— Сынок, — устало говорит Мун. — Ты Чон Тэхён, ты не глава стаи, но ты брат главы, ты из семьи, которая чтит традиции, сложившиеся веками. У тебя выбора никогда и не было, с самого рождения ты был обречён на такую жизнь, так же, как и твои дети, дети твоих детей, это замкнутый круг. И теперь я чувствую себя виноватым, я не должен был связываться с Дживоном.

— Папа, — Тэхён снова кладёт голову на колени Муна. — Никогда так не думай, последнее, чего я хотел, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Я что-нибудь придумаю, ничто ведь не вечно, вот и традиции такими могут и не быть.

***

— Вечеринку я организую, поэтому она будет шикарной, весь Сохо будет говорить о ней, — Рен кладёт ладони на грудь лежащего под ним альфы и глубже насаживается. — Ты ведь придёшь завтра в Beast?

— Не обещаю, у меня дел много, — Чонгук переворачивается и вжимает омегу в простыни. Альфа сразу переходит на грубые размашистые толчки — играть и оттягивать удовольствие, нет настроения.

— Ну, Чонгук, — ноет Рен. — Ты должен прийти, хочу видеть зависть в глазах этих двух выскочек омег, сыновей…

— Ошибаешься, солнце, я ничего не должен, а тешить твоё самолюбие тем более, — все остальные слова омеги Чонгук глушит жёстким поцелуем.

***

— Мы почти каждый день сидим в Blackout, даже в будни, но черт, ничего не выходит. Район трусов, никто, блять, не подходит, — Юнги со злостью отшвыривает пульт на диван и идёт на кухню за Паком.

— Я только рад, — пожимает плечами Чимин и достаёт чашки. — Не хочу, чтобы ты опять спал с кем-то за деньги.

— Не начинай, пожалуйста, — Юнги садится на стул и подтаскивает к себе тарелку с пончиками, оставшимися с утра. — Нам же надо на что-то жить. Я должен найти нового клиента и зацепиться за него.

— Я вчера в клубе спросил, нужен ли им официант, администратор долго на меня смотрел, но отказал, — понуро говорит Пак.

— Я видел, — Юнги откусывает от пончика и медленно жуёт. — Он тебя глазами там же разложил, но эти сволочи работу тебе не дадут, никто не даст.

— Но я всё равно не позволю тебе больше блядствовать, — Пак чуть ли ногой не топает, показывая, как он решительно настроен.

— Перестань, — отмахивается Мин.

— Ты думаешь, что ты самый умный, но я тебе сказал и повторять не буду. Хочешь, пойдём в клуб, но не снимать кого-то, а отдыхать, — Чимин замолкает, услышав звонок в дверь, но никто из омег с места не двигается.

— Как же заебал! — Юнги доедает пончик и, встав, идёт включать чайник.

— Ты не откроешь? — спрашивает Пак, уже зная ответ.

— Нет, потому что ничего нового мне не скажут. «Господин Мин, пожалуйста, позвольте помочь вам вынести вещи, прошу следовать за мной вниз, вас ждет машина бла-бла-бла», — тянет Юнги. — Почему он такой баран? Почему не понимает, что я не перееду в его квартиру, не буду жить у него на содержании, что я вообще даже дверь его человеку не открою, а это уже четвёртый раз за последние две недели.

— Он думает, ты сдашься.

— Он ошибается. Ладно, пойду в душ, потом будем собираться в клуб.

***

— Мне плевать почему и как, меня вообще причина не интересует, меня интересует только то, куда вы, блять, смотрите, что за последний месяц на территорию Сохо смогли пройти двое! — выговаривает Чонгук пограничникам главного КПП с Дезиром. — Вам повезло, что вы их нашли и вернули, ещё один перебежчик, и я обещаю, что лишу вас удостоверения, и вы никогда больше в Сохо вернуться не сможете, и ваши семьи тоже.

Чонгук идёт обратно к панамере, прислонившись к которой стоит и курит Тэхён.

— На сегодня всё, можно и отдохнуть, — говорит Чон брату и садится за руль. Тэхён выбрасывает окурок на асфальт и опускается на сиденье рядом.

— Поедем выпьем, а то голова трещит, — Чонгук разворачивает автомобиль и выезжает на дорогу.

— Почему не в Beast, мне не нравится в Blackout, — недовольно говорит младший.

— Потому что там сегодня Рен и вся его тусовка, а у меня нет желания с ним играться, — твёрдо говорит Чон.

— Ты с ним вообще-то всю жизнь прожить собираешься, а тут два часа выдержать не можешь, — язвит Тэхён.

— Я на нём жениться собираюсь, а не жить с ним. Рена иногда слишком много, моя голова должна от него отдыхать, — спокойно говорит Чонгук.

— По-моему, Рена всегда слишком много. Меня поражает другое, он прекрасно знает, что ты ни одну задницу в Сохо не пропустишь, и вообще, ты сейчас зациклен на одной конкретной заднице, я видел ваши перепалки, слышал всё то, что ты ему высказываешь, и при этом, он всё равно держится за тебя. У него совсем нет гордости, — непонимающе говорит Тэхён.

— Гордость не всегда уместна, знаем мы с тобой уже гордых, и что им их гордость дала? Один найдёт себе человека и будет волочить жалкую жизнь, а второй думает, что так и будет упираться и избавится от меня, но ошибается. Наше с тобой отличие в том, что ты своего омегу отпустил, а я моего сучёныша не отпущу, нравится ему или нет, но он будет принадлежать мне и только мне, — со сталью в голосе говорит Чонгук.

— Я никогда не буду применять насилие в отношении Чимина, как бы мне не было без него плохо.

— Я не о насилии говорю, я и не собираюсь его применять. Я просто ему все пути отрезаю, все варианты. Он сам придёт, потому что другого выхода у Юнги нет.

— Это ужасно.

— Ужасно, согласен. Но отпустить я его не могу. Этот сучёныш отправляет моего человека обратно с пустыми руками, в первый раз наорал и выставил, а теперь даже дверь не открывает. Возомнил из себя, черте что, вот только у меня огромное терпение, и ждать я умею. Подожду еще недельку-две, потом сам его навещу.

— Я рад, что Чимин с ним, а не на улице, но с другой стороны я переживаю, что твой на него плохо влиять будет, — говорит Тэхён.

— Что ты хочешь сказать? — хмурится Чон.

— Ну, твой омега легкого поведения, не хочу, чтобы Чимин пошел по его пути.

— Какого хуя? — Чонгук резко тормозит автомобиль и поворачивается к брату. — По-твоему, это Юнги может плохо повлиять на Чимина? А твой, небось, святоша! — зло говорит альфа.

— Не понимаю, почему ты бесишься, это же твой проституцией зарабатывал, — недоумевает младший. — Из-за тебя, между прочим, — добивает Тэхён.

— Пошёл вон из моей машины, — Чонгук разблокировывает двери и ждёт.

— И пойду, потому что ты правду не воспринимаешь, — восклицает Тэхён и выходит из автомобиля. Чонгук сразу давит по газам и, оставив за собой брата и клубы пыли, исчезает за горизонтом.

Десять дней спустя. Blackout.

— Жрут одними глазами, вот у того, кто сидит рядом с баром, на лице написано, как он меня трахает, вижу же, я, сука, этих альф насквозь вижу, ну, подойди лузер с ролексом на запястье, давай, рискни. Малыш, я не кусаюсь, — бормочет Юнги, развалившись на кожаном диванчике клуба. Чимин со смехом слушает, как ворчит его друг, и потягивает мартини.

— Ну, перестань, ты его взглядом четвертуешь, нам столько выпивки прислали, а ты ноешь, — продолжается смеяться Пак.

— Я не ною, я уже всерьёз начинаю задумываться, что никто в этом долбанном районе на меня больше не клюнет. И вообще, меня от этого мартини мутит, — Юнги отодвигает бокал и, подозвав официанта, просит лонг-айленд.

Мин понимает, что от прожигающего его взглядом альфы у барной стойки ничего не дождаться, по новой сканирует взглядом помещение. Но альфа его удивляет, он берёт свой бокал со стойки и медленно идёт к сидящим в центре зала омегам.

— Позволите угостить? — обращается к ним мужчина.

— Ну, попробуй, — тянет Шуга и двигается. Чимин сразу мрачнеет, опускает взгляд в бокал и пытается не слушать и не реагировать на такого Юнги. От этого Шуги у Пака волосы дыбом встают, этот образ настолько омерзителен, что Чимин даже ударить его готов. Будто на месте его друга какая-то высококлассная шлюха, хотя так оно и есть, от фальши в каждом его движении и улыбки — Чимина воротит.

Альфу зовут Мик, у него свой автомобильный бизнес. Он распинается перед Мином, заказывает подряд лучшие напитки, и прошло всего полчаса, а Юнги у него чуть ли не на коленях сидит.