— А мне кажется, ты всё придумал, — зло усмехается Чон. — Ты придумал легенду, взамен перешёл на территорию Сохо, прекрасно тут зажил и мне мозги пудрил.
— Я серьёзно не знаю, как он это сделал, — всё ещё пытается оправдаться Юнги. — Ты же должен мне верить, я бы тебе не лгал, мы же встречаемся, у нас отношения…
— Отношения? — издевательски повторяет альфа. — Какие отношения?
— Ты… я… у нас же отношения, — дрогнувшим голосом повторяет омега.
— Нет у нас отношений и никогда не было. Ты кто такой вообще? — Чонгук вплотную становится, тянет на себя парня и в глаза взглядом впивается. — С чего ты взял, что я буду встречаться с кем-то вроде тебя?
— Не говори так, — Юнги ладони к ушам прикладывает и часто-часто головой машет. — Умоляю, не говори так, — омега солёные губы кусает, всё пытается не разрыдаться, но сам не замечает, что давно уже плачет.
— Ты был гарантией безопасности моего рода, и я тебя обхаживал, теперь ты ноль. Не знаю, что за сговор у тебя с твоим братцем, но поздравляю. Вы меня обдурили. А ты сейчас свалишь к нему, — заявляет альфа.
— Нет, — Юнги верить в эту вымораживающую правду отказывается.
Он смотрит на Чонгука, но ничего не видит, картинка перед глазами в огромное чёрное пятно расплывается — оно расширяется и углубляется. Юнги в этой чёрной дыре Хосока видит, всю ту боль, которую брат ему несёт, но даже это меркнет, когда Юнги взгляд на чонгуковские руки опускает. Его любимый альфа этими руками его к Монстру подталкивает, этими же руками, которыми обнимал, гладил, долгими ночами в постель вдавливал, этими же руками, на которых его в ту ночь из дома полуживого вынес. Как так можно? Так ведь не бывает. Не с Юнги. Он всего этого не заслужил, он Чонгука искренне полюбил, сам лично в эти же руки своё сердце вложил, но Чонгук его под ноги бросил и топчет сейчас, идёт на омегу.
— Ты обещал быть со мной, — глотает слёзы Мин. — Обещал меня в Дезир не возвращать. Обещания сдерживать надо! — Юнги рукавом пиджака мокрое лицо вытирает.
— А ты обещал, что без тебя яда не будет, — ни один мускул на лице альфы не дёргается, говорит так спокойно, будто на очередное свидание зовёт, а сам Юнги на лоскутки режет.
— Я не вернусь туда, что угодно, только не это, — выкрикивает ему в лицо омега и срывается в сторону Сохо. Юнги бежит изо все сил, не оглядывается, не тормозит, бежит прямо по ночной улице, лишь бы подальше от границы, подальше от своего персонального ада. Бежит даже, когда слышит рык за собой, останавливается только тогда, когда волк приземляется прямо перед ним, отрезает все пути.
— Не пойду туда! — кричит на него Юнги. — Давай, перегрызи мне глотку. Закончи уже это! Ты поиздевался над моими чувствами, ты втоптал их в грязь, ты меня уничтожил. Так давай закончим всё, сомкни свою пасть на моём горле.
Волк угрожающе рычит и продолжает наступать, заставляет омегу пятится обратно в сторону границы.
— Чонгук, — оседает на ледяной асфальт Мин. — Чонгук…
Выдавить из себя большее, чем любимое имя дальше не получается. Оторвать взгляда от его красных глаз тоже. Волк возвышается над ним, одним взглядом в асфальт вбивает. Юнги отчаянно губами воздух ловит, пытается сомкнувшиеся на легких железные кольца глубоким вдохом разорвать, не выходит. У Юнги во рту горечь адская. Каждый вдох — осколки разбитой вдребезги жизни, впивающейся в глотку. Каждое слово — это вспарывающая его изнутри надежда, которая теперь осталась только в прошедшем времени.
— Неужели ты этого хочешь, неужели ты меня прогоняешь? — пусть и все факты на лицо, но в Юнги огонёк теплится, всё верить заставляет. Сейчас Чонгук обратится, прижмёт к сердцу и скажет так любимое Мином «никому не отдам, от всех защищать буду», но волк не двигается, только рычит всё зловеще, показывает, что терпение на исходе, и ему плевать, что у Юнги жизнь заканчивается. В этот самый момент сквозь пальцы ускользает. Потому что не стоило своим смыслом другого делать, не стоило верить и объятия раскрывать, чтобы, обняв, кинжал прямо в спину между лопаток и по самую рукоять. Каждый рык волка, и у Мина из раны кровь хлещет, горячей рекой по спине струится. Юнги в своей же крови умывается, но молить продолжает, отчаянно за этот огонёк цепляется.
— Пожалуйста, не заставляй меня в это верить, не убеждай, что тебе безразлично, — Юнги трясущимися руками к скалящейся морде тянется. — Это не могла быть просто игра. Не могла быть ложь, — уже навзрыд рыдает омега и руками голову волка обхватывает. — Это было взаимно! — пальцами в шерсть зарывается, заставляет на себя смотреть. — Ты не мог так со мной поступить. Ты не мог…
Волк резко вперёд поддаётся, и Юнги, не удержав равновесие, на спину падает. Зверь круги вокруг парня наворачивает, всё агрессивнее рычит, и Юнги себя с асфальта соскребает, медленными шагами обратно идёт. Прямо за ним плавной поступью его палач следует, за каждым движением следит.
Юнги доходит до панамеры и замирает. Чонгук снова человек, но омеге уже без разницы. Альфа проходит мимо парня, окидывает его холодным, полным безразличия взглядом и идёт дальше к границе. На той стороне Хосок стоит, ухмыляется, руки поднимает «мол, я с миром». Чонгук напротив полукровки останавливается, и Юнги прекрасно их разговор слышит.
— Поздравляю, значит, создал всё-таки, добился своего, — начинает Чон и пристально за каждым движением Хосока следит.
— Спасибо, — улыбается во весь рот полукровка. — Люблю принимать поздравления. А ещё больше люблю вот так вот спокойно напротив тебя стоять и не бояться, что ты мне в глотку вцепишься. Ты ведь парень умный, знаешь, что одно движение, и мои люди в Сохо пробьются, на раз вас перебьют. Я любовно вам всем его приготовил, тебе отдельная доза.
— Значит, война, — спокойно говорит альфа.
— Война, и я уже знаю имя победителя, — скалится Хосок. — Вижу, ты, наконец-то, понял, какой лгунишка мой братец, — Хоуп на прибитого к капоту панамеры Юнги кивает.
— Прекрасно, — заявляет Чон и к Мину поворачивается. — С сегодняшнего дня все границы в Сохо будут перекрыты, в том числе и все КПП, так что твой братец последнее, что ты с территории Сохо вынесешь.
Чонгук разворачивается и идёт к омеге. Останавливается напротив, презрительным взглядом смеряет и говорит:
— У тебя два выбора: или ты сейчас перешагнёшь линию и вернёшься к братцу, или останешься на территории Сохо, потому что я обещал тебя не отдавать. Выбор за тобой. Только учти, что с этой минуты у тебя в Сохо ничего нет, ни жилья, ни денег, ничего. Я тебе ничего не оставлю, всё заберу. Не заслужил. Более того, после того, как пресса узнаёт о яде, ты станешь лакомым кусочком для оборотней, которые за своих всегда мстят, поэтому тут ты и ночи не продержишься, тебя разорвут. Так что выбирай с умом. Пойдём, я помогу тебе выбрать.
Юнги кажется, что его и нет вовсе, будто от него одна оболочка осталась, и это её сейчас Чонгук под локоть взял и к границе тащит. Он трясётся, дрожит, всё реальность собрать воедино пытается, пальцами за руку альфы цепляется, шепотом помиловать молит. Но Чонгук не внемлет, волочит худенькое тельце по земле и, подтащив к границе, грубым толчком к линии толкает. На Юнги он больше не смотрит.
— Ну что, солнышко, — Хосок резко притягивает к себе превратившегося в безвольную куклу паренька. — Не хочешь домой? — скалится Хоуп. — Специально для тебя я чудесный приём подготовил, тебе понравится, поедем, покажу, — альфа бьёт парня наотмашь по лицу, у Юнги перед глазами искры взрываются, он до крови щёку прокусывает и, прижав ладонь к губам, назад отшатывается.
— Думаю, он выбор уже сделал, — удар стал для Чонгука полной неожиданностью, он дёргается вперёд и глубже на территорию Сохо Мина оттаскивает. — Совсем скоро я лично тебе голову от тела отделю. Обещаю, — бросает Чонгук Хосоку и поворачивается к омеге: — А тебе удачи в выживании, может, и повезёт, — усмехается альфа и идёт обратно к машине.
Заводит автомобиль и усиленно игнорирует мелкую застывшую фигуру в зеркале заднего вида, и отъезжает.
