли возможность изменить свою жизнь. Программа демонстрировала возможности, которые было бы жаль упустить. Отчаявшийся в реальности человек мог стать в Киберграде, кем захочет. Конечно, имелись определённые трудности с возвращением из виртуальности и адаптации к реальности, но, если верить министерству здравоохранения, благодаря подобной терапии процент самоубийств значительно снизился.

Не в силах больше сидеть, встаю и делаю несколько шагов по коридору. На стенах висят стенды, посвящённые различным болезням. Скольжу по ним взглядом, думая о Еве: если она умрёт, всё будет зависеть от юзера, который носит её личину. Возможно, он не захочет больше воплощаться в мою дочь - тогда придётся устраивать похороны. Если же он решит вернуться, то Ева впадёт на некоторое время в кому.

Виктор в любом случае будет депортирован из Киберграда, причём надолго. Учитывая, что травма нанесена в момент ссоры - то есть покушение не было запланировано - полиция наверняка ограничится временной ссылкой. Так что сына я могу не увидеть в течение года.

К сожалению, больница уже сообщила властям о пациентке с проломленным черепом, так что скоро начнётся расследование. Даже если я, Фёдор и Валентина будем выгораживать Виктора, полицейские всё равно докопаются до истины, тем более, это не так уж сложно: скорая приезжала ко мне домой - значит, инцидент произошёл там. Кроме слуг и меня, отсутствовавшего в тот момент, из подозреваемых остаётся лишь брат пострадавшей. Бинго, и звон наручников!

Я могу лишиться сразу и сына, и дочери.

Всё будет куда проще, если рана не смертельна, и Ева не умрёт. Тогда дело ограничится предупреждением Виктору и частичным поражением в правах.

У меня мелькает мысль помолиться, но я никогда этого не делал. Да и можно ли обращаться к Богу, находясь в Киберграде? А просить его за виртуальную личину?

Спустя четыре часа мучительного ожидания ко мне подходит медсестра и сообщает, что операция завершилась удачно, и Еву поместят на некоторое время в реанимацию.

- Через пару дней доктор разрешит вам её навестить, - говорит она с ободряющей улыбкой.

Я испытываю неимоверное облегчение: оба ребёнка останутся со мной! Нужно лишь найти Виктора, пока он не натворил глупостей. Прятаться он может очень долго: достаточно оставить тело в надёжном месте и выйти в реальность.

Звоню Фёдору, чтобы узнать о результатах порученных ему поисков.

- Никто не видел Виктора, - печально отвечает дворецкий. - Как Ева, господин Кармин?

- Всё в порядке.

- Слава Богу! Вы привезёте её домой?

- Она в реанимации.

- Но прогнозы…