Оставшаяся пластина легла на стену. Вглядываясь в темноту, Колки Минг произвела последнюю регулировку. Затем остановилась, отступила на шаг.

— У нас не было возможности проверить эту штуку, — прошептала она. — Когда я замкну последний выключатель, будет задействована сигнализация: здесь, в примыкающей охраняемой секции и в секции управления. Приготовься!

Она протянулась к пластине. Сирена взорвалась истошным воем, и Колки Минг исчезла в портале. Тэлзи устремилась за ней.

У обоих саттарамов шансов просто не было. Колки Минг появилась из стены у них за спинами, беспорядочно паля из пистолета. Правда, они успели схватиться за оружие, но были сожжены прежде, чем увидели стрелка. Она пробежала мимо убитых к приборным панелям, выкрикивая отрывисто приказы на элегарфском и тем самым перекрывая пронзительный звон сирен. Техники не стали медлить. У выхода в дальнем конце большой комнаты возникла давка из тел разнообразной формы. Но вскоре исчез последний из них.

Колки Минг уже стояла возле приборных стендов, а ее руки мелькали над элементами управления. Несколько кнопок были утоплены в своих гнездах. Два массивных рубильника качнулись вверх, замыкая нужные цепи. Сигнал тревоги смолк.

— Ну вот, дело сделано! — сказала алатта во внезапно обрушившейся тишине. — Все секции контура опечатаны. Ни один портал не сработает, если только его не открыть из этой комнаты. Где бы ни находились секунду назад элегарфы, там они и останутся. — Она ухмыльнулась: — Представляю, в какой они ярости! Но это продлится не долго. Сейчас сброшу Вингаррен, Врата отворятся, и придет мой народ, чтобы забрать наших пленников из каждой секции, освобождая одну за другой, и переместят их на наши транспорты.

Колки Минг подошла к другой консоли. Тэлзи наблюдала за ней. Алатта, занесшая руку над группой клавиш, замерла. Нахмурилась. Пальцы неуверенно задергались.

Лицо Колки Минг напряглось. Рука скользнула к оружию на поясе, но движение не завершилось.

Она выпрямилась и повернулась к Тэлзи. Девушка почувствовала, как разум алатта тоже повернулся к ней, изумленный, недоверчивый, лихорадочно ищущий возможности вырваться из паутины, неосязаемо сковавшей ее, и понимающий, что такой возможности нет, поскольку был неспособен даже понять, как такое могло произойти.

— Ты? — вымученно спросила, наконец, Колки Минг. — И когда только сумела…

— Когда ты расправилась со Стилтик.

В тот момент сознание алатта было ярко распахнуто, телепатически уязвимо, воля и внимание совершенно размазаны. Всего на мгновение, но и его вполне хватило для того, чтобы Тэлзи, наблюдавшая и выжидавшая, просочилась внутрь.

— Я ничего не почувствовала, — покачала головой Колки Минг. — Ну, конечно. Это было первое ощущение, которое ты заблокировала.

— Да, — сказала Тэлзи. — Так все и было. А на остальное у меня была куча времени.

Глаза алатта померкли.

— И что теперь?

— А теперь мы отправимся к планетарному выходу. — Тэлзи прикоснулась к одной из точек в плененном разуме: — Тому, скрытому, что установили твои люди… Проложи маршрут через пустые секции и распечатай соответствующую группу порталов.

Выходной портал на планету открывался во внутренний двор. Вдоль стены располагались в ряд аэрокары. Тэлзи немного задержалась у выхода. Похоже, в этой части Тинокти наступило раннее утро. Они с Колки Минг находились на окраине города, вдаль уходили многоэтажные здания. Доносились свойственные спальным районам отзвуки, отдаленные и слабые.

Девушка оглядела себя. Руки, лицо и волосы она успела умыть по дороге, но возможности вычистить одежду не выдалось. Нет, так не пойдет. Она накинула на голову широкий яркой расцветки платок, который вырезала из гобелена в одной из секций контура. Ткань скрыла кровь и пятна грязи на одежде, а заодно и элегарфский нож на поясе.

Она поправила платок и направилась к карам. Колки Минг осталась на месте. Забравшись в ближайшую машину, Тэлзи проверила управление. Салон явно разрабатывали под пропорции спаранцев, в остальном оборудование было стандартным. Управиться с ним мог даже ребенок. Тэлзи включила двигатель. На пульте загорелся тревожный красный огонек, но он погас, как только над двором рассосалось невидимое энергетическое поле.

Она развернула машину, оторвала от земли, стала подниматься. Удалившись на две сотни метров, она с помощью наборного диска сфокусировала на экране изображения неподвижную фигуру возле портала. Кар продолжал двигаться по прямой вверх и вперед. Когда фигура начала пропорционально расстоянию уменьшаться на экране, Тэлзи резко сбросила контроль с разума Колки Минг и, не забывая о молниеносной реакции алатта, плотно захлопнула свой щит.

Ничего не произошло. Колки Минг еще секунду оставалась на прежнем месте и, кажется, глядела вслед аэрокару. Затем отвернулась и скрылась в портале.

Через пять минут Тэлзи опустила кар на общественной парковке. Она вошла в общий транспортный контур, сориентировалась по картам контура, и отправилась в. путь. Спустя некоторое непродолжительное время она вышла возле огромного грузового космопорта.

Грузовой порт примыкал к захудалой городской зоне, где население существовало в основном за счет подачек «Тонги Фон». Там было немного привлекательного, но сколько угодно преступников. С другой стороны, это было отличное место для того, кто желал исчезнуть из поля зрения.

Тэлзи позволила одной преступной парочке — в нее входила молодая женщина приблизительно ее роста — некоторое время следовать за собой по главным улицам. Это были люди невысокого интеллекта и легко податливые. Наконец она свернула в узкую аллейку, и когда ее догнали, они уже превратились в ее роботов. На пустынном дворике она поменялась верхней одеждой с женщиной, которая теперь удалялась в противоположном направлении с куском гобелена, которого так домогалась. В память обоих была загружена немного жутковатая, но довольно правдоподобная история о том, как он у женщины оказался и почему на ней дорогая заляпанная кровью одежда.

Тэлзи наведалась в лавку, о которой узнала от них. Лавочник платил наличными за все, что можно было продать, и когда она ушла оттуда несколько минут спустя, там остался элегарфский нож, а у нее полный карман монет Тинокти. Деньги были небольшие, но на ближайшие нужды хватало. Часом позже она на неделю сняла комнату над небольшим магазинчиком, заперлась и разложила принесенные с собой предметы. Среди них был и рекордер. Она включила устройство и растянулась на узкой кровати.

Девушке пришлось туговато. За эти часы ее разум был призван сделать больше, чем было безопасно для здоровья, и теперь девушка испытывала заметное переутомление. Мелькали образы искаженных мыслей, эмоциональные всплески, импульсы, рожденные в чужих сознаниях и воспроизведенные в ее собственном. Пока она удерживала это под контролем, потому что должна была. Толанты и танвены, элегарфы и алатта, Фракель Диз — когда-то фон Диз, хозяин контура и его последний выживший в конце концов обитатель — все они оказались упакованы под ее личным недавним опытом, весьма насыщенным и шокирующим. Она переживала через чужие воспоминания нечто вроде жизни каждого из них, и нужно было выпутаться из этого клубка, пока эффект «чужежизни» не стал постоянным.

Она дала потоку заимствованных ощущений ринуться в сознание, сортируя их по мере поступления и вытягивая из них яд отрицательных эмоций. Время от времени он диктовала что-то на рекордер, поскольку кое-какие вещи следовало знать Психологическому Сервису. Другие могли оказаться полезными лично ей. Ну что ж, воспоминания отправились в ментальное хранилище, превратившись в четкие, нейтральные факты — знание. Остальное, по большей части, ценности не имело и было подобрано случайно. Оно могло быть сразу стерто из памяти и было стерто, перестав существовать.

Процесс шел, давление на разум стало уменьшаться. Первые два дня ей снились кошмары, а, просыпаясь, она не могла выйти из депрессии. Постепенно настроение малявки-пси улучшилось. Она наконец поела, почувствовав голод, сделала зарядку, потому что захотела, и продолжила наводить порядок в доме своего разума. На шестой день, как было записано в купленных ею наручных часиках с календарем, она закончила. Опыт ее столкновения с элегарфами, начиная с первой встречи в парке Мелна, был последовательно выстроен, стал частью прошлого и больше не причинял беспокойства.