Жрать твое мясо!

Но Гвион уже справился со страхом и так ответил Фахану, доставая заветный меч:

-- Нет, Фахан, не меня, а тебя станут жрать вороны -- если только им придется по вкусу такая падаль! Видишь этот меч в моей руке?

Фахан взглянул и узнал свою смерть. Заревев от ярости, он взмахнул своим цепом, желая искрошить им и Гвиона, и ненавистный меч. Но Гвион был начеку и успел отскочить от страшного удара. Не дожидаясь, пока Фахан опомнится и нанесет новый удар, Гвион выкрикнул имя Богини и вонзил деревянный меч в поганое брюхо по самую рукоять.

XI.

Фахан издал такой жуткий вопль, что его услышали и по ту сторону моря, а потом пал наземь, и земля содрогнулась. Прямо на глазах у Гвиона плоть Фахана обратилась в груду камней, посреди которой торчал деревянный меч, а рядом с мечом лежало золотое яблоко.

Не помня себя от радости, Гвион бросился к яблоку и бережно поднял его. Яблоко светилось в его руке нежным золотым светом и источало такой аромат, словно было сорвано лишь вчера.

-- Взгляни, Пламенный, -- обратился к коню юноша, -- Фахан все же сорвал одно яблоко для себя, как и предсказывала моя мать! Но проклятое брюхо страшилища не смогло поглотить благословенный плод!

-- Да уж, -- радостно поддакнул конь, -- на этот раз Фахан проглотил чересчур большой кусок!

-- Мы должны поторопиться домой и обрадовать весь народ сидов! Яблоко нашлось, и Яблоня будет возрождена! Я возьму с собой и меч, принесший нам победу. Его место -- в сокровищнице короля, на самом почетном месте, ибо мало какому мечу выпадала такая славная судьба!

-- Да, -- сказал Пламенный, внезапно погрустнев, -- этим мы хоть немного почтим память Березы. Где бы мы были сейчас без нее?

Гвион взглянул на коня и опустил голову.

XII.

С отъездом Гвиона тревога поселилась под крышей дворца короля Ллинмара. И, хотя надежда вновь увидеть витязя жила в каждом сердце, невесело стало при дворе. Каждый день королева Медб в одиночестве поднималась на самую высокую башню и часами глядела вдаль, пока слезы не выступали у нее на глазах. Тогда королева, охваченная страхом и тоской, в молчании спускалась вниз, и король, едва посмотрев на нее, с грустью опускал взгляд.

В то утро, когда минул год со дня смерти Яблони, королева, как всегда, поднялась на башню и принялась смотреть на дорогу, по которой ее сын отправился навстречу неведомым испытаниям. Не прошло и получаса, как вдалеке показалось облачко пыли, оно стремительно росло, и вскоре уже можно было разглядеть масть коня и доспехи всадника. Сердце королевы забилось, словно птица в клетке, и она срывающимся от волнения голосом принялась звать:

-- Эй, кто-нибудь! Скорее сюда! Скорее!

На зов королевы прибежали стражники, и она стала умолять их:

-- Взгляните, что за всадник едет сюда? Слезы застилают мои глаза, зрение изменяет мне! Быть может, это Гвион, мой сын?!

-- Конь под рыцарем гнедой, -- сказал один стражник. -- И, сдается мне, он похож на Пламенного.

-- А доспехи у всадника золоченые, -- подхватил другой. -- Они сияют ярче солнечного луча!

-- Дайте-ка взглянуть мне, -- приказал начальник караула. Он долго всматривался, прищурив глаза, в растущую точку, и наконец изрек:

-- На флажке королевский герб! Нет сомнения, ваше величество, это высокородный Гвион!

Королева Медб, едва услыхав эти слова, вскрикнула и стремительно побежала по лестнице вниз. На бегу она кричала:

-- Радость, о сиды, радость! Мой сын Гвион вернулся!

Новость эта переполошила весь дворец, и отовсюду к главным воротам стали сбегаться люди. Король Ллинмар, позабыв о королевском достоинстве, бежал впереди всех. Тем временем королева приказала распахнуть ворота, из-за которых уже доносился топот копыт. Спустя несколько мгновений, что показались всем вечностью, во двор замка влетел во весь опор прекрасный гнедой конь. Всадник в золоченых латах легко соскочил наземь, сорвал с головы шлем и под ликующие крики нежно обнял королеву. Этот миг был столь долгожданным и прекрасным, что не только королева заплакала от радости, не только нежные дамы, но и у многих суровых мужей на глазах показались слезы.

Тем временем король Ллинмар подошел к Гвиону и королеве, в свою очередь крепко обнял сына и сказал:

-- По твоему радостному лицу, мой витязь, вижу я, что не зря ты провел целый год вдали от нас! Подробный рассказ о твоих странствиях мы выслушаем, как только ты отдохнешь с дороги. Лишь одно скажи немедля -- ибо весь народ наш ждет с нетерпением этих слов! Удалось ли тебе отыскать драгоценное Яблоко?

-- Да, отец! -- звонко рассмеявшись ответил Гвион. И, достав Яблоко, бережно хранимое у сердца, он высоко поднял его, так, чтобы всем вокруг было видно. Прекрасное Яблоко сияло в его руке, нежный аромат донесся до тех, кто стоял там. Послышался шепот восторга, но он вскоре утих, ибо слишком велика и полна была радость сидов, чтобы говорить. В торжественной тишине Гвион с поклоном подал Яблоко королю и сказал такие слова:

-- Король и отец мой! Вручаю тебе то, что принадлежит тебе и твоему народу по праву! Вот плод от Яблони, данной нам в дар Богиней, последний и единственный на свете! Пусть же всякое зло отступит ныне от нас, и горе покинет все сердца! Ибо Фахан, враг сидов, убийца Яблони, сражен моей рукой!

И ответил король Ллинмар:

-- Возлюбленный сын мой! Принимаю от тебя бесценное сокровище сидов и клянусь сберечь его, хотя бы ценой собственной жизни!

XIII.

Так Гвион, сын Ллинмара, после нелегких испытаний вернулся домой с победой. Так было возвращено Яблоко.

Мудрецы выбрали день и место, и во время пышного празднества Гвион бросил Яблоко в землю. Деревянный меч в тот же день с почетом перенесли в королевскую сокровищницу и положили на вышитую золотом подушку. Пламенный, достойнейший из коней, получил в награду свободу и право самому избирать себе всадника. С тех пор никто, кроме Гвиона, не осмеливался ездить на нем верхом.

Яблоня быстро пошла в рост. Вскоре тоненькое деревце с серебряным стволом уже шелестело в саду, принося покой и радость сидам. Ее неусыпно охраняли, чтобы никакое зло больше не коснулось бесценного дара Богини Дану.

Осталось досказать еще об одном важном событии. Ровно через год после возвращения Яблока Гвион пожелал взглянуть на славный меч и отправился в сокровищницу. Едва взяв меч в руки он увидел, что на нем появились побеги, украшенные клейкими ярко-зелеными листочками. Он поспешил рассказать об этом чуде королю. Владыка сидов возрадовался и повелел посадить молодую березку рядом с Яблоней. Деревце, выросшее из меча, сохранило дар речи, и каждый, кому доведется побывать в саду короля Ллинмара, пусть непременно повидает Березу и побеседует с ней. Мудрость и благородство ее не имеют себе равных.

История о Фреаваре, повелителе Стихий

I.

Был среди англов муж по прозванию Фреавар. Господь при рождении не одарил его ни богатством, ни древностью рода, а воинской славы и достатка Фреавар сам не пожелал, и с малолетства предпочел книги оружию. Когда сверстники его учились сидеть на коне и владеть мечом, Фреавар целыми днями корпел с монахами над пергаментом, и к десяти годам был сведущ в искусстве чтения и письма поболее своих учителей. Родные дивились его страсти к чтению, но были им довольны и втайне мечтали, что Фреавар когда-нибудь станет отцом-настоятелем, а то и епископом.

Был Фреавар высок и хорош собой, но от бессчетных часов за книгами спина его сгорбилась, а лицо стало бледным, землистым. Но взор его был суров и ясен и, казалось, проникал в самые глубины. Он так и не дал обетов Господу, хотя жизнь вел такую, что не по силам многим монахам. Ел он совсем мало, вина не пил вовсе, одевался бедно. В чистоте и целомудрии его никто не сомневался, ибо Фреавар не смотрел на женщин, а когда смотрел -- не видел. Весь пыл, все силы юности отдал он книгам, читая и перечитывая все, что только мог достать, и неутолимая жажда познать неведомое вела его в этих трудах.