На последних словах толстяка Никита вздрогнул и с тревогой посмотрел на хозяина поместья. Все это слишком походило на правду. В Афинах служил митрополитом его брат Михаил. И то, что рассказывал он в письмах о положении на полуострове, ничуть не расходилось со словами толстяка.

Константин видимо почувствовал волнение своего гостя. Деликатно подхватив его под локоть, он увлек Никиту в одно из ответвлений целиком застекленной галереи. 'Коринфское стекло, - совершенно некстати подумалось Никите, - целое состояние!' Последовавший за ними слуга расположил на низком столике кувшин хиосского и фрукты.  Отдав должное изысканному букету, мужчины несколько мгновений просидели в молчании. Наконец, Никита не выдержал.

- Константин, кто эти люди? Их речи... м-м-м, странны. И, пожалуй, опасны.

- Протевоны. Протевоны городов Каппадокии, Никополя, Пелопоннеса, Фракии, Эгеиды... Не все, конечно, только те, кого удалось собрать.

- Протевоны?! Но ведь Лев VI еще триста лет назад запретил представителям городских общин...

- Запретил представителям городских общин что? - голос эпарха вдруг заледенел. - Он запретил им занимать государственные должности. Но, во-первых, на окраинах империи этот указ никогда всерьез не соблюдался. И архонтами городов назначались там чаще всего как раз протевоны из наиболее влиятельных и уважаемых граждан городских общин. Но это даже не главное. Главное другое. Много ли власти сегодня у назначенных из столицы городских архонтов?

- Что ты имеешь в виду, Константин?

- Да очень простую вещь! Городские гарнизоны вот уже более двух лет не получают из столицы ни фоллиса. Они давно бы уже разбежались, если бы не, э-э-э...

- Если бы не что?

- Если бы, как это помягче выразиться, не нашлось других источников денег. Сегодня, городские гарнизоны финансируются из двух рук. Либо из казны крупнейших аристократических родов провинций. И тогда они фактически превращаются в личные дружины наиболее влиятельных провинциальных вельмож. Либо же номисмы идут им из казны городских магистратов. И тогда местное войско становится по сути дела городской стражей, подчиненной городским властям. Тем самым протевонам, чьи речи только что так смутили тебя. Если в столице ничего не изменится, то уже через три-четыре года в провинциях польется кровь. И будет литься до тех пор, пока не станет ясно, чья власть сильнее - земельных магнатов или городских общин...

- Погоди-погоди, - Никита протянул обе руки вперед, останавливая друга. - Городские гарнизоны, это конечно важно. Но на чью сторону встанет фемное войско?

- О! Вот тут мы подходим к самому главному. Общий расклад сил получается такой. Гарнизоны крупных городов, таких как Коринф, Афины, Фессалоники и так далее, остаются однозначно под властью городских магистратов. У них, слава Создателю, достаточно средств, чтобы оплачивать службу славных воинов. Гарнизоны мелких городов, чьи магистраты бедны, отходят под руку провинциальной земельной аристократии. В совокупности с собственным войском аристократов они составят силу, примерно равную силе крупных городских общин. Победит тот, чью сторону примут военные формирования фем.

- Ну и?

- А что тут гадать, - недовольно махнул рукой хозяин дома. - Это с командирами старого стратиотского ополчения можно было бы о чем-то договориться. Но сегодня войска провинций комплектуются в основном катафрактами из прониаров. А те - и так понятно, что встанут на сторону земельных магнатов. Ведь они дышат с аристократами одним воздухом, сами владеют поместьями, землей и париками, сами мечтают стать аристократами. Так что, при существующем раскладе сил крупные города обречены. Обречены на то, чтобы в конце концов принять власть аристократических родов.

- Но тогда я тебя не понимаю, Константин. - Никита недоуменно уставился на плещущееся в его кубке вино, но так и не пригубил. - Ты стоишь во главе заговора. Не нужно быть ясновидящим, чтобы понять это. При этом твоя сторона очевидно слабее тех, кто вам противостоит. Тогда зачем тебе это?  Зачем участвовать в безнадежно проигрышном предприятии?

- Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Но скажи сначала - можно ли, по-твоему, укрепить империю, посадив на трон нового человека? Кого-то, не связанного ни с Ангелами, ни с Комнинами?

Никита глубоко задумался, перебирая в голове имена возможных претендентов, кому родовитость, поддержка многочисленного родственного клана и большое число сторонников позволяли бы подумать об императорском венце. Затем с немалым удивлением взглянул на хозяина дома и медленно покачал головой.

- Молодец, - кивнул в ответ хозяин дома, - все правильно понял. Любое действие любого из возможных хозяев Буколеона может быть сегодня направлено только на развал империи. И никак иначе! Собирать разваливающееся государство ему не даст та самая любимая тобой аристократия.

- Ну, не то чтобы понял, - возразил Никита, - скорее, пока лишь ощутил. Но вот дать точную и ясную формулировку этого моего ощущения я бы, пожалуй, не взялся.

- Да ладно, - рассмеялся Константин, - ты же придворный чиновник, и не из последних. Подумай сам!  Сегодня вокруг трона увиваются две партии. Первая - назовем ее условно партия двора. И вторая - партия военных. Любой претендент на трон может усесться на него лишь при согласии и поддержке одной из этих партий. Военные - это те, кто остался от Комнинов, остатки их клана, союзные им аристократические роды и их клиентелла.  Да, они сумели реформировать армию, отбиться от врагов, навести кое-какой порядок в государстве. Но!

Оратор важно поднял к потолку указующий перст, подчеркивая важность того, что сейчас будет произнесено.

- Мануил стал последним из них, кому была нужна империя. Все последующие Комнины, весь этот прожорливый выводок, все их друзья и союзники были заинтересованы лишь в одном. В том, чтобы вырезать себе из тела империи кусок побольше и пожирнее, да и сесть там единоличными правителями, наподобие германских князей или франкских герцогов. Сегодня любой, одевший на себя императорскую корону с их помощью, сможет вести одну-единственную политику. Политику раздела империи между теми, кто посадил его на трон. Другого человека эта партия до Буколеона просто не допустит.

Теперь смотрим на партию двора. Это те, кто привел в императорский дворец Ангелов, и кто вкушает сейчас плоды заслуженной победы. Да, этим империя нужна. Вот только в каком виде?!

Яростный рык, пробившийся вдруг сквозь размеренную речь, очень живо напомнил Никите их изнурительную рубку под Мириокефалоном, когда свирепый рев его друга пугал сельджуков ничуть не меньше, чем его смертоносный меч.

- Все, что им нужно от империи, это налоги, подати и пошлины, текущие в столицу со всех концов страны. А там, в столице, этот полноводный поток встречает клика Ангелов, их союзники, друзья, клиенты... Ни единого медного фоллиса не просочится сквозь их жадные руки. Ни единого жалкого медяка не пойдет на нужды армии, на ремонт гниющего в гаванях флота! О строительстве новых кораблей я уж вообще молчу.

И что же мы видим? Император, посаженный на трон военными, аккуратно поделит империю между ними на манер германских княжеств. А император, посаженный на трон партией двора, оставит империю без единого фоллиса. Позволяя ей вследствие этого разваливаться самостоятельно - в крови и хаосе гражданской войны. К чему сейчас все и идет. Какой вариант тебе больше нравится?

Ошарашенно помотав головой, Никита смог выдавить из себя одно-единственное слово:

- Никакой... - затем, после короткого размышления, - ... но, что же можно сделать, если все ходы и черных, и белых фигур Затрикиона ведут к проигрышу?

- Что сделать? Снести  фигуры прочь - вместе с игральной доской! И ты, Никита, мне в этом поможешь.

- Я?

- Да. Смотри сам. Опорой партии военных является их военная сила. Опорой партии двора - многочисленные крупные и мелкие чиновники, управляющие денежными потоками империи. Как и чем можно выдернуть из-под них эти опоры?