Ничего этого Офонас не видал своими глазами. Он так и оставался в лагере поодаль от Виджаянагара. Он спросил было, разве не приказал царевич привезти его... Но спутники не рвались в кольцо осаждающих. Они говорили Юсуфу, что покамест нет возможности добраться до Микаила. Юсуф понял все их мысли и не спрашивал более. Да и не было ему худо в такой бивачной жизни. Из разговоров он узнал, что жители городских окрестностей уже колеблются и не прочь от предательства. Судили они и не так уж неверно. Разве Мубарак приложил труды для устроения этого города и всех этих земель? Разве не был он захватчиком? Когда Мубарак убил раджу Виджаянагара и казнил многих его приближённых, слишком многие поддержали Мубарака и даже приветствовали его. Он объявил себя индуистом и устраивал пышные молебствия богам, давал деньги храмовым жрецам. Мубарак и Дария-биби были красивы и щедры. Многие полюбили их. Но тягостная война, поражения в битвах, долгая осада заставили людей думать о Мубараке и Дарии иначе. Сторонников у них было всё меньше. Многие жители бежали из города-крепости ещё до начала осады. В цитадели оставались лишь прежние сподвижники разбойника Мубарака. Офонас слышал толки о брате погибшего раджи. Говорили, что брат раджи прибыл в ставку султана и, подобно правителю Белгаона, изъявил покорность и пообещал, что Виджаянагарское княжество будет платить большую дань султану. Казалось бы, всё шло к скорейшему взятию города. Потом стали доходить ещё более чудные вести. Брату раджи удалось пробраться в город, в самое сердце крепости, во дворец. Он и преданные ему люди, переодетые, как обычно одевались слуги Мубарака, дерзко прошли в покои внутренние, где Мубарак проводил время с Дарией-биби, убили доверенных служителей разбойничьей четы, связали Мубарака и Дарию, накрепко заткнули им рты, положили, закатали в ковры и ухитрились вынести из дворца. Щедрый подкуп открывал все двери, подводил к берегу ладьи, перекидывал мосты через широкие рвы. Пленников доставили в ставку султана. Офонас принялся сторожко выспрашивать, показали ли пленников всему войску или же лишь самым ближним приближённым султана... Все отвечали наперебой, что пленников стерегут крепко и никто не видал их... Также узнал Офонас, что царевич Микаил возглавляет войска, штурмующие город как бы сзади, с окраин... И теперь Офонас знал, что царевич ещё не видел Дарию...

Меж тем начался штурм крепости, и спереди, и сзади шли на Виджаянагар воины с лестницами и таранами. Перед самым началом приступа хватились брата раджи, но его нигде в султанской ставке не могли сыскать. А надеялись, что он, знающий все ходы и выходы во дворце, поможет при штурме. Ведь в своё время, когда Мубарак взял город, этому юноше удалось бежать... Однако вскоре узналось, где он. От него в ставку султана прибыл гонец с письмом. В этом письме говорилось, что брат погибшего раджи вернёт себе власть над всем княжеством:

«Воины разбойника перебиты. Цитадель защищают жители и воины законного правителя».

Далее новый раджа предлагал султану без боя уйти с его земель. Султан не принял этого предложения и разгневался. Он отдал приказ взять крепость во что бы то ни стало!

Несколько раз выходили из крепости быстрые отряды сабельников и нападали на воинов султана. Меж тем от армии Мубарака ничего не осталось. Окончательно закатилась звезда его славы. Одни его сподвижники были перебиты, другие перешли на сторону нового раджи Виджаянагара. Люди раджи всячески чернили и позорили Мубарака, рассказывая направо и налево, что он притворялся, показывая свою приверженность хундустанским богам, а на самом деле втайне оставался в лоне веры Мухаммада.

   — Мубарак — трус! — говорили теперь повсюду. — Он бежал, бросив тех, которые имели несчастье поверить ему. Он позорно пленён и будет казнён как разбойник!..

Буйные восхваления сменились буйной бранью.

Теперь армии султана пришлось туго. А вместе с ней и войску Микаила.

«Ежели бы Микаил узнал, что Дария в плену, стал бы он продолжать осаду?» — думал Офонас. Затем решил, что благородство царевича не позволило бы Микаилу снять осаду только потому, что желание его почти осуществилось...

Но мало оказалось людям бедствий осады и штурма! Сама природа Хундустана присоединила ко всему этому ещё и засуху, то самое бедствие, известное после как «Биджапурский голод».

Колодцы пересохли, трава и деревья словно бы сгорали на солнце беспощадном. Воины султана сумели отрезать осаждённых от реки Тунгабхарды. Люди видели воду, но не могли пробиться к реке и страдали, подобно Хусейну в пустыне, если возможно применять подобное сравнение к индуистам!..

Наконец Микаил явился к султану и честно сказал ему о бедственном положении войска.

   — Люди наши перемрут без воды и пищи. Мы на чужбине и окружены врагами. Надо отступить, покамест мы ещё живы. Иначе как бы нам не очутиться в плену...

Не с лёгкостью высказал царевич свой совет. Ведь это возможное отступление лишало его последней, быть может, вероятности увидеть Дарию, которую он искал так долго. И тут он случайно узнает, что его желание исполнено! Когда Микаил заговорил о плене, султан перебил его, сказав о пленении Мубарака и Дарии... Микаил держал в руке чашу с напитком плодовым. И когда услышал слова султана, чаша, сделанная из обожжённой глины, тонкая, выпала из руки, упала на ковёр, питьё пролилось. Рука дрогнула. Но Микаил не переменился в лице.

Итак, его желание исполнено! Где-то совсем близко содержится в особом шатре пленённая Дария.

Султан всё же внял речам Микаила, войска начали осту пление. Было ясно, что Виджаянагар не взять. Некоторые советники султана говорили, что всё же следует продолжить осаду. Но Микаил решительно стоял на своём.

   — Нет, — говорил он. — Мы должны снять осаду и уйти. Ежели мы останемся, то погибнем куда скорее, чем жители города! Они страдают от жажды и голода, а мы будем страдать ещё и от многих нападений воинских. Увлечение жителей Виджаянагара Мубараком уже минуло. Теперь мы осаждаем не крепость разбойника, но цитадель законного правителя. Надо уходить, отступить...

И войска султана развернулись в отступлении. Микаил ведал сложением отступления. Благодаря ему костяк войсковой продвигался в окружении собранных им летучих быстрых отрядов, замечавших вовремя и быстро пресекавших попытки нападения. В конце концов преследователи отстали. Микаил отдал строгий приказ не отнимать ничего у жителей. Потому воинам приходилось туго. Продвигались в безводице, едва удавалось покупать съестное, соблазняя крестьян золотом, а драгоценные камни служили платой за пищу для коней и слонов. Микаил целыми днями обретался в движении, объезжая войска, надзирая за отрядами, которые сам же и создал. Он старался как возможно реже наведываться в ставку султана. И не заводил речи о пленённых Мубараке и Дарии-биби. А ведь Микаил мог бы просто-напросто попросить султана, и тот, разумеется, не отказал бы ему; Микаила проводили бы в палатку, где содержались в строгом заточении Мубарак и Дария; Микаил мог бы свободно увидеть их и говорить с ними, задавать им какие угодно вопросы... Но Микаил твёрдо решил ждать. Он понимал, что если теперь увидит Дарию, услышит её голос, то ведь лишится естественным образом самообладания, столь свойственного ему; и тогда, с душою, охваченной смутой, не сможет в полной мере исполнить свой долг полководца. А ведь самым важным теперь оставалось одно: вывести войска из этих, сжигаемых безводицей, земель Виджаянагара. Микаил заставлял себя не думать о Дарии: ему чудилось порою, будто он сердце своё зажал больно в кулаке и сжимает всё крепче, всё больнее, всё крепче...

Войска двигались вперёд, но дорога их лежала, по сути, назад, в Бидар. Двигались тёмные кони и серые слоны и многое множество смуглых людей. Жаркое солнце осыпало доспехи и оружие острым градом стрел, которые могли оказаться и смертоносными. Солнечные стрелы ударялись в поверхности металла и тотчас растекались нестерпимым сверканием...