У порога, свернувшись калачиком, спал Вуд и всякий раз, заслышав воркование малыша, настороженно поднимал одно ухо. Лишь в этот краткий час привидения с позором изгонялись из дома, а будущего и прошлого не существовало в природе. Когда сигарета догорала до конца, Клэй с неохотой поднимался с кресла и укладывался спать на полу.
Первый луч солнца отразился в водах озера. Клэй стоял у окна в спящем доме и смотрел на полоску леса. Двое бешанти крадучись перебегали от дерева к дереву, и охотник раздумывал, не послать ли Вуда, чтобы тот прогнал их прочь, как бывало уже не раз.
Однажды вечером Клэй засиделся перед очагом дольше обычного и теперь ворочался на своем тюфяке, раздумывая, наведаться ему в форт или нет. Поразмыслив, он в конце концов решил, что вида зарезанного Курасвани ему не вынести, когда дверь в соседнюю комнату скрипнула и отворилась. Охотник поднял голову: в свете догорающих углей на пороге застыла Вилия Олсен. Босая, в тонкой ночной сорочке, она не открывая глаз засеменила по комнате. Потом прошептала во сне: «Кристоф…» – и, обхватив спинку кресла, принялась целовать пустоту. Потом она вернулась в спальню, и больше из комнаты не доносилось ни звука – до самого утра, когда с плачем проснулся малыш.
Однажды безоблачным утром, когда охота увела Клэя далеко к северу, ветер донес до него соленый запах океана. Насколько проще была бы жизнь, если бы можно было сейчас отправиться на север, с каждым шагом приближаясь к Арле Битон и истинному Вено… Вилия и ребенок были для Клэя тем же, чем для Васташи – корни, крепко держащие на одном месте. Он грезил о прежней свободе, которую раньше проклинал в своем одиночестве. Мысленным взором он видел зеленую вуаль, парящую в небе над Запредельем.
Кроме всего прочего, в доме обнаружились удочка и рыболовные снасти. В один из погожих дней охотник с Вудом отправились на озеро, чтобы попытать счастья на новом поприще. В качестве наживки решено было использовать кусочки оленины. К концу первого часа Клэю удалось насадить на крючок только собственную штанину и большой палец. Леска все время норовила запутаться, и еще не меньше часа потребовалось, чтобы справиться с лабиринтом узелков.
Наконец, с превеликим трудом, Клэю удалось забросить леску с наживкой в озеро. Деревянный поплавок в виде кораблика с крошечными рыбаками застыл на поверхности, а внизу, в прозрачной воде, по дну ходили большие темные тени.
Так прошло несколько часов. Поплавок словно умер. День стоял безветренный, и озеро было так спокойно, что в его зеркальной глади перевернутый мир отражался без малейшего искажения. Клэй очнулся от оцепенения, когда большая рыба с громким плеском подпрыгнула в воздух там, где леска уходила в воду. Радужной волной сверкнула на солнце чешуя, и рыба снова скрылась в глубине.
– Сюда! – крикнул Клэй товарищу. Однако Вуду так осточертело это занятие, что он направился к дому. – Эх ты, дезертир!
Прошло еще немало времени, прежде чем леска натянулась. Клэй начал сматывать, но у катушки, старой и гнилой, отвалилась рукоятка. Охваченный азартом, он схватил лесу руками. Судя по мощному сопротивлению, рыба была просто огромной. Леска рвалась из рук, врезаясь в мозоли. На ладонях выступила кровь.
Ценой титанических усилий, с проклятьями и руганью, Клэю удалось добиться того, что жертва, похоже, смирилась со своей участью. С каждым рывком из глубины все яснее проступало нечто гигантское. Показавшись из воды, блеснула на солнце скользкая кожа. Охотник подтянул ближе, и его глазам открылось ужасающее зрелище. Это была рыба-шар с выпуклыми человечьими глазами, трехфутовыми усищами антенн и губастой пастью, которой можно было разом заглотить корову.
– Задница Харро… – пробормотал Клэй, уставившись на чудовище.
Рыба разинула рот, выплюнула крючок и громко захрипела, словно старик-астматик, перемежая утробные вздохи громоподобной отрыжкой.
«Столько трудов ради какой-то свиньи с расстройством желудка», – со злостью думал Клэй, пинками заталкивая рыбину обратно в озеро. Только теперь он заметил порезы на ладонях и пятна крови на желтой шинели. Выбросив удочку в воду, он рассерженно зашагал к дому.
– Где мое ружье? – прорычал охотник с порога и тут же осекся. В кресле у очага сидела обнаженная до пояса Вилия и кормила Приза грудью. Она подняла на него безмятежный взгляд. Клэю пришлось тоже поднять глаза в потолок.
– Как рыбалка, господин Клэй? – спросила Вилия невинным голосом.
После минутной заминки охотник промямлил:
– Простите, мадам? Рыбалка? Ах, да… Я бы не назвал это триумфом.
Он быстро отвел взгляд и занялся поисками ружья. А когда обернулся, чтобы кликнуть Вуда, ему показалось, будто на губах Вилии Олсен мелькнула легкая усмешка.
Выслеживая оленя в густом подлеске на дальнем берегу озера, охотник знал, что бешанти, в свою очередь, выслеживают его. Вуд то и дело поглядывал на него вопросительно: мол, не требуется ли загнать их обратно в березняк? Но охотник бежал во весь дух, петляя между стройными стволами деревьев. Черный пес не отставал ни на шаг, словно угадывая каждое движение товарища раньше, чем тот его совершал.
Трое бешанти наткнулись на лежащую на земле шляпу Клэя. Видимо, главным среди них был высокий мускулистый абориген с разрисованным лицом – две белые полосы рассекали обе щеки по диагонали. На шее у него болтался скелетик какой-то пташки. Черную рубаху без рукавов украшали красные круги. Двое других были в зеленых туниках и, по обычаю, с тремя косицами за спиной. Троица склонилась над шляпой, словно это был диковинный зверь, готовый в любую секунду ожить.
Внезапно из леса перед ними выскочил Вуд. Перепуганные аборигены вскочили на ноги и бросились наутек, но Клэй с заряженным ружьем преградил им дорогу.
– Что вам нужно? – спросил охотник.
Предводитель отряда бешанти залопотал на своем языке, знаками умоляя Клэя не стрелять.
Охотник широко улыбнулся, но ружья не опустил. Он собирался сказать что-то еще, но в этот миг невидимая сила резко вырвала оружие у него из рук. Клэю оставалось только ошеломленно смотреть, как оно плывет в воздухе. Вуд зарычал на призрака угрожающе, но остался позади видимых воинов.
Бешанти мстительно заулыбались. Предводитель отряда быстро что-то затараторил. Ясно было, что аборигены чем-то недовольны, но Клэй покачал головой, показывая, что ничего не понял. Тогда бешанти вынул из-за пояса нож и резким движением провел им в дюйме от собственной шеи. Закончив свою речь, он левой рукой сделал знак невидимке, стоявшему с ружьем Клэя в руках. Из пустоты материализовался белый клочок, который в развернутом виде оказался листком бумаги. Он медленно подплыл к Клэю, и как только оказался в зоне досягаемости, охотник взял его.
Пока Клэй вертел бумажку в руках, ружье упало на землю и трое бешанти, промчавшись мимо охотника, растворились в лесу. Увлеченный чтением, он даже не обратил на это внимания. Послание было написано великолепным почерком, с пышным росчерком внизу страницы: «Миснутишул». Дочитав до конца, Клэй изорвал письмо в клочки и выбросил в грязь. Вуд подошел ближе и внимательно их обнюхал.
Утром, после завтрака, Клэй засобирался на охоту. Тихонько, чтобы не разбудить остальных, он позвал Вуда, а когда уже натягивал шляпу, в дверях показалась Вилия.
– Доброе утро, миссис Олсен, – сказал охотник, шагнув за порог.
– Мистер Клэй!
Он обернулся, удивленный. – Да?
– Не могли бы вы посидеть с Призом, пока я прогуляюсь?
Предложение было чересчур неожиданным. Клэй сначала впал в ступор, а потом принялся лихорадочно придумывать повод для отказа.
– А как же охота? – выдавил он после долгого молчания.
– У нас столько соленой оленины, что хватит на два месяца, – возразила Вилия. – Мне нужно подышать свежим воздухом, а то я неделями сижу в четырех стенах. Не беспокойтесь, я ненадолго. Приз еще спит и вряд ли скоро проснется. Все, что от вас требуется, это слушать.