***

Юнги с ужасом смотрит новости. В сотый раз убеждается в бесчеловечности и жестокости Намджуна и где-то ненавидит себя за то, что не может это все прекратить. Намджун - чудовище. Каждое утро омеги начинается сводкой об очередной пролитой крови и терзаниями себя, а каждый вечер, прежде чем заснуть, Юнги обещает себе, что утром точно поедет в больницу и сделает аборт. Лучше так и лучше сейчас, чем дождаться, пока все вскроется, и его потащат в больницу за шкирку.

Но потом, просыпаясь утром, Юнги опять откладывает визит в клинику и опять, судорожно обняв живот, ненавидит себя за слабость. Живот плоский, и если бы не постоянная тошнота и слабость, то Мин вообще бы не знал, что носит ребенка. Но этот ребенок, он сидит в нем и развивается, и с каждым новым днем Мин все больше к нему привязывается и не хочет расставаться. Юнги ненавидит себя за излишнюю сентиментальность, за то, что, прекрасно зная, кто его отец, все равно бережет. Мин даже курить бросает. Горько смеется над собой, но не курит и даже алкоголь в рот не берет. Но опять, с наступлением темноты, клянется себе, что уже завтра точно поедет на аборт.

Намджун не звонит, не приезжает, но подарки посылать продолжает. Сегодня в коробке у двери в комнату омега находит потрясающе красивый золотой браслет, усыпанный драгоценными камнями. Юнги даже не меряет его, просто кладет на тумбочку и, опять взяв в руки пульт, залезает на кровать.

***

Эйфория от пусть и небольшой победы умирает, так и не успев родиться. Чжун высыпает на улицы все свои силы, даже спецотряды, но полицейские все равно погибают: будь то на рабочем месте, на отдыхе, у себя в домах. Это геноцид силовых структур. И Чжун понимает, что с такими темпами скоро никто не будет приходить устраиваться на работу в полицию. Поймать виновных не удается. Нет ни списков, ни зон, ни мест сходок. Откуда они выскакивают, откуда появляются то тут, то там — неизвестно. Они всегда в масках. Всегда чисто делают работу и исчезают. Главное зло города под круглосуточным наблюдением, но себя не выдает. Намджун вечно в офисе, иногда в клубе. Чист как стеклышко. Даже его цепной пес постоянно мелькает рядом. У Чжуна снова приступы, бессонные ночи и не проходящая головная боль. Да, он похвалил Ли, даже представил его к государственной награде, хотя так до конца и не понял, неужели одна только интуиция подсказала Ли, где будет участок транзита. Сейчас президент уже жалеет, что вообще дал согласие на операцию. Она обошлась слишком дорого для страны. Народ уже открыто изъявляет недовольство кабинетом Чжуна, и он серьезно начинает задумываться, что его ожидает участь предшественника. Сам Намджун на связь не выходит, не дает, за что ухватиться, и каждое утро Чжун ждет, как очередной приговор.

***

Намджун сворачивает показательные казни только во вторник. В среду президент отменяет режим ЧП и объявляет в стране трехдневный траур по погибшим. Люди тихо-тихо начинают выбираться из своих домов, и жизнь в городе возвращается в обычное русло. К вечеру Ким звонит Юнги и приглашает на ужин. Мин наспех собирается и берет шофера. Слишком много событий, эмоций и нервов. Садиться за руль нет сил.

Намджун уже в ресторане, который абсолютно пуст. Альфа в этот раз решает поужинать наедине с омегой, и ресторан закрывают для посетителей. Юнги проходит к столику, помогает обслуживающему персоналу снять с него пиджак и садится напротив альфы. Намджун не скрывает искрящееся на дне зрачков желание, прошивает омегу одним только взглядом насквозь.

— Тебе невероятно идет красный, — Ким рассматривает одетого в красную рубашку парня и ухмыляется. — Правда, на меня он действует, как на быка. Даже жалею, что решил начать с ужина.

У Намджуна отличное настроение. «Видно, наконец-то напился крови», — думает Мин. Омега слабо улыбается, благодарит за комплимент и просит воды.

— Я очень сильно скучал. Вот только выбраться не мог. Скажи спасибо своему отцу, — альфа кладет кубики льда в стакан и снова мажет взглядом по губам омеги, спускается к обнаженной шее и ключицам, виднеющимся из-под раскрытого верха рубашки. Мин мрачнеет, прикусывает нижнюю губу и решает промолчать на слова про отца.

— Я тоже скучал, — бурчит омега и утыкается взглядом в меню. Есть не хочется, более того, хочется вернуть все, что съел за обедом. Он откладывает меню и извиняющимся взглядом смотрит на альфу.

— Я плотно поел до твоего звонка, не хочу есть, но тебе компанию составлю, — Мин включает все свое очарование и мило улыбается.

— Это даже хорошо, — Намджун откладывает бокал и встает на ноги. — Потому что я хочу перейти сразу к десерту.

Альфа обходит стол, протягивает руку Юнги и, стоит тому вложить в нее свою ладошку, тянет его вверх и ведет за собой к выходу. Альфа сам садится за руль.

Недельное воздержание сносит крышу, особенно когда объект желания так близок. Сидит на расстоянии вытянутой руки. Ехать в особняк далеко, а терпения нет. Альфа выруливает на дорогу к своему офису. Юнги хочется до умопомрачения. Он такой красивый в красном, он так вкусно пахнет, а этот голос… Ким хочет слышать его стоны под собой. Альфа уже возбужден. Одной рукой держит руль, второй притягивает Мина к себе. Внюхивается, шарит ладонью по телу. Мин сам тянется. Приподнимается на сиденье, касается губами уха, спускается к шее, покрывает ее влажными поцелуями. Все тело омеги словно прошибает током. Одно касание к горячей коже: и он сам не свой, он не принадлежит себе. Юнги сквозь проем между пуговицами на рубашке просовывает свою руку и касается раскаленной кожи. Водит по ней, царапает, хочет быть ближе. Намджун рычит в ухо омеги, кусает мочку. Мин достает руку, опускает на член зверя, которого сейчас контролирует, и поглаживает его сквозь ткань брюк. Альфа накрывает его ладонь своей и с силой сжимает. Машина останавливается прямо перед зданием. Ким выходит, бросает ключи охране и втаскивает омегу в лифт. Прижимает к стенке и впивается в губы. Сминает их в жестком поцелуе, просовывает свой язык и буквально трахает им рот омеги. Мин постанывает, теряет опору под ногами, сползает вниз, но Намджун, приподняв его, впечатывает в стенку своим телом. Сильно мнет ягодицы, рвет в нетерпении так ему понравившуюся рубашку и припадает к обнаженной коже. До двери квартиры они доходят так же целуясь. Как изголодавшиеся звери, словно не видели друг друга лет сто. Хотя так и есть. Для Намджуна отсутствие Юнги в его жизни целую неделю — это ад. Это очень много. Монстр не врал, когда сказал,что скучал. Может, немного соврал. Он не скучал — он выл от его отсутствия. Раздирал альфу изнутри на клочья и требовал себе Мина. И вот он сейчас здесь, в его руках, в его постели и обнаженный. И монстр получит свою дозу. Это именно тот момент, когда словно весь мир принадлежит Намджуну. Хотя он сомневается, что если бы мир принадлежал ему — это было бы настолько крышесносно, как сейчас, когда он уже внутри омеги, где так горячо, так узко. Ни один мир не заменит альфе этих сладких стонов, этих умоляющих «еще», этих цепляющихся за его плечи пальцев, которые он ловит и целует по одному. Ничто не заменит ему Мин Юнги. Это его персональная отдушина, его святой Грааль, с которого он готов испивать веками. Мин Юнги - последняя деталь пазла Намджуна, и сейчас, когда они сплетены настолько, что не просочится даже воздух, Намджун это прекрасно понимает. Сильнее прижимает, сильнее обнимает и сильнее целует.

Юнги просыпается утром на разворошенной постели, сладко потягивается и на долю секунды ему кажется, что он самая счастливая омега в мире. Но уже в следующую секунду реальность обрушается всей своей силой на хрупкие плечи и придавливает к кровати. Мин судорожно обнимает живот, быстро сползает с постели и идет в душ. Уже стоя под струями воды, он думает, что альфа, наверное, спустился в офис или уехал по делам. Юнги сушит волосы, выходит из ванной и наспех одевается. Натягивая обратно изодранную спереди блузку, он слышит звуки со стороны коридора. Мин идет на звуки и оказывается на пороге огромной светлой кухни, где, прислонившись к окну, стоит альфа и говорит по мобильному. Намджун стоит к Мину спиной, и омега тихо делает шаг назад, прислоняется к стене и слушает разговор. Альфа кому-то обещает оказать личную честь «его величеству» и после представления нового министра сам почтить его визитом перед тем, как пустить пулю в лоб. Юнги прошибает холодным потом, когда он узнает, о ком говорит Намджун. О Чжуне. Юнги дрожит, еле передвигая ноги, вползает обратно в спальню и садится на постель.