Никто не знал, откуда появилась Миела. Кто-то говорил, что она с севера, кто-то, а это были в основном ее недоброжелатели, говорили, что ее выпустили на этот свет погулять Силы тьмы. Сама же дикая восьмилетняя девчушка утверждала, что она послана в этот мир чтобы сделать его хоть немного лучше.

Девочка была беспризорной и часто позволяла себе красть, чтобы не умереть с голоду, или обманывать людей, вытягивая у них деньги. Но уже тогда она выделялась своей миловидностью, прекрасными огромными голубыми глазами и отливающим золотом волосами.

Вот тогда-то ее заметил один из служащих дворца, когда она у него на рынке пыталась вытащить с кармана серебряные монеты. Он схватил ее за руку и готов было уже отругать по чем свет стоит, но увидел это дикое, красивое детское личико, которое явно давно не знало мыла и воды, и передумал. Он пожалел хорошенького ребенка и привел девочку во дворец работать на кухне, чтобы она хотя бы не шаталась по улицам. Но Миеле это было не по душе. Чуть свет ее расталкивали и заставляли помогать готовить завтрак господам, а до поздней ночи она чистила кастрюли. Миела часто сбегала с работы, за которую ей давали маленький уголок с кроватью в комнате прислуги и еду. Она отправлялась путешествовать по дворцу, что, конечно, было строго настрого запрещено. Но Миела была так ловка и умна, что могла целыми днями скитаться, а ее никто не замечал или не обращал внимания.

Но все же, как ни была хитра Миела по части отлынивания от работы, все же нашлись глаза, которые с первого дня ее появления во дворце зорко за ней наблюдали. Не без интереса конечно, а часто и с легкой улыбкой на губках, замечая новую особо смешную и хитроумную проделку белобрысой дикарки. Эти глаза имели характерный зеленый цвет, который мог принадлежать только эль Альтеррам, а обладательницей их была сама правительница. Не зная того, Миела принесла много радости и смеха своему Манжору. При этом обладательница этих удивительных глаз не раз прикрывали шкодливую девчонку. Частенько она умудрялась влипать в истории, которые ей грозили смертной казнью. Как, например, когда она стянула фамильную драгоценность и старейшую реликвию страны Манжоров – кольцо с огромным изумрудом. И когда Миела готова была уже распрощаться с жизнью сидя в тюремной камере, вдруг узнается, что кольцо то она не крала (хотя точно знала, что это делала), а его просто нерадивая правительница забыла положить на место после какого-то важного приема. Подобные чудеса внезапного спасения от казни случались еще пару раз (да, жизнь ее ничему не учила), но нерадивая девчонка списывала это на свою везучесть. Так продолжалось около трех летних сезонов.

В какой-то момент все изменилось. Анна, будучи очень наблюдательной и умной женщиной, поняла, что нехорошо, когда столько талантов девушки растрачиваются на всякие глупости. И тайный покровитеь юной проказницы решил себя раскрыть. Сказать, что Миела была поражена тому, что спасала ее не судьба удачная, а сам Манжор, не сказать ничего. Анна предложила ей обучаться искусству фемин. Миела пришла опять в ступор, но быстро опомнилась и, конечно же, согласилась.

Так начались ее трудовые, но так любимы будни. Она впитывала от учителей все, что они давали ей. При этом все же оставалась той же непослушной девочкой-дикаркой, которой пришла к ним, и с постоянной периодичностью срывала уроки, на что преподаватели, конечно же, не медлили жаловаться Анне. Та грозно качала головой, но Миелу не наказывала, понимая, что когда этот ребенок вырастет, от ее бьющей через край энергии будет пользы больше, чем от всех этих сдержанных павлинов-учителей. Миела познавала все с удовольствием, однако понимала, что по прямому назначению ее знания вряд ли когда-то понадобятся.

И тут заболела Анна. Ее Анна. Ее покровительница и защитница. Единственный человек в этом мире, которому она не была безразлична. Миеле становилось плохо, когда она думала, что Манжор может умереть, так сильно она ее любила. Однако учебу продолжала, тем более что преподаватели стали по три шкуры драть. Еще бы, если Анна умрет, надо срочно готовить будущего Манжора к власти. Анна и так, в отличие от своих предков, которые отдавали своих детей наставникам с трех лет на полное воспитание, до сих пор держала дочь при себе, говоря, что все, что нужно знать десятилетнему будущему манжору, Леарна знает. Все считали, что в этом ничего страшного нет, ведь если даже девочка достигнет возраста совершеннолетия, когда можно взойти на престол, Анна может еще править, и у ее дочери еще будет время набраться опыта и всему научиться. Но сейчас все менялось…

Однажды в самый разгар тренировки Миелу вызвали к умирающей правительнице. Девушка поняла, что возможно это будет ее последняя встреча с Анной. Она была готова ко всему. И когда умирающая женщина попросила кое-что сделать, девушка согласна была хоть все звезды положить к ее ногам. Но Манжор попросила другое. Непостижимое, невероятное и уж точно абсурдное! Миела чувствовала, что силы ее покровительницы кончаются, и что скоро ее не станет, но она не могла исполнить ее просьбу. Уж слишком это была большая ответственность. И, когда в полной решимости встала, чтобы расстроить своего умирающего друга, Миела неосторожно скользнула взглядом по комнате и увидела притаившуюся девочку. Та смотрела на нее своими огромными зелеными глазами, так похожими на глаза ее любимой Анны, в которых была боль, наивность и… одиночество, знакомое ей самой. Миела поняла, что не сможет ее бросить. Девушка сама не знала, что с ней произошло, но она твердо решила, что никогда не оставить эту девочку. Она как будто со стороны, услышала свой собственный голос:

–Я… согласна… Я стану наставником у будущего Манжора…

Когда Леарна добралась до дворца, оказалось, что Ниро уже уехал. Андролийцы опять сделали набег на земли Манжоров, и ему пришлось срочно ехать на место происшествия, чтобы помочь своему народу и разобраться во всем лично. Леарна не понимала, почему эти люди такие агрессивные, ведь родной дядя их правителя сейчас во главе Минелеи.

Девушка решила прогуляться по саду. Она в задумчивости добрела до маленькой резной беседки, которая стояла в удаленном уголке и в летнее время надежно была скрыта от лишних глаз обвивающем ее плющом. Зайдя внутрь, она присела на одну из скамеек, обитую для удобства мягким белоснежным материалом. Сад пока еще не отошел от зимней спячки: почки на деревьях только-только начали набухать, а трава пробиваться из промерзлой почвы. Леарна вспомнила, что мама очень любила это время года, когда природа пробуждается. Вокруг все начинает неуверенно покрываться зеленью, а самые смелые из цветов распускались над еще не растаявшим снегом. Птицы весело щебеча, переговаривались между собой и прыгали с ветки на ветку. Небольшие фонтанчики, разбросанные по всей территории и украшенные разными причудливыми фигурками зверей, уже тихо журчали, лаская слух и успокаивая душу. И так не хотелось в такой момент думать, что где-то на отдаленных уголках ее владений страдают люди. В последнее время все чаще и чаще стали поступать известия о нападении на их земли людей Короля. Он же своей вины не признавал, отвечая на все претензии послов Ниро, что это не его люди, и что пусть Манжор сам разбирается со своими землями. Ниро сердился, неоднократно высказывая свои мысли Леарне, как будущему Манжору. Он был уверен, что в этой ситуации виноват его молодой избалованный племянник, недавно вступивший на престол. Ниро видел в новом Короле угрозу для Минелеи, считая, что тот способен прийти с армией на их территории, чтобы забрать не только запасы тлени, но и их собственные владения. Леарну пугала такая перспектива, но все же она надеялась, что эти опасения не оправдаются. Войну она не любила, так как результат ее всегда был непредсказуем. От тяжелых раздумий ее отвлекла вошедшая в беседку Миела. Девушка присела рядом с подругой.

– Ну, и чего загрустила? – внешне беспечно спросила она.

– Отец уехал по делам, – нехотя ответила Леарна. Она все еще сердилась на нее из-за того, что не смогла поговорить с Манжором. – Говорят, люди Короля опять ограбили нашу деревню.… И что им неймется.