Намджун счастлив, что Джин принял его предложение и приехал поужинать. Раз уж Джина можно соблазнить только едой, то альфа готов нанять лучших поваров страны, лишь бы омега приходил.

— Они что-то замышляют, — с полным ртом заявляет омега и тянется к бокалу с сангрией. — Совет обеспокоен теперь не только вторым Домом, два последних Дома стали чаще контактировать, и у нас есть кое-какие сведения. Хотя уверен, ты знаешь больше, чем мы.

— Знаю, — Намджун откладывает салфетку и откидывается на спинку стула. — Я не вмешиваюсь, пока. Постою в стороне, понаблюдаю. Они перебьют друг друга — это однозначно, и чем дальше я буду стоять, тем меньше шансов испачкаться их кровью.

— Мы знаем твой план и знаем, что ты не будешь вмешиваться. Но не для протокола — ты не займешь ничью сторону?

— Зачем мне это? — усмехается Ким. — Будут уживаться — пусть живут, не будут — пусть убьют друг друга, и я останусь единственным Домом страны. По-моему, у меня идеальный план.

— Ага, идеальный, такой же, как и это нежное, сочное мясо, — Джин отрезает кусочек и незамедлительно отправляет в рот.

— Не будем о работе, да и ты наверное устал от всего этого.

— Надо мне прекращать есть, а то я спать не смогу, — Джин откладывает вилку и встает на ноги. — Спасибо за прекрасный ужин, а теперь я пойду спать.

Намджун поднимается следом и провожает омегу до спальни.

Это уже третий ужин в особняке Намджуна, и альфа каждый раз с нетерпением ждет вечеров, когда Джин настолько близко. Пожелав омеге спокойной ночи, Ким идет сразу к себе, надеясь поскорее уснуть и не бодрствовать очередную ночь с мыслями, что за стеной спит тот, кто должен бы сейчас лежать в его объятиях.

Джин же напротив, не ложится, выходит на балкон и, облокотившись на перила, любуется звездным небом. У Намджуна хорошо, настолько, что это даже пугает. Даже в родительском доме Джин не чувствует всего этого умиротворения и покоя, которые испытывает в особняке альфы. Он буквально захлебывается наполнившими его приятными чувствами и с трудом затыкает внутри омегу, скулящего по своему альфе. Джин идет в душ, решив сразу же лечь и уснуть, лишь бы хоть на время успокоить рой мыслей в голове. Душ наоборот отгоняет сон напрочь, и омега почти час сидит в пижаме посередине постели, понимая, что ему не уснуть. Он сползает с кровати и, приоткрыв дверь, выходит в коридор — в доме стоит абсолютная тишина, видимо Джин единственный, кто не может уснуть. Он на цыпочках подходит к двери Намджуна и прислушивается — снова тишина. Омега всю жизнь боролся с соблазнами, но с Намджуном бороться не получается. С ним он много ест, хотя вечно на диете, много мечтает, хотя всю жизнь запрещал себе это, а теперь у него самый главный соблазн и очередная проигранная битва — это сам Намджун. Джин осторожно приоткрывает дверь, сперва обещая себе, что просто глянет на спящего альфу. Намджун лежит на спине, и по его размеренному дыханью омега понимает, что тот спит. Джин подходит ближе, пытается взять под контроль затапливающую внутренности нежность к безмятежно спящему парню и, не устояв, нагибается к его лицу, чтобы вдохнуть его запах, легонько коснуться губами скул, хоть на секунду быть ближе. Но Джин не успевает, потому что в следующую секунду Ким резко переворачивается и подминает омегу под себя.

— Я слишком долго ждал, — шепчет Намджун и впивается в губы не успевшего прийти в себя парня. Джин отвечает сразу же — позволяет альфе втянуть себя в поцелуй, послушно поднимает руки, лишаясь футболки, и сильнее прижимается.

Намджун уже час, как пытается уснуть. Услышав, как открылась соседняя дверь, он даже решил пойти и проверить — может омеге что-то нужно, но хорошо, что он переждал. Притвориться спящим было совсем не сложно, главное, чтобы Джин подошел ближе, и он подошел. Теперь альфа его не отпустит. Он целует рьяно и горячо, словно боится, что омега передумает, боится не успеть, шарит руками по настолько желанному телу и, стащив с него ненужную одежду, покрывает поцелуями ключицы, грудь, выцеловывает живот, кусает тазобедренную косточку, пытается ухватить везде. Ким спускается вниз и, несмотря на слабый протест омеги, покрывает поцелуями внутреннюю сторону бедра.

Джин в его руках млеет, постанывает, мечется по постели, не переставая шепчет «Намджун», и просит, умоляет его. С Намджуном потрясающе хорошо. Каждый толчок — это искры перед глазами, каждый поцелуй — умопомешательство, его руки на теле омеги — это безумие, кожа под ними расцветает, покрывается синяками, метками, царапинами, и все они до единой прекрасны. Джин бы провел в его объятиях вечность, тонул бы в нем раз за разом без шанса выплыть, потому что не хочется, потому что вот так именно хорошо. Лучше не будет. Джин выгибается до хруста в шейных позвонках, сильнее прижимает к себе альфу обвитыми вокруг его торса ногами и заставляет толкаться глубже. Омега бьется в сладкой агонии, стоит Киму закинуть его ноги на плечи и перейти на резкие толчки. От такого Джина у Намджуна крышу сносит на раз, хочется продлить эту сладкую пытку, чтобы никогда не заканчивалась, чтобы Ким всегда мог отпить из этого источника, пусть он и не насытится никогда. Намджун толкается еще пару раз, зажимает парня в крепких объятиях и кончает одновременно с ним.

Джин зарывается в волосы альфы, который, положив голову на его грудь, пытается отдышаться, перебирает пряди и позволяет себе сладко дремать. Провалиться в сон не дает вспыхнувшая молнией в голове мысль:

— Черт, мы не предохранялись! Я был не готов! — омега было подскакивает с постели, но в следующую секунду снова лежит, прижатый к белоснежным простыням сильными руками.

— Подумаешь, — альфа целует его в шею. — Я хочу от тебя детей, — спускается вниз и прикусывает ключицу. — Желательно не одного, много детишек, чтобы были такими же сильными, как я, и такими же красивыми, как ты.

— Ким Намджун! — возмущается Джин. — Это не шутки! Нам нельзя, — уже понуро добавляет он.

— Почему нельзя? Ты омега, я альфа. Мы занимаемся любовью, и это нормально, что у нас может быть ребенок, просто распишемся до родов, хочу дать ему фамилию, пусть она у нас и идентична.

— Не шути так, — грустно произносит Джин, смотря в любимые глаза.

— Я не шучу, — Ким легонько касается его губ своими. — Я и вправду хочу от тебя детей и хочу, чтобы ты был моим и только моим. Я говорил, что умею ждать, и я подожду.

— Ты меня не отпустишь? — Джин пытается выползти из-под альфы, но у него это не получается.

— Ни в коем случае, ты спишь со мной до рассвета.

— Тогда будь добр и достань презервативы, иначе мы будем именно что спать.

— Хорошо, — обреченно говорит альфа и тянется к тумбочке у кровати. — Все, что вам угодно, принцесса, — смеется Ким и получает кулаком в плечо и обиженную моську впридачу.

***

Ночь. Клуб Джунсу. «Идеальное» завершение ужасного дня. Техен сидит за рулем вишневого BMW X6 и одну за другой скуривает сигареты. Курить и не хочется, во рту и так мерзкое и горькое ощущение, и никотин тут ни при чём. Горечь идет откуда-то изнутри, поднимается к горлу и обжигает. Техен раз за разом прокручивает в голове последний разговор с Чимином, вспоминает его глаза, полные невыплаканных слез, и ни на секунду не перестает чувствовать себя подонком. Почему он, выйдя из офиса, приехал именно сюда — альфа не знает. Он выключил машину еще полчаса назад, но так из нее и не вышел. Он не взял даже охрану. Он вообще не понимает, что творит. Словно какая-то невидимая сила вселилась в его навигатор и задала этот маршрут. Кто его здесь ждет, зачем он приехал, на что рассчитывает — ни на один из этих вопросов Ким ответить не может и достает очередную сигарету. Поднести ее к губам и зажечь он не успевает.

Из клуба выходит хорошо знакомый Техену омега, и в обнимку с каким-то альфой, идет в сторону парковки, прямо к BMW. Альфа что-то нашептывает пареньку и нагло лапает худое тело. Хоуп периодически отстраняется, ни на секунду не снимает с лица приторную улыбку, в которой от улыбки-то ничего и нет. Техен не знает, что в этом омеге такого, что вот уже третий вечер он едет сюда из-за него.