— А оно выскочит? О-о, замечательно! Тогда нет смысла волноваться. Я понимаю, почему ему кажется, будто я поставила Федерацию в невыгодное положение.

— В самом деле?

— Вы же не верите, будто я не знаю, где располагаются территории алатта, правда?

— Не верю, — согласился Клэйанг. — Мы полагаем, ты, в конце концов, вернешься к этой теме.

— Ну, я предоставлю Сервису координаты, разумеется. Но мне кажется, мы должны подождать, пока не улягутся круги на воде. К тому же, у меня только общее впечатление, и чтобы определить точные цифры, понадобятся астрокартографы и куча времени. Их земли должны находиться за границами наших карт. А это, — добавила Тэлзи, — фактически поставит алатта в невыгодное положение.

— Не уверен, что понимаю, к чему ты клонишь, — сказал Клэйанг.

— Насколько удалось выяснить алатта, люди-пси прошлого, и особенно различия между ними и элегарфами, сыграли большую роль в поражении последних на Налакии.

— Хм! — Клэйанг задумчиво потер челюсть. — У нас нет файл-записей об этом в архивах, но твоим новым «приятелям», разумеется, виднее. Да, интересное предположение!

— Они не считают это предположением. Сами все они — пси, но это один и тот же общий тип пси. Они такими рождаются, это наследие мутации. И они не меняются с каждой популяцией. А мы, люди, не только сильно различаемся между собой, но и меняемся. Вот с какой целью они хотели взять меня с собой, чтобы дать проанализировать мой разум своим экспертам. В настоящий момент я весьма близка к элегарфскому типу пси, но алатта поняли, что я — значительно мощнее и разнообразнее.

— Что ж, — сказал Клэйанг, — эту точку зрения ты, к полному удовлетворению алатта, считай, теперь доказала. В таком случае якобы невыгодное положение Ядра остается чисто формальным. Сервис тоже склоняется к мнению, что контакты между Федерацией и алатта в любом обозримом будущем были бы крайне нежелательны.

Они прошли мимо зеркальной переборки, и Тэлзи встретилась взглядом со своим отражением. Коротышка-паренек противно кривлялся с переборки. Потом взгляд девушки переместился на циферблат настенных часов в конце коридора, показывающих стандартные и местные для «Тонги Фон» время и даты.

Секунду-другую она была занята подсчетами.

— Клэйанг, — спросила она, — может Сервис сделать мне одолжение?

Клэйанг насторожился.

— О, я бы сказал, мы у тебя в долгу. Что за одолжение?

— Пусть гримеры прямо сейчас сделают меня такой, какой я была до телевизита.

— Пожалуйста. Что еще?

— Можете посадить меня на достаточно быстрый корабль, чтобы доставить в Орадо-сити уже сегодня вечером по местному времени?

Клэйанг бросил взгляд на часы и быстро посчитал в уме.

— Уверен, что это можно устроить, — сказал он затем. И посмотрел с любопытством. — А что, время прибытия имеет для тебя какое-то особое значение?

— Не столько для меня, сколько для моих родителей, — ответила Тэлзи. — Просто я только что вспомнила — сегодня у меня день рождения. Мне стукнуло шестнадцать, и семья хочет отпраздновать эту дату в полном составе.

НАЛАКИЙСКАЯ КРОВЬ[6]

С очередным огорчением Лейн Роулингз обнаружила, что и перед лицом непредвиденной катастрофы Старшеф Фрома способен не терять головы и действовать с той же непоколебимой, почти небрежной самоуверенностью, которую он всегда демонстрировал перед рабами-людьми. То, что одинокая станция Земного Бюро Земледелия и безымянный мир внизу под ними были одинаково настороже и достаточно прилично вооружены, чтобы отразить лобовую атаку тяжелого космического корабля, оказалось для него ошеломляющим сюрпризом, и Лейн сейчас променяла бы свой, исчезающе малый шанс выжить, лишь бы увидеть, как Старшеф выказал страх.

Вместо этого он незамедлительно сделал именно то, что было необходимо сделать, дабы избежать полного поражения.

Разумом Лейн не пыталась поспеть за действиями Старшефа. Корабль еще сотрясался от попадания невидимых орудий снизу, когда ее, Гранта и Шона зашвырнули в центральную спасательную капсулу. Когда шлюз за ними захлопнулся, и капсула осветилась изнутри, они увидели, что Старшеф присел за консолью управления. Через десятую долю секунды раздался очередной взрыв, инициированный им самим — взрыв, который вырвал кусок корабельной обшивки и одновременно высвободил капсулу.

Лейн поймала себя на том, что смотрит через телескопические иллюминаторы капсулы на солнечный свет, а еще на зелено-коричневые полосы на земной тверди, куда они падали. С двух краев твердь обрамляло огромное синее море. За ними, чуть левее, блестел стеклянный купол станции, пара белых дымов отмечала параллельные шрамы длиной в километр, прожженные в почве корабельными бластерами главного калибра в миг самонадеянной жестокой атаки Старшефа. Следы заканчивались совсем близко от купола. Кто бы ни был там, внизу, они тоже отреагировали незамедлительно.

Капсула жестоко накренилась, и Лейн свалилась на спины Шона и Гранта. Ничто не говорило о том, что эти двое находились в сознании. Последние несколько дней они вели себя, будто запуганные дети, и сейчас лежали как парализованные. Восстановив равновесие, Лейн поняла, что капсула падает слишком быстро, и на мгновение у нее появилась нелепая надежда на то, что капсула потеряла управление.

Потом она поняла: Старшеф хотел упасть возле станции, поближе к припасам пищи! На нее накатила волна тошнотворной беспомощной ярости.

Старшеф оглянулся, коротко ухмыльнулся, словно уловил ее мысль:

— По нам лупят наугад, Лейн! Так что мы справимся.

Низкий, дружелюбный, властный, с легкостью сбивавший с толку голос, в который она влюбилась больше года назад. Голос, совершенно безразлично известивший тридцать шесть часов назад, что ей, Шону и Гранту придется умереть, потому что она узнала нечто, о чем знать не должна, и еще потому, что совершила еще одну ошибку, рассказав об этом еще двоим. Так же безразлично голос поведал о том, насколько непристойная смерть была уготована всем троим…

Она оглядела массивный светловолосый затылок своего бывшего возлюбленного, слабея от ужаса и ненависти, пока капсула вновь не дернулась, завалив девушку навзничь. На этот раз, поднявшись на четвереньки, Лейн увидела, что капсула несется с обреченной стремительностью, говорившей о том, что их подбили, и они разобьются. Тем не менее они находились еще в километре от тверди.

Она не сопротивлялась, когда Старшеф схватил ее за рукав и выволок из шлюза.

Парашютные стропы легкими рывками разворачивались согласованным порядком у них над головами. И хотя Старшеф сдерживал ее рукой, Лейн испытывала совершенно сумасшедшее спокойствие. Капсула оказалась ниже точки, где их могли достать стрелки станции. Значит, Старшеф собирался спустить ее вниз живой. Он не собирался бросать свою жертву только потому, что его собственная жизнь находилась в опасности. Что-то ударило Лейн по ногам — приклад охотничьего ружья, которое Старшеф держал в другой руке. Неожиданно ей на ум пришла одна хитрость, она обмякла и стала ждать.

Земля была уже меньше, чем в полусотне метров, разворачивалась, кренилась, увеличивалась и мчалась навстречу. Девушка услышала, как Старшеф сердито вскрикнул, почувствовала, как его рука крепко, до боли и хруста вцепилась в ее предплечье. Потом последовал удар.

Вскоре Лейн поднялась на ноги, осмотрелась и захромала к Старшефу. Он лежал ничком в сотне метров от нее. Стропы запутались в кронах кряжистых деревьев, но сперва парашют оттащил его на это расстояние. Он дышал. Значит, не умер, просто без сознания. Девушка презрительно взирала на бывшего возлюбленного сверху вниз, готовая разразиться истерическим хохотом. Она не могла сделать этого намеренно, Старшеф оказывал на своих рабов пси-давление, чтобы те не смогли причинить ему вреда. А она сумела освободиться, пусть на миг, только потому, что пыталась покончить с собой. Взгляд девушки замер на камне возле его головы, но ее тут же охватило ощущение слабости и густого страха.