А потом мы всё-таки добрались до Дырчатого острова.

   Сыр нам Тринда по дороге показал, только сравнение острова с ним показалось мне неудачным, это место скорее напоминало колонию каких-то насекомых вроде муравьёв. Скалы оказались изъедены вполне обитаемыми пещерами и переходами между ними, и это не считая разбросанных по поверхности домиков. Дырчатый при его относительно небольшой площади оказался одним из самых густонаселённых островов Светлой стороны.

   А ещё здесь обитала целая диаспора тенсов: наши с Мухом сородичи с симпатией отнеслись к местным пещерам и предпочли их всем прочим местам обитания. К сожалению местных жителей, норы Дырчатого облюбовали не только вполне приличные пришельцы с другой стороны Мирового Диска, но и местное отребье: искать кого-то в бесчисленных переходах, не нанесённых ни на одну карту, безнадёжно, и очень многие прятались здесь от правосудия. Понятно, на пользу приличным обитателям и репутации острова подобное соседство не шло, зато нам, кажется, играло на руку.

   Идея спрятаться в недрах Дырчатого возникла по дороге, когда Тринда случайно вспомнил эту особенность острова. Мужчины встретили предложение без особенного энтузиазма: сама-то мысль им понравилась, а вот тот факт, что поиски убежища ложились на мои плечи -- уже не очень. Доктор пытался отговорить, ссылаясь на то, что я женщина, меня никто не будет слушать, и вообще это очень опасно, я непременно вляпаюсь в неприятности, но быстро сдался. Сами мужчины не могли тратить на это драгоценное время, а я клятвенно и совершенно искренне пообещала не лезть в самое пекло. Связываться с местными преступниками я совсем не планировала, прекрасно оценивая последствия таких знакомств: в лучшем случае нас обманут, в худшем... я никогда не жаловалась на фантазию и могла представить, что способны сделать с одинокой женщиной люди, не отягощённые высокими моральными принципами.

   Так что пока план действий содержал в себе всего три пункта. Познакомиться с Лестой Онуром и передать ему письмо от покровителей с Тёмной стороны, договориться с мастером Биндой Олемом и познакомиться с местными тенсами -- именно с их помощью я планировала найти тихое место, годное для укрытия от любопытных глаз. Простым выглядел только первый пункт, но зато во всех трёх я не видела особой опасности, а вот за мужчин предстояло поволноваться. Мало того, что Миришир -- по определению бедовый тип, так ещё доктор внятный план действий так и не сформулировал. Впрочем, я искренне надеялась, что какие-то идеи у Тринды всё же есть, просто он не спешит делиться с окружающими.

   Задерживаться на Дырчатом острове мои подельники не стали: проводили до нужного дома, донесли вещи и распрощались на пороге. Доктор порывался сдать меня с рук на руки и лично посмотреть на пресловутого связного, но я в очередной раз заверила его, что уже взрослая девочка и вполне способна обойтись без опеки. Кажется, за время пути Тринда настолько привык к нашей удобной маскировке, что начал всерьёз относиться ко мне как к дочери, да и вообще -- существу уязвимому и несамостоятельному. Хорошо хоть, не начал воспринимать Муха машинатом.

   Нервозно поглядывая вверх, в голубую бесконечность, поливающую землю яркими горячими лучами дневного светила, я ждала, пока внутри, в доме, кто-то отреагирует на звонок колокольчика. К сожалению, жил Леста Онур на поверхности. Впрочем, к сожалению исключительно моему, а для свелов подобный адрес являлся признаком обеспеченности: по вполне понятным причинам на густонаселённом острове выше ценились как раз дома под открытым небом.

   Я позвонила уже третий раз, с безнадёжностью прислушиваясь к звукам за дверью и пытаясь убедить себя признать, что хозяина нет дома, когда с той стороны что-то щёлкнуло, звякнуло и в образовавшуюся щель выглянул любопытный вострый нос. То есть, выглянул, конечно, не он, просто на фоне этого носа остальные части лица я заметила не сразу, да и частей тех было немного -- светлый глаз под кустистой бровью в окружении глубоких морщин, дряблая щека и край бесцветного рта.

   -- Дальней родни не имею, ничего не покупаю, денег нет, -- торопливо заверили меня из щели. Голос у хозяина дома оказался неожиданно приятный -- не дребезжаще-визгливый, каким разговаривают некоторые особенно вздорные старики, а глубокий, вкрадчивый, тихий. "Такой подошёл бы продавцу в ювелирной лавке", -- решила я, подняла вуаль и, удержавшись от улыбки, протянула мужчине загодя вынутый из багажа конверт.

   -- Я по рекомендации, -- успокоила собеседника.

   Длинный нос шевельнулся, пропал из щели на пару мгновений, потом появился вновь и велел:

   -- Брось в ящик для почты. Да куда ты, вот она, щель в двери! Понаехали тут... -- проворчал мужчина недовольно, когда я начала оглядываться, пытаясь угадать, о каком ящике речь: ничего на мой взгляд похожего в окрестностях дверного проёма не наблюдалось. Я послушно просунула конверт в узкое отверстие под небольшим металлическим козырьком, и хозяин опять закрылся, лязгнув замком.

   Когда в доме вновь зашуршало и защёлкало, я уже начала терять терпение и прикидывала, стоит ещё раз позвонить в дверь или плюнуть на странного господина Онура и направиться в ближайшую гостиницу. Нос на этот раз на пороге не показался, дверь зловеще скрипнула и открылась ровно настолько, чтобы я сумела протиснуться внутрь и кое-как втащить рюкзак, и то последний рисковал застрять. Мои сомнения, стоит ли подобное считать завуалированным приглашением, или хозяин тихо помер, а дверь открылась от сквозняка, развеял недовольный голос из прихожей:

   -- Ну, долго ты там стоять собираешься?

   Я подхватила вещи, просочилась в дом и аккуратно прикрыла за собой дверь, замкнув замок, после чего с любопытством принялась разглядывать первое свелское жильё, увиденное мной в жизни.

   Любовь жителей Светлой стороны к открытым пространствам проявлялась здесь особенно явно: из тесной квадратной прихожей, где в углу сиротливо притулился одинокий табурет, а всё свободное пространство занимал большой шкаф, я вышла в единственную комнату, объединявшую, похоже, весь первый этаж. Посередине, прямо напротив входа, наверх поднималась винтовая лестница.

   Слева от входа в прихожую виднелась ещё одна дверь, заметно тоньше и изящней первой. За ней, похоже, располагалась небольшая комнатушка, втиснутая рядом с прихожей в угол большого прямоугольника, каким представал дом в плане; то ли кладовая, то ли ванная. Справа от входа, в другом углу, ютилась кухня. Впереди, с другой стороны от лестницы, по правую руку стоял круглый обеденный стол, по левую -- диван и пара кресел вокруг низкого столика. Дальние углы занимали странные многоуровневые стеллажи, на полках которых посуда и безделушки соседствовали с книгами.

   -- Проходи сюда, вещи пока оставь там, -- велел хозяин дома откуда-то справа, из кухонного уголка.

   Я сгрузила багаж прямо на пол, водрузила шляпку с обрыдшей вуалью на пустую тумбочку при входе, туда же бросила перчатки и почувствовала себя гораздо лучше без этих деталей одежды. После чего двинулась на голос.

   Окружающая обстановка производила впечатление странной пустоты, холодности, обезличенности, и я никак не могла понять причину собственного такого отношения. Была ли эта причина объективной, или меня раздражало само отсутствие стен, высокий потолок и непривычная планировка, или угнетал избыток света: широкие окна разрезали три стены из четырёх и лишь слегка прикрывались тонкими полупрозрачными занавесками.

   -- Фириш, как я понимаю? -- уточнил хозяин дома, когда я подошла ближе. Сам мужчина хлопотал у плиты.

   -- Да. Господин Леста Онур? Может, вам чем-то помочь? -- неуверенно предложила ему.

   -- Садись, -- он дёрнул головой в сторону угла, где у ещё одного стола, совсем небольшого, стояли два стула со спинками. -- Мои тёмные друзья решили изменить тактику и подослать к Бинде вместо серьёзных мужчин юную барышню? -- предположил Леста, бросив на меня насмешливый взгляд через плечо.