— Я знал, что у вас не братские отношения, — усмехается альфа. — Но теперь уверен. Все равно считаю, что целуюсь лучше.

— Тебе есть, чему у него поучиться, — не останавливается Пак. Юнги, который с трудом соображает, только усмехается на странный диалог друзей и тянется к, уже сам не помнит к какому, бокалу по счету.

— Так научите, — не сдаётся Техен и, откинувшись на диванчике, смотрит на своего растерявшегося омегу. — Поцелуйтесь, — кивает альфа на Мина. — Может, извлеку что-то полезное из вашего урока.

— А вот и поцелуемся, — гордо вздёргивает подбородок Пак и перетаскивает сидящего рядом Мина к себе.

— Я пью, вообще-то, — обиженно бурчит Юнги, но Чимин отбирает его бокал и ставит на стол. Потом обхватывает ладонями его лицо и, приблизив к себе, касается его губ губами. Юнги не выдерживает и прыскает в поцелуй, Чимин сильнее сжимает его лицо в руках и вновь касается губами.

— Так и думал, не поцелуй, а чёрти что, — усмехается альфа.

Чимин вновь накрывает губы Мина своими, и последний в этот раз поддаётся, раскрывает рот и отвечает. Техен чуть виски не давится, впивается взглядом в двух уже откровенно сосущихся парней и не может оторваться. Юнги входит в раж, позволяет Паку перетащить его на свои колени и уже сам целует, глубоко, мокро, переплетает их языки и не думает останавливаться. Картина двух целующихся омег настолько возбуждающая, что Тэхён откладывает бокал и только собирается встать на ноги, и оттащить заигравшихся парней друг от друга, чтобы одного из них потащить в ближайшую свободную комнатку, как до него это делает не понятно откуда взявшийся Чонгук.

Чон не собирался сегодня в клуб, всё-таки он любит посещать Beast по выходным, а сегодня вторник. Но проезжая мимо, он решает зайти и пропустить бокал — день был не из лучших, и ехать прямо на квартиру не хотелось. Поднявшись к своему ВИП-столику, Чонгук понял, что не зря решил зайти. Первым альфа увидел брата и даже обрадовался, что не придется пить в одиночестве. Стоит ему проследить за заворожённым взглядом Тэхена, как у альфы внутри расползается колючая ярость, она разрастается и шипами разрывает кожу, просится наружу. Чонгук подлетает к омегам за мгновение ока, хватает Юнги за шкирку и, разрывая в руке тонкий шёлк, отбрасывает его в угол дивана. Мин не понимает, что и как только что произошло, пытается собрать воедино разлетевшуюся на сотни осколков картинку реальности, поднимает взгляд и, с трудом сфокусировав его, охает.

Напротив него стоит Чонгук. От альфы исходит такая волна ярости, что Юнги кажется, протяни руку, и он её может потрогать. Мин вжимается в угол дивана, испуганно переводит взгляд то на Тэхена, то на Чонгука и пытается не выблевать от страха всё то, что успел выпить за вечер.

— Какого, блять, хуя тут происходит? — голосом Чонгука камни рассекать.

— Мы развлекаемся, чего ты точно не умеешь, — пьяно улыбается Тэхён и подтаскивает к себе напуганного Чимина. Альфа тянется к бутылке, но Чонгук выхватив её из его рук, швыряет об стену. Юнги вздрагивает от звука разбивающегося стекла, сползает с дивана на пол с твёрдым намерением сбежать, точнее отползти — встать на ноги не выходит даже со второго раза.

— Ты, — Чонгук вновь хватает Мина теперь за плечи и, подняв с пола, сажает на диван, продолжая его вжимать туда руками. — Устал святошу изображать? — шипит ему в лицо альфа и скользит стягивающим кожу омеги взглядом по всему телу.

Чонгуку бы обратиться, сомкнуть клыки на этой тонкой шее, порезаться об острые ключицы и слизать с них свою-его кровь. Мальчишка выглядит, как самая дорогая проститутка города, и даже у Чонгука на него денег может не хватить — у Юнги кожа изнутри светится, его полуоткрытые губы манят, зовут, обещают рай на земле, и Чонгук уверен, что они его туда проведут. От этих стройных ног альфу кроет на раз, вспомнить, что они вокруг торса Чимина обвивались — он звереет. Юнги в своём блядстве идеален, как он держит, как ловит ту тонкую грань, которая позволяет ему даже в самых блядских шмотках мира выглядеть ангельски прекрасным, на этот вопрос и сам омега не сможет ответить. Но даже несмотря на всю его хрупкость, на хорошо читаемый испуг в глазах и личико ангела — желание Чонгука в его крови умыться, стоны-крики в себя вобрать и плоть прожевать не уменьшается, только растёт, только увеличивается.

Юнги под этим взглядом холодеет, в глыбу льда превращается, сделай Чонгук одно движение, и Юнги на осколки разлетится. Чонгук взгляд ниже опускает, подолгу на ногах задерживается, у Юнги в животе узлы натягиваются — никогда он не чувствовал себя вот так вот обнажённым, будучи полностью одетым. Юнги бы рад сейчас с обивкой слиться, в идеале вообще диван пробить и исчезнуть — от голодного взгляда альфы у него паническая атака, он лихорадочно бегает глазками по его лицу, в немом крике открывает и закрывает рот, но ни слова выдавить из себя не может.

— Истинное лицо свое показываешь, пойдём, покажешь мне его в более интимной обстановке, — цедит сквозь зубы Чонгук и ядовито усмехается — а Юнги от этой улыбки умирает. Сам готов себе могилу вырыть и в неё залезть, лишь бы Чонгук больше так не смотрел и так дьявольски не улыбался.

— Я… — осекается Мин, пытается вдохнуть, но Чонгук слишком близко, и вместо кислорода в легкие раскалённый воздух поступает, языки пламени омегу изнутри лижут. — Не пойду, — скорее скулит, чем выражает протест.

— Пойдёшь, — Чонгук приговор подписывает, рывком парня на себя тянет и, подняв на руки, идёт к выходу. Альфа не слушает, что ему говорит Тэхен, не реагирует на крики Чимина, твёрдыми шагами идёт прямо к панамере во дворе.

Юнги реальность не воспринимает. Не понимает, где он, почему земля под ногами не чувствуется, куда его несут. Даже не сопротивляется весь путь до авто, виснет безвольной куклой в сильных руках. Вплоть до того момента, как его опускают на кожаное сиденье панамеры. Но стоит Чонгуку сесть за руль и заблокировать двери, как воздух в салоне авто резко заканчивается, его заменяет запах того, кто дружелюбие в эту секунду вообще не выражает, Юнги лучше вообще не дышать.

— Что? Куда? — заплетающимся языком произносит Мин и тянется к ручке дверцы.

— Сиди тихо, тебе ее не открыть.

Чонгук сосредоточен на дороге, разговаривает через силу, каждое слово даётся альфе с огромным трудом. Потому что с омегой не говорить хочется — у Чонгука внутри ярость живым организмом бьётся, в горле клокочет, дотянуться до парня хочет, в клочья его разорвать. Чонгук не знает, с чем бороться — со своими чувствами или с волком — пощады омеге не ждать от обоих.

— Чонгук, — слабо тянет омега, альфа не реагирует. — Чонгук, — Юнги тянется пальцами к рукаву рубашки парня и теребит её.

— Не произноси моё имя, — Чон зло сбрасывает с себя руку и усиленно отгоняет от себя мысли, где из раскрытой пасти волка густая кровь маленького омеги капает.

— Мне плохо, мне очень плохо, — Юнги прикрывает ладонями рот, и Чонгук, выругнувшись, тормозит. Вылетает из машины, открывает дверь и вытаскивает Юнги. Мин сразу падает коленями на дорогу, и его долго и мучительно рвёт. Чонгук возвращается в салон автомобиля, берёт бутылку воды, пачку салфеток и идёт обратно к сгорбившемуся у дороги парню.

Юнги трясет так, что приходится пальцами в землю зарыться, лишь бы она никуда не уходила, лишь бы опереться. От противной горечи во рту позывы всё равно продолжаются, но блевать больше нечем. Альфа протягивает ему воду, и Юнги долго полощет рот, а потом залпом допивает оставшуюся. Не без помощи Чонгука он снова садится в машину, растекается на сиденье обессиленной и безвольной массой. Альфа снова выруливает на дорогу и давит на газ.

— Куда ты меня везешь? — еле слышно спрашивает Юнги. После того, как его вытошнило, сознание немного проясняется, и каждая новая информация, которую он получает, уже ему не нравится.

— К себе.

— Я не хочу.

— Пожалуйста, замолчи. Твои «не хочу» заебали, — срывается альфа и, заметив, как дрожит парень, заставляет себя успокоиться. — А чего ты хочешь? Сосаться со своим блядским дружком? Что вы потом планировали? Групповуху с моим братцем? Или еще кого-то пригласили бы? Я слышал про оргии, которые организовывал Хосок в Дезире, но чуть воочию такую не увидел.