Намджун замолкает и, прикрыв глаза, прислоняется к стене.

Юнги не понимает. Он верит Намджуну. Он видит, с каким трудом даются альфе слова, и если одна часть омеги ликует, чуть ли не взрывает фейерверки в голове от признания альфы, то вторая обиженно забивается в угол и требует наказать его. За все то, что пережил омега, за все бессонные ночи, выплаканные и невыплаканные слезы.

— То есть, ты, всемогущий Ким Намджун, хозяин этого города, да и вообще всей страны, предлагаешь мне официальные отношения, предлагаешь стать твоей парой, при этом зная, как я к тебе отношусь? Зная, что я тебя не то чтобы не люблю, а скорее ненавижу? — в недоумении спрашивает омега.

— Да, я все это знаю, и да, я где-то сейчас унижаюсь, но я осознанно иду на это. Моя тяга к тебе невыносима. Или я в порыве очередной злости, точнее, когда ты опять выкинешь черти что, убью тебя, а потом и себя, потому что жить без тебя невозможно, или мы, как взрослые люди попробуем жить вместе. Я знаю, что мое предложение как минимум странное, но я готов к этому. Готов к твоей нелюбви. Позволь мне попробовать хотя бы. Прими меня. Я не смирюсь с тем, что ты не испытываешь ко мне того же, что и я к тебе. Я буду пытаться это исправить, буду стараться. Я согласен на эти унизительные для меня отношения, хотя раньше в жизни бы на такое не пошел. Но оказалось, что ты и есть жизнь. Я дам тебе время подумать. Прошу, прими мое предложение, мы не можем жить отдельно. Я не могу. Я эгоист, и я не позволю тебе построить счастья ни с кем, мне легче собственными руками закопать тебя.

— Опять ты угрожаешь, — устало говорит Мин. — Не удержался все-таки.

— Прости, я не хотел. Я сейчас говорю, что думаю. Этот разговор я прокручиваю в голове весь последний месяц, и ты не представляешь, как мне тяжело раскрыться.

— Будь добр, конкретнее оформи свое предложение, и так как тебя все тут боятся, пусть мне разрешат покурить, — Юнги садится на скамью по-турецки и смотрит на альфу.

Намджун молча достает из кармана сигареты, подходит к омеге и передает ему пачку. Прикуривает ему, усмехается на то, как с блаженством затягивается Юнги, и идет на свое место.

— Если ты согласишься принять мое предложение, то ты будешь официально моим омегой. Я не буду давить на тебя и торопить, но ты должен знать, что в случае, если ты согласишься, я хочу оформить наши отношения. Меня никогда не интересовала семья, и я не особо придавал значение всем этим формальностям, но рано или поздно я буду настаивать, чтобы ты носил мою фамилию. Я хочу от тебя детей, и не одного. И я хочу их в законном браке. Я буду настаивать на этом. У меня огромная империя, мне нужны наследники. Раньше мне было плевать, думал, после меня хоть потоп, но опять же - многое изменилось. И тут дело даже не столько в наследниках, сколько в том, что я хочу ребенка с твоими глазами, с твоим вечно вздернутым носиком и даже с твоим ужасным характером, — усмехается альфа. — Никаких измен. Я очень терпеливый, и именно моя любовь к тебе не позволила мне вчера свернуть твою шею, но это не значит, что мое терпение безгранично. Это фактически все, что от тебя требуется.

— Бесит, — Юнги достает вторую сигарету из пачки. — Ты даже о чувствах умудряешься говорить так, будто контракт зачитываешь. А что я получу взамен? Если уж я соглашусь закрыть глаза на отсутствие чувств.

Намджун хмурится от последних слов омеги. Затылок дробит от стреляющей боли, хотя болит, кажется, не только там. Болит внутри, за грудной клеткой. Горечь от слов омеги разъедает каждый сосуд, альфе кажется, что он дымится изнутри. Ким буквально вытягивает из себя спокойствие, цепляет маску безразличности и отвечает:

— Все, что полагается законному супругу — полагается и тебе. Если хочешь контракт, то я подпишу даже контракт об имуществе. У тебя будет все, что ты захочешь, ты вправе делать, что хочешь, только будь мне верен и все. Ты полюбишь меня рано или поздно, я сделаю все ради этого. А пока просто будь рядом, — устало выдыхает альфа.

— Интересно, — усмехается Юнги и задумывается. — Я не вижу ничего положительного в твоем предложении именно для тебя. Любовь ведь не вечная, завтра она пройдет: так стоила ли она того, чтобы ты, сам Ким Намджун, вот так унижался? — нарочно ядовито, стараясь делать больнее, спрашивает омега.

— Не пройдет. Потому что то, что я чувствую к тебе, это не просто любовь. Это одержимость, зависимость, называй, как хочешь, но героиновые ломки рядом не стоят с тем, что я чувствую, когда не вижу тебя. Я хотел бы, чтобы прошла. Очень хотел. Я думал, мой монстр живет во мне, и я его контролирую, но оказалось, мой монстр - это ты, и я вообще ничего не контролирую. Ты везде, куда бы я ни пошел, ты во всех, кого я вижу. Концентрация тебя в моей крови перешла все границы. Я больше так не могу.

Юнги ловит каждое слово, облизывает сухие губы, долго смотрит на железные прутья напротив и молчит. Минут пять проходит в абсолютной тишине. Намджун растирает виски подушечками пальцев и усиленно давит разрастающийся внутри страх. Страх, что Юнги откажет, что не примет предложение.

— Ты понимаешь, что то, что ты предлагаешь, вполне соблазнительно, — Мин прерывает уже почти ставшую осязаемой, давящую на плечи тишину. — Стать супругом самого богатого человека страны, родить ему наследников, жить в роскоши, и, главное, упиваться его любовью к себе: не жизнь, а сказка. Все омеги города сдохнут от зависти, если я приму твое предложение, — Намджуну неприятно слышать это из уст Мина, но ведь он сам начал. Он знал, на что идет, озвучивая унизительное для себя предложение.

— А любовь… кому нужна эта любовь? Мне с тобой хорошо в постели, тут я даже соврать не могу. На мне твоя метка, и ни один приличный альфа со мной жизнь не свяжет. Моя семья обанкротилась, и все, о чем я могу мечтать — это подрабатывать до конца жизни где-то в кофейне и еле сводить концы с концами, а я привык к роскоши. Привык хорошо одеваться и хорошо питаться. Понимаешь, я вообще не вижу причин тебе отказывать, и раз уж ты честно говоришь со мной, то и я честно все тебе говорю. Ты, считай, меня покупаешь, и я тебе продаюсь добровольно. Потому что ты сделал мне ахуенное предложение, и оно мне нравится. Мне даже думать не надо, считай, что я согласен. Я не буду тебе изменять, возьму твою фамилию и даже согласен родить тебе наследника. Правда, с меня одного достаточно, — хмыкает омега. — Меня уже не интересует любовь до гроба и брак на ней основанный. Тем более, она мне и не светит, опять же благодаря тому, как ты постарался. Мне будет достаточно твоей любви. Мне нравится твое предложение. Теперь ты подумай, насколько тебе нужны такие отношения. Потому что я повторяю — я тебя не люблю. Но я вполне смогу жить с тобой, взамен получать все, что я хочу, и плюс крышесносный секс. Почему бы и нет?

Намджун молчит. Юнги бьет точно в цель, он будто знает, куда именно ударить так, чтобы всадить лезвие поглубже и даже повертеть им в ране. Альфа все понимает с кристальной ясностью. Но не позволяет себе сомневаться и собственными руками перекрывает пути отхода. Потому что плевать. На все. Кроме Мин Юнги.

— Мне не нужно думать. С тебя снимут обвинения, Кайл отвезет тебя домой, поговори с папой, забери что хочешь, потом он же привезет тебя ко мне. Если ты окончательно даешь свое согласие — назад дороги нет, — Намджун встает на ноги и зовет охрану.

— Поэтому я переспрашиваю, ты согласен на мои условия? — взгляд Намджуна перекрывает доступ к кислороду и разумным мыслям.

— Да, согласен, — отвечает омега. — И еще, я оставлю себе твою пачку сигарет, — уже вымученно улыбается Юнги и провожает Намджуна взглядом.

***

Намджун садится за руль Бентли, тяжело вздыхает, откидывается на сиденье и расстегивает рубашку. Воздуха катастрофически не хватает. Он долго концентрируется на эмблеме на руле авто, пытается взять под контроль беспорядочно скачущие перед глазами картинки.

Он согласился. Мин Юнги согласился принадлежать ему. Сам. Добровольно. И Намджун счастлив. Несмотря ни на что. Даже на омрачающее его счастье миновское «я не люблю тебя». Он знает, что не любит. Был влюблен, да. Намджун и это знает. Но также прекрасно понимает, что сам же влюбленность этого мальчишки и уничтожил. Раскрошил в пыль это прекрасное, зародившееся в чужой груди чувство своими руками, словами, всей той болью, которую успел ему причинить. Намджун не врал Юнги в камере. Он и вправду согласен на такие отношения. Пусть Юнги его не любит, но альфа без него с ума сходит. Он хочет просыпаться рядом с ним и засыпать рядом с ним, хочет ехать к нему после работы, делить с ним свои радостные дни и тяжелые. Он хочет просто иметь возможность видеть его, прикасаться к нему и ни с кем не делиться. Это его омега. И любви Намджуна хватит на двоих.