-- Сустав цел? -- прагматично поинтересовалась я.

   -- Не знаю, наверное, -- он неуверенно улыбнулся, а потом нахмурился. -- С одной стороны, жалко, что всё случилось в первой трети пути -- с одной рукой чудовищно неудобно, да и заживало плохо. Но с другой, тогда у нас ещё был Риниш, так что ампутацию делал профессионал. Без него, подозреваю, меня бы сожрала гангрена.

   -- Был? -- переспросила я.

   -- Пневмония, -- лаконично пояснил Гичир. -- Уже в самом конце пути. Запустил, за работой не заметил.

   -- Простите, -- тихо проговорила, опустив взгляд.

   -- Ничего страшного. Мы все знали, что рискуем, -- ободряюще улыбнулся мужчина, хотя вышло кривовато и неубедительно.

   -- Мне показалось, вы очень дружили...

   -- Мы с Ринишем и Лирином -- пилотом, помните его? -- долгое время летали в одном экипаже, а это... роднит, -- пояснил капитан.

   -- Может, вы пока расскажете о чём-нибудь менее... напряжённом? -- попросила я через несколько секунд, осторожно ощупывая и разглядывая зажившую рану и предплечье. -- Например, об увиденном там, за тучами. И... раз уж нам предстоит общаться, причём достаточно долго, предлагаю перейти на "ты".

   -- С удовольствием! -- с новым облегчённым выдохом согласился он. -- На оба предложения. Только про увиденное -- пока тайна, сенсация будет потом, когда опубликуют официальный отчёт.

   -- Не волнуйтесь... ся, я умею хранить секреты, -- сообщила ему, и тоже почему-то почувствовала себя спокойней и легче.

   Гичир зря наговаривал на собственные таланты рассказчика, история в его исполнении получилась по-настоящему увлекательной, хотя мужчина целенаправленно сглаживал острые углы и обходил наиболее напряжённые моменты, выбирал эпизоды забавные, захватывающие и оптимистичные. Впечатление об экспедиции по этим рассказам складывалось гораздо более лёгкое, чем я ожидала, да и чем было на самом деле. Эдакая увеселительная прогулка на дирижабле. Стоившая самому капитану руки, большинству участников -- здоровья, а иным -- жизни.

   Но я не стала заострять на этом внимания. Только Мух способен спокойно вспоминать свои злоключения и трагические повороты в жизни, а нормальные люди предпочитают их избегать. И уж тем более о таких вещах не рассказывают малознакомым девушкам.

   Так что никаких героических подробностей я не услышала -- ни о больных, за которыми до последнего момента ухаживал жёсткий, резкий и циничный в словах и манере поведения доктор, ни о выживании на лютом морозе, когда люди оказались крепче стальных тросов и надёжнее любых машин, ни об обстоятельствах получения Гичиром травмы. Зато сумела в красках представить обнаруженный экспедицией огромный ледяной купол, отгораживающий Тёмную сторону и клубящиеся над ней тучи от Светила и почти не пропускающий его тепло. Я буквально наяву увидела отсветы алого пламени облаков Тёмной стороны на льдистой поверхности и снопы радуг, которые пускали изломанные её солнечные лучи.

   Ещё с большим удовольствием выслушала массу теорий, выстроенных участниками экспедиции. Например, мне очень понравилась та, согласно которой подобный же купол закрывает и Светлую сторону, только располагается он над траекторией движения Светила, и именно на нём оседают его искры ночами. Или тот, второй купол -- вовсе не купол, а огромная ледяная сфера, в которую заточён наш мир.

   Практические вопросы, связанные с изготовлением протеза, оказались решены за несколько секунд и после забыты: Гичир сообщил, что полностью мне доверяет и полагается на мои способности. Постепенно сложилось впечатление, что мужчина действительно использовал эту травму исключительно как весомый повод зайти в гости.

   Я в свою очередь поделилась подробностями собственного гораздо менее тяжёлого путешествия, тоже стараясь расставлять акценты на забавных ситуациях, с удовольствием передала привет от Муха и благодарность от правителей Светлой стороны: если первый ничего такого мне не говорил и в разговоре капитана не упоминал, то арры как раз вспоминали его добрым словом.

   Вне дирижабля, в спокойной обстановке ту Русс казался значительно легче и даже мягче того капитана, который помнился мне по долгому перелёту. Сложно сказать, в чём именно это выражалось. Вроде бы и суждения его остались прежними, и границы не раздвинулись, и переходы не сгладились, но что-то изменилось. Наверное, отпустило нервное напряжение, в котором Гичир находился во время пути в преддверии неприятностей и трудностей. Ослабли канаты нервов, чуть разжался кулак железной воли -- и я неожиданно почувствовала, что с этим человеком очень легко общаться. Если прежде он будто отгораживался от всего мира прочной стеной выдержки и самоконтроля, и было сложно представить, как с ним может дружить, скажем, жизнерадостный и весёлый Лирин, то сейчас в этом не ощущалось никакого противоречия.

   Подобная перемена давала очень интересную характеристику Гичиру: дело и долг стояли в нём превыше всего, включая личные симпатии и интересы. Таким человеком не просто можно было, им стоило восхищаться, и я вновь вспомнила одно из первых впечатлений: что только такие, как он, способны открывать новые горизонты. И ведь открывают!

   Провожая вечером гостя, я с каким-то особенным удовольствием искренне сообщила, что буду рада видеть его вновь, и не только по делу. Закрыв же дверь, очень не к месту -- или, наоборот, кстати? -- подумала, что, как ни банально это звучит, внешность в человеке, а уж тем более в мужчине, совсем не главное, и не она делает человека человеком. Не цвет волос или кожи, не язык и вид защитной трансформации, а кое-что совсем другое. То самое, неразрывное и неделимое, что можно вынуть из себя, но нельзя потом вложить в чужую голову.

   ЭПИЛОГ   - Госпожа, так куда вы эту вазу ставить-то будете? - уже не в первый раз неодобрительно проворчала госпожа ту Мирк.   - Это не ваза, это парадная чаша, - со вздохом поправила я, не вынимая нос из газеты. - Неужели так мешается?   - Не то чтобы, но... тяжёлая, страшная, - честно сообщила она. - Стекляшки эти аляпистые, ужас! Кто такое только слепил?!   - Хорошо, уберу куда-нибудь, - сдалась я. Что 'аляпистые стекляшки' пр- это на самом деле баснословно дорогие камни, уточнять не стала. Сама не верила. Нет, поводов подозревать свелов в обмане не было, но... госпожа ту Мирк исчерпывающе описала внешний вид этого произведения искусства, и не верилось, что кто-то действительно перевёл кучу денег на подобное безобразие.   У свелов с древних времён имелась странная традиция: в качестве высочайшей награды герою предлагалось посетить сокровищницу и выбрать один предмет на свой вкус. Учитывая, что к моменту применения этого обычая к нашей весёлой компании спасателей каждому причастному вручили медаль и солидный счёт в банке, лично я чувствовала себя на этом складе золота чрезвычайно неловко. Если бы мне что-нибудь приглянулось, другое дело, но алмазы для меня ассоциировались с напылением на рабочем инструменте, вместе с рубинами - с часовыми механизмами как их детали, а внешний вид прочих камней я представляла себе очень смутно. Золото признавала только как очень пластичный пассивный материал для мелких ответственных деталей... и, пожалуй, на этом моё знакомство с драгоценными материалами оканчивалось. Украшения не носила, статуэтки и другие ювелирные изделия не коллекционировала, но, поскольку отказы не принимались, в итоге выбрала этот стыдливо припрятанный в дальний угол предмет роскоши. Даже на всякий случай уточнила, имеет ли он какую-нибудь культурную ценность, и с облегчением услышала ошарашенное 'нет'.   Когда Мух с удивлением поинтересовался, на кой мне понадобилось это страшилище (остальным задать тот же вопрос не позволило воспитание), я честно сказала, что его не жалко при случае переплавить на что-нибудь полезное. Кажется, на этом месте решительно все свидетели облегчённо перевели дух.   И вот уже третий день с моего триумфального возвращения домой эта памятная вещица кочует из комнаты в комнату, не находя себе места. Изначально я предполагала убрать её в сейф с глаз долой, но чаша банально не влезла, и в настоящий момент гордо возвышалась посреди кухонного стола.   - Привезли бы какой-нибудь сувенир посимпатичней, что ли, - продолжала сетовать госпожа ту Мирк, хлопоча у плиты. - Неужели у них там нет ничего красивого?   - Я же не на экскурсию туда путешествовала, по делу, - возразила ей и заметила задумчиво: - А красивого... мужики красивые.   Собеседница захихикала, оценив шутку:   - Вот и прихватили бы! Мужик в хозяйстве вещь полезная.   - Да они красивые-то красивые, только пользы с них... - не окончив предложения, я пренебрежительно фыркнула и махнула рукой.  - Тоже верно, - неожиданно согласилась женщина с философскими грустными нотками в голосе и спросила, кивнув на листок бумаги в моих руках: - Нашли что-нибудь интересное?   - Да. Как вижу, тут тоже в моё отсутствие произошло много занимательного.   - Ох, хорошо, что оно всё закончилось! - экономка эмоционально всплеснула руками, и я искренне и от всей души с ней согласилась.   За эти три дня я успела немного. Показалась родителям и клятвенно заверила маму, что никаких больше дальних поездок не будет, и вообще я за пределы Доменного - ни ногой. Встретилась с друзьями и обсудила с ними последние события Мирового Диска, включая решение Миришира немного пожить на противоположной его стороне. Привыкла к подзабытому уже запаху мастерской и родного дома. И вот наконец долистала стопку газет за всё пропущенное время, заботливо собранных госпожой ту Мирк. Собственно, всё. К работе пока не вернулась, решила позволить себе немного расслабиться в привычной обстановке и поверить, что это огромное путешествие позади, и не нужно никуда бежать и решать какие-то непонятные вопросы.   Всё приключение оставило после себя удовлетворение и странный привкус правильной горечи, как проглоченное нужное, но неприятное лекарство. Вроде бы, всё правильно сделала, но осадок остался, а почему - непонятно. То ли мысль о несбывшемся кошмаре продолжала отравлять жизнь, а то ли я просто устала и пока ещё не успела прийти в норму. Вот до конца недели побездельничаю, и можно потихоньку втягиваться в привычный ритм. Если честно, теперь я спокойно могла позволить себе вообще не работать, подарок от Первого арра это позволял, но понимала - слишком быстро заскучаю и устану от безделья. А работа для меня - не только способ получения денег, но и удовольствие.   Из размышлений вывел трезвон, в котором я не сразу опознала голос дверного звонка, а вот экономка сориентировалась куда быстрее и направилась встречать посетителя. Поскольку лично я никого сегодня не ждала, с места решила не двигаться. Мало ли, кого там принесло!   Слух уловил приглушённый и неразборчивый голос, явно мужской, показавшийся смутно знакомым, но своему намерению я не изменила. Через минуту на пороге кухни появилась госпожа ту Мирк с очень странным выражением на лице - смесью недоверия, удивления, растерянности, неясного подозрения и ещё доброго десятка эмоций.   - К вам там мужчина пришёл, утверждает - знакомый, - проговорила она медленно и доверительно добавила: - Такой странный!   - И что в нём странного? - растерянно уточнила я, пытаясь побороть лень, заставить себя подняться со стула и дойти до комнаты, чтобы переодеться. Не в домашнем халате же встречать этого странного мужчину, который кажется таковым закалённой обликом ту Трума экономке.   - Взгляд такой тёмный, и сам весь.... хотя одет вроде прилично. Может, болеет чем, бедолага? Капита-ан ещё! - с непонятным укором протянула она.   - Капитан ту Русс? - предположила я с искренним удивлением. Представить не могла, зачем бы я могла понадобиться этому мужчине, но других знакомых капитанов у меня тем более не было.   - Да. А я не сказала? - слегка смешалась ту Мирк. - Простите, Финечка, но он правда такой странный, глядит так... тяжело.   - Ничего страшного. Предложите, пожалуйста, гостю огру и что-нибудь ещё, а я пойду, переоденусь, - решила я. Лень шептала, что этот человек имел сомнительное удовольствие видеть меня в куда худшем виде и состоянии, но в конечном итоге воспитание победило.   - Доброго дня, господин ту Русс, - с порога поприветствовала я гостя, с искренней улыбкой его разглядывая.   - Фириш! - с лёгкой растерянностью воскликнул он и поспешно поднялся со своего места, отвечая на приветствие неглубоким поклоном. - Чудесно выглядите, - добавил мужчина с мягкой и как будто неуверенной улыбкой в уголках губ.   - Спасибо! Рада видеть вас на земле, - ответила ему. Не знаю, насколько искренен был капитан в комплименте, но ответить ему тем же я не могла в любом случае. Вид ту Русса действительно оставлял желать лучшего, мужчина казался... скорее, не больным, а оправляющимся от тяжёлой болезни. Измождённый, похудевший, частью как будто даже поседевший, но с живым блеском в глазах и вполне естественным цветом лица.   - А уж я как рад, - он тихо засмеялся, пошёл мне навстречу, перехватил мою ладонь и слегка коснулся губами тыльной стороны. Что-то в этом жесте меня смутило, но с ходу понять, что именно, не получилось. - Простите за беспокойство, ваша... экономка? Та женщина сказала, что вы никого не принимаете, но я всё-таки решил проявить настойчивость.   - Ничего страшного, я просто устроила себе небольшие каникулы в честь возвращения, - отмахнулась я. - Вас я, определённо, рада видеть. Как прошла экспедиция?   На этих словах собеседник чуть нахмурился, неопределённо дёрнул головой, но всё-таки ответил:  - Лучше, чем могла бы. По крайней мере, дирижабль дотянул до причала, во что некоторые перестали верить почти сразу после нашего с вами расставания. Видите ли, за тучами оказалось холодно. Чудовищно холодно. Подозреваю, гораздо холоднее, чем на поверхности светлой стороны: мы зафиксировали минимум минус шестьдесят восемь градусов. Оказалось, сталь при таких температурах становится хрупкой как стекло, да и остальные материалы ведут себя не лучше. Дирижабль начал расползаться на глазах, и это чудо, что он выдержал... Простите, вам, должно быть, не интересно.   - Напротив, - искренне возразила ему, - я бы с радостью послушала подробный рассказ.   - Я не лучший рассказчик, - Гичир пожал плечами. - На самом деле, один несомненный плюс во всём этом нашёлся: у меня появился весомый повод прийти к вам.   - Кхм, - я растерянно кашлянула, а брови удивлённо взметнулись, - а для этого необходим повод? Мне показалось, мы вполне неплохо общались на борту...   - Простите, я просто неудачно пошутил, - чуть поморщился он. - На самом деле, я бы с большим удовольствием заглянул бы просто в гости, но вынужден всё-таки начать с дела. Но для начала уточню: верно, что руку Миришира делали именно вы?   - Верно, но к чему вы это? - нахмурилась я.   - Увы, но среди прочего я бы хотел просить вашей профессиональной помощи, - вздохнул мужчина, вытянул перед собой затянутую в перчатку правую руку, которую всё это время неловко жал к боку, задрал рукав пиджака и рубашки. Я не сразу разобрала, что не так и что за странный кожаный браслет мне демонстрируют, а потом сообразила: кисть была неживой. Примитивный протез, деревяшка, чтобы не пугать прохожих.   - Как это случилось? - растерянно спросила его, чувствуя неловкость, смущение и иррациональный стыд.   - Обморожение, - он передёрнул плечами и потянулся одёрнуть рукав, но я пересела поближе и перехватила его руку.   - Позвольте? - попросила, намереваясь осмотреть травму повнимательней. После плеча Муха меня сложно смутить подобными вещами.   - Благодарю, - почему-то проговорил он и не сдержал шумного облегчённого вздоха. Кажется, ожидал, что я испугаюсь, закричу или... как там положено приличным барышням реагировать на увечья?   - Сустав цел? - прагматично поинтересовалась я.   - Не знаю, наверное, - он неуверенно улыбнулся, а потом нахмурился. - С одной стороны, жалко, что всё случилось в первой трети пути - с одной рукой чудовищно неудобно, да и заживало плохо. Но с другой, тогда у нас ещё был Риниш, так что ампутацию делал профессионал. Без него, подозреваю, меня бы сожрала гангрена.   - Был? - переспросила я.   - Пневмония, - лаконично пояснил Гичир. - Уже в самом конце пути. Запустил, за работой не заметил.   - Простите, - тихо проговорила, опустив взгляд.   - Ничего страшного. Мы все знали, что рискуем, - ободряюще улыбнулся мужчина, хотя вышло кривовато и неубедительно.   - Мне показалось, вы очень дружили...   - Мы с Ринишем и Лирином - пилотом, помните его? - долгое время летали в одном экипаже, а это... роднит, - пояснил капитан.   - Может, вы пока расскажете о чём-нибудь менее... напряжённом? - попросила я через несколько секунд, осторожно ощупывая и разглядывая зажившую рану и предплечье. - Например, об увиденном там, за тучами. И... раз уж нам предстоит общаться, причём достаточно долго, предлагаю перейти на 'ты'.   - С удовольствием! - с новым облегчённым выдохом согласился он. - На оба предложения. Только про увиденное - пока тайна, сенсация будет потом, когда опубликуют официальный отчёт.   - Не волнуйтесь... ся, я умею хранить секреты, - сообщила ему, и тоже почему-то почувствовала себя спокойней и легче.   Гичир зря наговаривал на собственные таланты рассказчика, история в его исполнении получилась по-настоящему увлекательной, хотя мужчина целенаправленно сглаживал острые углы и обходил наиболее напряжённые моменты, выбирал эпизоды забавные, захватывающие и оптимистичные. Впечатление об экспедиции по этим рассказам складывалось гораздо более лёгкое, чем я ожидала, да и чем было на самом деле. Эдакая увеселительная прогулка на дирижабле. Стоившая самому капитану руки, большинству участников - здоровья, а иным - жизни.   Но я не стала заострять на этом внимания. Только Мух способен спокойно вспоминать свои злоключения и трагические повороты в жизни, а нормальные люди предпочитают их избегать. И уж тем более о таких вещах не рассказывают малознакомым девушкам.   Так что никаких героических подробностей я не услышала - ни о больных, за которыми до последнего момента ухаживал жёсткий, резкий и циничный в словах и манере поведения доктор, ни о выживании на лютом морозе, когда люди оказались крепче стальных тросов и надёжнее любых машин, ни об обстоятельствах получения Гичиром травмы. Зато сумела в красках представить обнаруженный экспедицией огромный ледяной купол, отгораживающий Тёмную сторону и клубящиеся над ней тучи от Светила и почти не пропускающий его тепло. Я буквально наяву увидела отсветы алого пламени облаков Тёмной стороны на льдистой поверхности и снопы радуг, которые пускали изломанные её солнечные лучи.   Ещё с большим удовольствием выслушала массу теорий, выстроенных участниками экспедиции. Например, мне очень понравилась та, согласно которой подобный же купол закрывает и Светлую сторону, только располагается он над траекторией движения Светила, и именно на нём оседают его искры ночами. Или тот, второй купол - вовсе не купол, а огромная ледяная сфера, в которую заточён наш мир.   Практические вопросы, связанные с изготовлением протеза, оказались решены за несколько секунд и после забыты: Гичир сообщил, что полностью мне доверяет и полагается на мои способности. Постепенно сложилось впечатление, что мужчина действительно использовал эту травму исключительно как весомый повод зайти в гости.   Я в свою очередь поделилась подробностями собственного гораздо менее тяжёлого путешествия, тоже стараясь расставлять акценты на забавных ситуациях, с удовольствием передала привет от Муха и благодарность от правителей Светлой стороны: если первый ничего такого мне не говорил и в разговоре капитана не упоминал, то арры как раз вспоминали его добрым словом.   Вне дирижабля, в спокойной обстановке ту Русс казался значительно легче и даже мягче того капитана, который помнился мне по долгому перелёту. Сложно сказать, в чём именно это выражалось. Вроде бы и суждения его остались прежними, и границы не раздвинулись, и переходы не сгладились, но что-то изменилось. Наверное, отпустило нервное напряжение, в котором Гичир находился во время пути в преддверии неприятностей и трудностей. Ослабли канаты нервов, чуть разжался кулак железной воли - и я неожиданно почувствовала, что с этим человеком очень легко общаться. Если прежде он будто отгораживался от всего мира прочной стеной выдержки и самоконтроля, и было сложно представить, как с ним может дружить, скажем, жизнерадостный и весёлый Лирин, то сейчас в этом не ощущалось никакого противоречия.   Подобная перемена давала очень интересную характеристику Гичиру: дело и долг стояли в нём превыше всего, включая личные симпатии и интересы. Таким человеком не просто можно было, им стоило восхищаться, и я вновь вспомнила одно из первых впечатлений: что только такие, как он, способны открывать новые горизонты. И ведь открывают!   Провожая вечером гостя, я с каким-то особенным удовольствием искренне сообщила, что буду рада видеть его вновь, и не только по делу. Закрыв же дверь, очень не к месту - или, наоборот, кстати? - подумала, что, как ни банально это звучит, внешность в человеке, а уж тем более в мужчине, совсем не главное, и не она делает человека человеком. Не цвет волос или кожи, не язык и вид защитной трансформации, а кое-что совсем другое. То самое, неразрывное и неделимое, что можно вынуть из себя, но нельзя потом вложить в чужую голову.      КОНЕЦ