Омега выругивается и сильнее прижимается к баку, мечтая слиться с ним. Бентли проезжает мимо, и Хоуп уже выдыхает, как машина резко дает назад и останавливается напротив. Стекло водителя опускается и Хосок видит, сидящего за рулем альфу.

— В прятки играешь? — усмехается тот.

— Да вот, размяться захотелось. Форму же держать надо, — говорит Хоуп, но с земли не встает.

— Садись, - Техен кивает в сторону сиденья рядом.

— Не сегодня. От клиентов отбоя нет, не успею.

— Поэтому в одиночестве слонялся?

— А ты все знаешь.

— Садись.

— Слушай, я имею право выбирать. Так вот, я тебя не выбираю.

— Интересно, почему же? — на дне зрачков альфы загораются озорные огоньки.

— Ты не в моем вкусе.

— Говорит тот, кто назвал мой член идеальным, — хмыкает Ким.

— Отъезжай, ты портишь мне вид.

— Я не вижу клиентов, готовых снять омегу у мусорного бака, — оглядывается по сторонам Техен.

— Это тренд сейчас. Сам понимаешь, извращенцы разные бывают.

— Буду говорить на твоем языке. Садись, хорошо заплачу.

— Да, блять, нет! — вскипает Хоуп. — Сегодня я тебя не выбираю. Отъезжай!

— Странно, я думал, это я выбираю, а не ты.

— А вот и обломись, — Хоуп встает на ноги и поправляет выбившиеся прядки.

— Как хочешь, я просить не привык, — бросает Техен и разворачивается.

Хосок выходит из переулка только после того, как бентли скрывается за поворотом, и идет обратно к клубу. Долбанный альфа, переворачивающий все вверх дном. Но Хосок сегодня молодец. Он не поддался. Он справился с соблазном снова быть к нему ближе, чувствовать его запах. Хосок — умница. И ничего, что слезы застилают глаза и хочется разрыдаться. Подумаешь. Хоуп к безнадежности привык, он в ней родился и вырос. Он знает, что нельзя давать себе и шанса, нельзя подпускать ближе того, кто кожу потом живьем сдерет, кто всю кровь выкачает и, смотря в глаза, будет еще из живого парня голыми руками сердце вынимать. У Хосока сердце и так очень хрупкое, местами залатанное, периодически кровоточащее. Такого, как этот альфа, не переживет, после него снова не забьется. Хосок чувствует исходящую от него опасность, угрозу своей жизни и именно поэтому не подпустит. Обойдется.

========== Ты не можешь вечно бежать ==========

***

— Я думал, пропускать заседания Совета — это моя прерогатива, — Чонгук выдвигает стул и садится напротив Техена, до этого мирно завтракающего в своем любимом ресторане.

— Мне просто было лень ехать, — Ким отодвигает от себя тарелку и пристально смотрит на оппонента.

Чонгук заказывает подошедшему официанту американо и, проигнорировав то, что они сидят в зоне для некурящих, достает сигарету.

— Так чем обязан? Кофе здесь невкусный, так что вряд ли ты пришел за ним, — Техен продолжает сверлить альфу взглядом и ждет ответа.

— Хочу поговорить с тобой о Чимине, — Ким сразу хмурится, но не перебивает. — Буквально пару недель назад в клубе ты мне доказывал свою чуть ли не до гроба любовь к моему брату, хочу узнать, насколько эта любовь выросла и окрепла, — усмехается Чон и благодарит официанта за кофе.

— У главы второго Дома, видимо, очень мало дел, что он решил обсудить со мной мою личную жизнь, — язвит Техен.

— Твоя личная жизнь касается моего брата, так что не трать слова впустую и расскажи, что ты задумал.

— Ничего, мы по-прежнему встречаемся, и все у нас хорошо.

— Серьезно? Именно поэтому ты вчера продинамил его? Послушай, мне плевать на тебя, и я первый, кто бросит горсть земли на гроб ваших отношений, так что будь добр, убери от него свои клешни сам, пока я их с корнем не вырвал.

Техен задумывается. Что бы у них тогда ни вспыхнуло с Чимином, уже давно погасло. Особого желания продолжать этот фарс, называющийся отношениями, у Кима нет. Но альфа трусит, не перед Чонгуком, который и вправду может выполнить каждую свою угрозу, а боится Чимина. Нарочно откладывает разговор о расставании в дальний ящик, не желая делать ему больно. В то же время ускорять расправу над собой, пока они с Джунсу не особо готовы, тоже не хочется. Но Чонгук уже все знает. Он не дурак и понял, что Техену Чимин больше не интересен. Уже терять фактически нечего, можно только попробовать выиграть время.

— Давай начистоту, — Техен нагло достает из пачки чонгуковской Мальборо сигарету. — Мне понравился Чимин с первого взгляда, и все у нас шло вроде неплохо, но сам понимаешь, чувства приходят и уходят. Я не буду тебе лгать — тот интерес, который был у меня к Чимину в начале нашего знакомства, угас. Но я все еще надеюсь, что мы сможем заново развести этот костер. Я не хочу вот так вот терять его. Надеюсь, ты понимаешь.

— Прекрасно понимаю. Свои заученные речи оставишь Чимину, он, может, и поверит. Я знаю, что ты задумал, вешаешь мне лапшу на уши, чтобы время выиграть. Так вот твое время истекло, — Чонгук встает на ноги. — Поговори с Чимином, и расстаньтесь.

— Я поговорю, — Техен понимает, что проебался. Теряя Чимина, он фактически теряет единственную причину, из-за которой Чонгук возможно бы против него не пошел, хотя зная его — это бы тоже не сработало. — Уверен, ты этому несказанно рад, — кривит губы в улыбке Ким.

— Очень рад: не хочу, чтобы мой брат плакал на могиле такого урода, как ты. Не тяни, поговоришь с ним в самое ближайшее время. Чимин большой мальчик, пострадает немного и найдет другого. А это, — Чонгук резко вскидывает кулак и бьет альфу по лицу. Техен молча тянется к салфетке и прикладывает ее к носу. — За то, что поиграл с ним.

— Согласен, заслужил, — Ким откидывает голову назад, чтобы остановить кровь.

— Можешь не сомневаться, дальше будет только больнее, — Чонгук разворачивается и в окружении своих людей покидает ресторан. Техен сразу тянется к мобильному и набирает Джунсу.

— Думаю, нам надо срочно встретиться.

***

Юнги стоит перед зданием Royal Group и не может нарадоваться тому, что впервые за последние недели он на улице. Мин вдыхает полной грудью, старается запомнить картинку, чтобы потом, когда его опять запрут внутри, было, что вспоминать, и о чем мечтать. Радость, от пусть хоть и временной свободы, омрачает то, что вывели его на улицу из-за ужина с Чонгуком. Мин топчется на мраморной лестнице, не может налюбоваться вечерним небом и даже улыбается тому, как он радуется просто шуму автомобилей. Рядом с омегой двое крупных альф с рациями, они ходят вокруг, все время всматриваются вдаль, видимо, в ожидании босса, и изредка перебрасываются словами друг с другом.

Относительную тишину вечерней улицы нарушает мощный рык мотора, и через секунду перед Юнги останавливается черный ламборгини, правая дверь которого беззвучно взлетает наверх. Мин медленно идет к приглашающей машине и опускается на сидение. Стоит дверце захлопнуться, как автомобиль срывается с места и уносит омегу подальше от здания, ставшего его тюрьмой.

Чонгук бросает мимолетный взгляд на смотрящего на ночной город парня и усмехается. Юнги вроде бы одет просто — заправленная в черные узкие скинни брюки бежевая блузка, не уложенные волосы, ноль макияжа — но, что бы он ни надел, и как бы ни выглядел — все на нем смотрится идеально. Вот и сейчас, Чонгук старается не отвлекаться от дороги, но эти бледные тонкие пальцы, покоящиеся на бедрах омеги, эта тонкая шея, обнаженные ключицы, губы, которые он, не переставая, кусает — все манит. Все отвлекает. Чонгук с собой бороться не привык, он просто протягивает руку и тянет лису к себе. Прижимает к плечу и зарывается носом в волосы, продолжая смотреть на дорогу и крутя левой рукой руль. Юнги не может расслабиться, сидит, вытянутый в струнку и пытается в себе разобраться. Он ненавидит Чонгука, боится его, но в то же время к нему влечет неимоверно. Даже сейчас Мину нравится вот так вот полулежать на его плече, дышать его запахом и смотреть на мелькающие огни за окном.

— Не душись, — говорит Чон куда-то в макушку. — Мне нравится твой запах, не перебивай его.

— Куда мы едем? — Юнги не хочет, чтобы Чонгук говорил про него, не хочет интимности и спрашивает первое, что приходит на ум, лишь бы унять бьющееся птицей сердце в груди. Слишком много Чонгука и слишком маленькое пространство.