— Не знаю, — смущенно ответила она.

— Встань и раздвинь ноги, — приказал я.

Мне пришлось сказать ей держаться за мои бедра, когда она слегка потеряла равновесие. Он держалась одной рукой, словно боялась меня касаться, но мне это подходило, мне была нужна ее вторая рука.

— Поиграй со своей киской, шлюха.

Не знаю, была ли она мокрой или нет, но мне было плевать. Смотреть, как она скользит пальцами между ног, мне было достаточно. Я сказал ей, пососать их, и она выполнила все беспрекословно. Эта шлюха делала все. У меня в руках был не огранённый бриллиант, и я собирался оставить его себе. Я быстро затеребил свой член, сбивая ее с ног на пятую точку, почувствовав приближение экстаза.

— О, черт, детка. Держи ноги раскрытыми, — приказал я, дроча себе. Я стоял прямо над ней, выстреливая зарядом ей на лицо, омывая ее своей спермой. Это было чертовски горячо, но я еще не закончил. И мой член тоже. Он даже не уменьшился ничуть. Черт, он все еще был тверд, как скала, от этого восхищения. Я выжал последнюю каплю своей рукой и встал на колени перед ее киской, массируя ее складочки. Клянусь, мой член тянулся к ней, желая ощутить ее.

— Повернись и опустись на четвереньки, — сказал я, глядя на ее покрытое спермой лицо. Адреналин с обезумевшей скоростью наполнял мои вены. Никогда не отпущу эту пизду из своей жизни. Никогда.

Габриэлла сделала, как я ей велел, только для начала я сказал ей лечь лицом на пол и выставить для меня попку. Я поиграл с ней немного, вставляя время от времени палец в ее киску, обходя вокруг, при этом не оставляя без внимания член, абы не дать ему опасть, и шлепая ее. Раскрыв ее, я плюнул на анус, наблюдая как слюна стекает по ее пизде к клитору. Я повторил это несколько раз, просто потому, что мог и потому, что это напоминало ей, кем она была. Шлюхой. Использовав на ней несколько круглых приборов с кухни, я трахал ее узкую киску рукояткой холодной металлической ложки, параллельно шлепая ее по пятой точке. Это было чертовски потрясающе, и она позволяла мне это делать. Ни разу не запротестовала. Ни разу. Возможно, это и было причиной моих действий, оправдание, благодаря которому я считал это нормальным.

Наконец, я трахнул ее, думая о том, как посажу свое семя в ее утробе, сделав своей. Может, стоило переспать с этим решением, подумать об этом утром. Но я этого не сделал. Я трахнул ее во всех возможных позах, затем обильно кончил, убедившись, что находился глубоко в ее киске, забывая о своей мужественности. Она ни разу не кончила, но мне было пофиг. Это в ней мне и нравилось. Отсутствие эмоций. Именно то, что я хотел, что я искал всю свою жизнь, и это было легко. У Габриэллы Делгардо не было шанса.

Я задержался внутри нее, затем медленно высунул уже обмякший член, чувствуя последствия моего друга Джека. Мне нужно было отключиться, а Роуэн стоило поспать подольше. Выйдя из нее, я стряхнул его об ее задний вход, выжимая последнюю каплю, и встал. Надев джинсы, я потянулся, выгнув спину и застонав.

— Вали отсюда. О, подожди. Я обещал, что дам сказать тебе, что хотела. Что ты сделала, снова выбила предохранители там?

— Нет.

— Тогда что? Говори уже. У меня восьмимесячная дочь, которая проснется часов через пять, если мне повезет. Что?

— У меня будет ребенок.

Это выбило воздух из моих легких. Это совсем не то, что я ожидал услышать. Даже близко.

— Что?

Шлюха, созданная мужчиной. Об этом я думала, сидя в темноте тюремной камеры размером с мою спальню. Шум из коридора едва не разбудил мою соседку — девушку, покрытую татуировками. Она застонала во сне и перевернулась на бок, отсыпаясь после пьянки. Непристойное поведение и нарушение общественного порядка. Хотелось бы, чтобы подобное обвинение было у меня.

Мои легкие заполнял незнакомый запах, пока я пыталась осознать весь тот хаос, в котором оказалась. Мне не стоило настолько сближаться с ним, с мужчиной, чья так называемая успешность, уверенность, сексуальная привлекательность выворачивала меня наизнанку. Но я это сделала, сблизилась, потеряла контроль и упала… прямо в ад. Я была уже на полпути в тюрьму, но думала о том, как сильно влюбилась в своего мужа, гадала, что делать, куда идти, к кому обратиться. У меня никого не было. Никого, кому я могла бы доверять.

Наконец, уже где-то под утро, мое до смерти уставшее тело упало на пружинистый матрас. Пластмасса заскрипела подо мной, и я закрыла глаза, сдерживая вновь навернувшиеся слезы. Я узнала в тот день о таком количестве юридических последствий, что просто начала сходить с ума. От всего этого я оказалась в худшем состоянии, чем была ранее. Мое горло болело от двухчасового допроса, криков и плача. Я защищала себя с текущими по щекам слезами, громкими криками и слабым хныканьем. Яма, из которой я понятия не имела, как выбраться. Меня обвиняли в краже личности у моей близняшки, возможном убийстве без наличия тела и в мошенничестве с больничными счетами. Последнее в голове не укладывалось. Какой здравомыслящий человек подвергнет себя тому, что я пережила, лишь бы обвести вокруг пальца страховую компанию? Абсурд.

Сон ко мне так и не пришел. Может, на пару минут время от времени, но на этом все. Я даже пробовала мантру, не помнила, что ей меня научила мама, но точно знала, что это была она. Я спокойная. Я спокойная. Я спокойная.

Запах затхлости наполнял мои ноздри, пока я пыталась расслабиться с помощью успокаивающего голоса в голове. К сожалению, моему мозгу было далеко до медитативного состояния. Он размышлял: сколько людей спало до меня на этой кровати? Тысячи? Слюна наполнила мой рот, когда появилось ощущение тошноты, вонь была слишком сильной, чтобы ее игнорировать. Неприятный запах снова атаковал меня спустя несколько часов — максимум три часа.

Я проснулась от яркого света и незнакомых звуков — суматоха нового дня.

— Делгардо, на выход.

Неприятный запах мгновенно позабылся, когда я села, шокированная и обескураженная.

— Куда? — спросила я, нахмурившись, проглатывая страх с комом, ставшим в горле.

Высокомерная женщина-коп скривилась и посмотрела на меня так, будто я только что попросила ее оружие.

— Это важно? Иди сюда. Я уже хочу домой.

Без проблем. Я последовала за женщиной-копом, все еще хмурясь и гадая, к чему или кому приведет меня мое пробуждение.

Что за… Я смотрела, как он с настороженностью наблюдал за мной, подписывая внизу какой-то документ.

— Лейн?

Лейн поблагодарил клерка за стойкой и посмотрел на меня, его глаза наполнял стресс, а улыбка была фальшивой.

— Как ты?

— Ты имеешь в виду «кто ты»?

— Я знаю, кто ты. Распишись, чтобы мы могли свалить отсюда. — Искренняя улыбка, адресованная мне, не слишком успокоила мои нервы.

— Каким именем? — это вопрос, который нормальный человек никогда себе не задает. Я же понятия не имела, что писать.

— Просто подпиши. Не волнуйся сейчас об этом, — приказал Лейн, указывая на крестик и еще три места, где нужно было расписаться. Тот же угрюмый полицейский дал мне указания и сказал не покидать город. Я слушала в пол уха. Мои пальцы скользили по словам, которых я не понимала. Мне должен был провести оценку психиатр, и я должна была дать разрешение на использование медицинских записей. Это были единственные слова, что я прочитала из всех трех страниц. Я могла подписать свой смертный приговор и не знать об этом.

— Грегори Ричфилд встретится с нами в моем офисе до суда. Он — лучший, кого можно найти в этой части Флориды.

Я положила ручку, нахмурившись.

— У меня будет суд?

Его рука опустилась мне на поясницу, нетерпеливо направляя к двери.

— Нет, не у тебя. Он сам справится с судом.

Я позволила себя вести, чувствуя неловкость от его руки на моей спине. Он как ни в чем не бывало опустил ее, не замечая моего намеренного спотыкания в надежде избавиться от его прикосновения. Как бы безумно это не звучало у меня в голове, я боялась, что Пэкстон увидит его. Он взбесится.