— А я тебе пустое место? — обиженно спрашивает Джин и взбирается на стойку.

— Ни в коем случае, — улыбается Юнги. — Просто у тебя альфа, тебе надо с ним больше времени проводить и за ним ухаживать, а не возиться с одиноким беременным омегой.

— Глупости, я успеваю и то, и то, — пожимает плечами Джин. — Так, когда ты ему скажешь?

— Каждый день собираюсь, — Юнги тянется к бутылке с водой на стойке. — Каждое утро я думаю, что позвоню ему, но трушу.

— Особенно после того, что он закатил здесь, — хмыкает Джин.

— Именно поэтому я и хочу ему сказать, хочу расставить уже все точки над «и». Примет он его или нет, поверит он мне или нет, уже плевать. Моё дело — сказать, — уверенно заявляет Юнги.

— Умница. Восхищаюсь тобой. Серьёзно, ты самый сильный омега из всех, кого я знаю. Как решишься, я хочу быть рядом, — Джин спрыгивает со стойки и подходит к парню. — Я вообще бы хотел, чтобы ты ему в лицо сказал, как же я его ахуевшую рожу видеть хочу!

— Нет, я не настолько смелый, — бурчит Юнги. — Я даже от его голоса трушу, не то, чтобы ему в глаза смотреть.

— Ты уж побыстрее решайся, а то такими темпами скоро нам тупо малыша ему в руки вложить придётся, — смеётся Джин. — Ладно, я поеду к своему любимому, интересно, что он сегодня мне подарит. Каждый день по подарку, а ещё ужин сам готовить грозился. Виноватый альфа — моя слабость, — подмигивает Мину омега. — Короче, как осмелеешь, звякни, прилечу, поставишь на громкоговоритель, и послушаю.

***

Течка у Чимина заканчивается так же внезапно, как и начинается. Тэхён находит омегу, сидящим с ногами на стуле на кухне и медленно выкуривающим стащенную у альфы сигарету.

— Давно ты курить начал, притом столько? — косится на пепельницу альфа.

— С тех пор, как мы живём в Итоне, я выкуриваю пачку в день, — тихо говорит Чимин. Чон выдёргивает стул и садится напротив парня.

— Значит, бросишь, — спокойно говорит альфа и, протянув руку, забирает пачку со стола.

— Да, мой господин, какие-нибудь ещё пожелания? — язвит омега и поднимает глаза.

— Только одно, — Тэхён взглядом облизывает распухшие после горячих ночей губы, опускает глаза ниже, по одному рассматривает каждый засос, каждую метку на молочной коже, выглядывающей из-под растянутой майки. — Больше не уходи. Будь всегда рядом. Люби меня.

— Это целых три, — треснуто улыбается Пак и тушит сигарету. Омега встаёт на ноги и обходит стол, но альфа ловит его за руку и сажает на колени.

— Куда ты собрался? — Тэхён зарывается лицом в шею парня, сильнее фиксирует его руки, не позволяет подняться.

— Я не могу остаться, — Чимин опирается о плечи альфы, старается держать расстояние.

— Можешь. Я сейчас поеду к отцу и скажу ему всё, как есть, поставлю перед фактом, объясню, что или ты, или никто. Если он выслушает и поймёт, то отлично, если нет, то мне плевать. Я устал, Чимин. Устал бороться с собой, я не могу без тебя и не отпущу больше.

— Но Тэхён…

— Это будет сложный разговор, очень тяжёлый для меня, поэтому мне очень важно, чтобы, когда я вернусь, ты был здесь, чтобы ждал меня. Иначе, всё бессмысленно. Обещаешь дождаться? Ты ведь не завёл себе никого там? Ты ведь по-прежнему любишь меня? — хмурит брови Чон.

— Люблю, — еле слышно произносит омега и кладёт голову на его плечо. — Только я пойду с тобой. Я могу постоять за себя и за свою любовь тоже.

— Это очень смело, — улыбается Тэхён и продолжает поглаживать золотистые волосы.

***

— Это же какая наглость! Почему ты не оставишь его в покое? — Дживон подходит к пытающемуся спрятаться за своим альфой Чимину.

— Потому что люблю его, — тихо говорит Пак.

— Ты делаешь его несчастным! — восклицает альфа.

— Отец! Разговаривай со мной! — Тэхён легонько толкает Пака в сторону стоящего невдалеке Муна и поворачивается к Дживону.

— Мы поженимся, ты можешь разделить с нами счастье или можешь его проигнорировать, но мешать нам больше, я тебе не позволю, — твёрдо заявляет Тэхён и получает пощёчину.

— Щенок! — кричит альфа на сына и рычит на сорвавшегося было к Тэхёну Муна.

Тэхён поглаживает щёку, нервно сжимает в кулак левую ладонь, но с места не двигается.

— Как ты смеешь говорить такое своему… — Дживон не договаривает, потому что в дом входит Чонгук, который смотрит на раскрасневшуюся щёку брата, потом переводит взгляд на Чимина и всё сразу понимает.

— Семейная идиллия, как же я скучал по этому, — ядовито улыбается Чон и подходит к брату. — За что он тебя ударил?

— За что надо! И ещё ударю, надо будет, давно пора ему мозги вправить! — кричит Дживон и вновь наступает, но Чонгук поворачивается к нему лицом и просит успокоиться.

— Мун, почему бы вам с Чимином не выпить кофе на кухне, ему не обязательно слушать, как мы любезностями обмениваемся, — обращается Чонгук к омеге.

Мун, взяв еле стоящего на ногах Чимина за руку, ведёт его на кухню. Пак в душе благодарен Чонгуку, иначе он уже готов был прям там перед всеми же расплакаться. Но до этого Чимин собирался расцарапать Дживону лицо, и пусть, после этого двери этого дома навсегда были бы закрыты для него.

— Так в чём дело? — Чонгук вновь поворачивается к альфам. — Поздравляю, ты, я смотрю, своего омегу вернул, — говорит он брату.

— Вот именно! — восклицает Дживон. — Только нормально жить стали, только этот пацан из поля зрения исчез, так опять появился! Мало того, что ты столько времени с Мино не видишься, так сейчас ты опять с этим мотаешься? Перестань позорить свою фамилию!

— Отец, кончай давить на него, — холодно говорит Чон. — Чего ты к нему прицепился, а? — Чонгук останавливается прямо напротив, буравит мужчину тяжёлым взглядом. — Тебе меня мало?

— Не понял, — недоумевает Дживон.

— Ты на мне ездишь, как можешь, и я понимаю почему. Его-то в покое оставь. Дай ему свободу выбора. Тем, что ты ему что-то запрещаешь или угрожаешь, ничего не исправить. Он любит его, и даже эти месяцы разлюбить не помогли. Или ты поведёшь себя по-взрослому и хотя бы просто закроешь глаза на их отношения, или объявишь войну собственному сыну, но всё равно проиграешь, потому что он выберет Чимина.

— Как ты можешь? — багровеет Дживон. — Что ты себе позволяешь? Ты вообще соображаешь, что говоришь?

— Соображаю, и именно поэтому прошу тебя оставить Тэхёна в покое.

— Ты лишаешь брата счастья! — кричит на весь дом Дживон. — Твой брат идиот, который пока не понимает масштабы трагедии, в любовь играет!

— Не обязательно иметь ребёнка, чтобы быть счастливым, я и так счастлив рядом с ним! — вставляет Тэхён.

— Я с ним согласен, — пожимает плечами старший.

Тэхён подходит к альфам и с выражением полного непонимания смотрит на брата.

— Ты, что, укурен? — с подозрением спрашивает младший.

— Чонгук, — Дживон в слова сына верить отказывается, внюхивается, Чонгук даже не пил.

— Я устал, мне Рен все мозги вынес, закончил тем, что угрожал разорвать всех омег, которые ко мне подойдут, а потом и меня тоже, и всё это в Beast, перед всем народом, пришлось запереть его в туалете. Так что я, с вашего позволения, спать. А ты, — обращается он к брату, — забирай своего омегу и беги отсюда, а то отец найдёт тебе такого же, как Рен.

— Чонгук! — кричит Дживон, но альфа твёрдыми шагами идёт на кухню.

***

— Кто он? — Чонгук подлетает к столу за которым сидит Чимин и останавливается напротив. — Кто отец его ребёнка?

— Ты знаешь? — Чимин испуганно откладывает чашку в сторону.

— Знаю, но не знаю, кто отец. Когда он успел? Он его любит? Почему его заставляют работать? Он бедствует? — Чонгук задаёт вопросы подряд, не даёт Чимину сконцентрироваться.

— Чонгук, — встревает Мун. — Выдохни.

— Кто он? — уже рычит альфа, и Пак от страха чуть под стол не лезет.

— У него спроси, — пищит Чимин и спрыгивает со стула, увидев в дверях Тэхёна. Омега бежит к своему альфе и сразу прячется за его спиной.

— Ладно, молчи, он сам мне расскажет, — хмыкает Чонгук и просит у Муна кофе.