И воззвал Гвион к Деревьям:
-- Братья мои! Как младший к старшим пришел я. О страшном и небывалом хочу вас молить. Много дней преследую я Фахана, злобную тварь, убийцу Яблони, мечтающего извести все, что растет и цветет. Ни железо, ни сталь не берут его. Поведали мне, что убить его можно лишь тем, что ненавидит он больше всего на свете -- деревом. Для этого один из вас, милые братья, должен согласиться умереть. Из поверженного тела его я сделаю меч, и тем мечом убью злодея, терзающего Зеленый Народ. Братья! Есть ли среди вас тот, кто готов положить жизнь за правое дело?
Молчали Деревья. Молчал Дуб, нахмурясь, думая невеселую думу. Гордые Ясени молча стояли и презрительно, свысока посматривали на Гвиона. Щеголи Клены тихо шелестели листвой, самозабвенно любуясь своим нарядом. Они не хотели умирать.
Снова воззвал к ним Гвион:
-- Знаю я, что о многом прошу. Смерть никому не мила, ни человеку, ни зверю, ни дереву. Что мне сказать вам? Пока жив Фахан, ни один из вас не может вздохнуть спокойно. Жуткие сны тревожат вас -- о шипастых "яблоках" и черном яде. Разве вы не хотите, чтоб Фахан умер? Разве не радует вас, что те, кто сейчас только семечко или желудек, никогда не будут дрожать от страха пред ним? О братья, неужто нет среди вас смельчака, готового пожертвовать жизнью?
Задрожали Осины, затрепетали в страхе. Черная Ель бросила в Гвиона шишкой. Плакучая Ива еще ниже опустила ветви, словно сгорбилась под непосильной ношей. Нет, никто не хотел умирать.
Долго бродил по лесу Гвион и с мольбами обращался к Деревьям. Молча слушали они, не откликаясь на его призывы. Наконец обессилевший Гвион вышел на поляну, где стояла древняя Береза, вся дуплистая и почерневшая от старости. Там упал он в траву и долго смотрел ввысь, на прозрачное, чистое небо. Потом Гвион поднялся и сказал:
-- Ну что же, не мне винить вас, братья. Оставайтесь с миром, растите и зеленейте. Видно, придется мне напрасно пасть в битве с Фаханом -- ибо вернуться к отцу и объявить ему о своем бессилии я не смогу. Прощайте!
Но едва Гвион произнес эти горькие слова, как услышал скрип за своей спиной. Старая Береза склонилась к нему и произнесла тихим надтреснутым голосом:
-- Что это ты говоришь, сынок? Зачем тебе, такому молодому, умирать? Или я, старая, ослышалась? Туговата я стала на ухо...
-- Нет, матушка, -- ответил ей Гвион, -- ты расслышала правильно.
-- Ну-ка, сынок, расскажи мне все с самого начала. -- ворчливо сказала Береза и добавила, -- Не дело юношам мечтать о смерти.
Тогда все поведал ей Гвион -- о гибели Яблони, о празднике, ставшем горем, о долгих поисках Фахана и о том, как узнал он, наконец, способ сразить чудовище, да только без толку. Молча слушала Береза его рассказ, а когда он закончил -- сказала:
-- Э, сынок, не у тех ты спрашивал! Разве они, молодые и крепкие, согласятся умереть раньше срока? Вот я -- другое дело. Не сегодня-завтра меня повалит ветер, так что смерть мне не страшна. В стволе моем, правда, кругом дупла и труха, но, я думаю, можно найти местечко покрепче и вырезать меч...
-- Неужто ты согласна умереть, матушка? -- спросил Гвион, и жалость колыхнула его сердце.
-- Про то я тебе и толкую, -- проворчала Береза. -- Конечно, я могу простоять с грехом пополам еще десяток лет... Летом хорошо, воздух легкий, и птицы поют -- совсем забываешь о старости. А вот зимой плохо -- стоишь и все ждешь, что тебя повалит жестокий ветер. Но чем без толку гнить в этом лесу, я лучше после смерти послужу доброму делу. Да, сынок, я согласна умереть. Иди за топором.
-- Топор у меня с собой, -- тихо промолвил Гвион.
Обнял он корявый, растрескавшийся ствол Березы и ласково сказал ей:
-- Клянусь тебе, матушка, не зря ты умрешь! Будет прославлена твоя благородная жертва всеми, кто только услышит о ней. Прощай!
-- Прощай, сынок, удачи тебе, -- тихо промолвила Береза.
Тогда Гвион со слезами на глазах достал острый топор и вонзил его с размаху в белый ствол. Вздрогнула Береза, в последний раз заскрипела и пала наземь.
IX.
С деревянным мечом в руках и горькой скорбью в сердце Гвион вернулся к роднику. Пламенный, завидев его, недоуменно заржал:
-- Эй, хозяин, ты, верно, впал в детство? К чему эта палка в твоих руках? Или ты хочешь вызвать на бой чертополохи и репейник?
-- Молчи, неразумный, о том, чего не смыслишь, -- строго ответил Гвион. -- Этому мечу нет цены, за него заплачено жизнью.
Конь осекся и, извинившись за дерзость, стал расспрашивать, о чем это Гвион толкует. Услышав о смерти благородной Березы, Пламенный низко склонил гордую шею и сказал:
-- Истинно, всегда так бывает: чтобы отнять жизнь негодяя приходится жертвовать жизнью прекрасной и светлой. Ты прав, господин, этот меч бесценен. Теперь мы во что бы то ни стало должны победить Фахана -- иначе жертва Березы станет бесплодной, а нам не будет прощенья.
Не сказав ни слова в ответ, Гвион вскочил в седло и подъехал к Шиповнику.
-- Прекрасный Шиповник, -- обратился он к нему, -- совет твой не пропал даром. Вот меч, о котором ты мне поведал. Я отправляюсь в Черные Скалы на битву. Позволишь ли взять с собой твою благоуханную ветку?
-- Бери, -- ответил Шиповник. -- Да будет с тобой благословенье Богини!
Гвион сорвал цветущую ветку и поклонился на прощание. Потом он пришпорил коня и поспешил к Черным Скалам.
Х.
Ничто не изменилось в проклятом месте. Лето ли, зима -- в Черных Скалах всегда было равно пустынно и неприютно. Все так же ярился злобный ветер, и мрачные мертвые камни громоздились вокруг. В предвкушении долгожданной встречи с Фаханом сердце Гвиона билось так сильно, что юноше казалось, что стук его разносится окрест и пробуждает древнее зло, спящее под землей. Пламенный, которого вода чудесного родника сделала весьма разговорчивым, впервые за несколько последних дней замолчал и тревожно осматривался вокруг.
Гвион достал из дорожного мешка бережно хранимую ветку шиповника и подивился, что она ничуть не завяла. Казалось, ее сорвали минуту назад. Быть может, чары Богини хранили ее. Едва ветка оказалась в руках Гвиона, земля вокруг задрожала, словно в бессильной ярости, а ветер принялся хлестать с невиданной силой. Крепко сжимая ветку в руке, чтоб ветер не вырвал ее и не унес прочь, Гвион поскакал к тому месту, где Фахан впервые заговорил с ним. Думалось ему, что именно там должно быть логово злодея.
Гвион стал подносить ветку к камням, стараясь не пропустить ни один. Начал он с больших и издали заметных, потом проверил и те, что были поменьше, и самые маленькие и невзрачные -- все тщетно. Ветка шиповника оставалась такой же зеленой и благоуханной. Гвион хотел было последовать дальше, как вдруг Пламенный обратился к нему с такими словами:
-- Взгляни, господин, здесь есть еще один камень, который ты не заметил. Смотри, он совсем плоский и занесен песком и пылью. Сердце говорит мне, что это неспроста. Прошу тебя, проверь его!
Гвион не стал спорить, поднес к камню ветку и вдруг вскрикнул: в мгновение ока ветка почернела и рассыпалась прахом в его руке.
-- Эй, Пламенный, -- радостно воскликнул Гвион, -- похоже, мы наконец-то нашли проклятый камень!
И он соскочил с коня, ударил по камню кулаком и закричал:
-- Вот твой камень, Фахан! Я отыскал его -- теперь ты выйдешь ко мне, или я ославлю тебя, как старую бабу!
Из-под камня донесся злобный голос:
-- Рано ликуешь,
Глупый щенок!
Камень нашел ты -
И смерть заодно!
И в тот же миг Фахан явился пред Гвионом. Был он, однорукий и одноглазый, все так же ужасен, и все тот же смертоносный боевой цеп был при нем. Гвион, доселе не видавший Фахана, хоть и слыхал, как он страшен, не смог сдержать крик ужаса при взгляде на чудовище. Фахан довольно ухмыльнулся, и глаз его налился кровью, а синий хохолок на голове встал дыбом. Он сказал:
-- Что ж ты кричишь?
Смерти боишься?
Вороны будут
