- Константин, ты говоришь загадками. Допустим, военную силу аристократов можно победить еще большей силой. Но как в империи можно обойтись без армии чиновников - я просто не представляю.

- А между тем, наши предки решали эту задачу, и не один раз. Вспомни, кем был Дионисий до того, как стал тираном в Сиракузах. Кем были Ликофрон и Ясон до того, как стали тиранами в Фессалии? Механид и Набис в Спарте? Фемисон в Эретрее? Калий и Тавросфен в Халкиде? Миасей в Аргосе?

- Э-э-э... ну, это были тираны.

- Кем они были до того, как стали тиранами городов?

- Честно говоря, Константин, никогда специально не задумывался об этом.

- И не ты один, Никита, не ты один. Так вот, в большинстве своем до того, как горожане признали их тиранами своих полисов, они были предводителями наемных отрядов. Именно это позволяло им успешно громить военные силы аристократических кланов полиса и объявлять себя покровителями городов.

- Ты хочешь сказать, что силу нашей военной партии может переломить наемное войско?

- Да, Никита! А также человек, способный нанять это войско и повести его в бой!

- Ну, допустим ... А как же быть с чиновниками двора? Ведь в их руках все управление Империей. И без них она просто развалится! ... А с ними будет разворована...

- Никита-Никита! Похоже, сегодня на тебя свалилось сразу слишком много. И ты стал немного хуже соображать. Тираны очень долго не нуждались в собственном дворе и в собственных чиновниках двора. Ибо всеми делами, в том числе и финансированием их вооруженных отрядов, занимались городские магистраты. Нет, в конечном итоге они обзаводились и двором, и чиновниками. Но на это нередко уходила целая жизнь. Только представь, Никита, как вздохнет империя, получив несколько десятков лет передышки от жадной чиновничьей стаи!

- Погоди-погоди... не могу поверить! Так ты задумал тиранию размером не с отдельный полис, а величиной с империю?! Чтобы магистраты городов, заменив собою чиновников двора, сами собирали налоги на содержание наемной армии Тирана?

- Да, Никита, именно об этом говорю я собирающимся у меня здесь протевонам. И ты знаешь, им нравится!

- Но ведь это нереально! - Никита Хониат не выдержал и начал мерить стремительным шагами гостиную взад и вперед. Впрочем, это не мешало ему яростно оппонировать собеседнику. - Даже если на секунду вообразить, что тебе удастся убедить какого-нибудь могущественного государя привести в империю свое войско! Войско, достаточное для победы над сводными дружинами ромейской аристократии и над ополчением прониаров! И что дальше?! А дальше его военноначальники осядут на нашей земле, просто породив вместо старых - новые аристократические кланы. И все пойдет еще раз по одному и тому же кругу.

Пойми, Константин, в пределах Ойкумены нет сегодня ни одного государя, кто умел бы организовывать свое войско иначе, нежели по принципу 'Земля в обмен на службу'. И франки, и германцы, и сельджуки, и норманны - все воюют так, и только так. Отдают землю в кормление своим воинам, дабы обеспечить их для ведения войны. Старое римское искусство содержания наемной армии утеряно сегодняшними правителями. Нет ни одного государя, который пытался бы собрать такую. Кто имел бы к этому желание и вкус. Кого же прочишь ты тогда в тираны ромеям?

- Есть такой государь, Никита. Его зовут Ричард Плантагенет. Уже сегодня он тратит на наемников все, что только удается ему выжать из своих земель. Будь у него достаточно средств, он бы давно заменил рыцарское ополчение наемным войском. Так вот, с деньгами мы ему поможем. А вести с ним переговоры придется тебе, Никита!

- Мне?! Но почему?

- Ты же понимаешь, что я не могу надолго отлучаться из столицы. И уж тем более - оставлять без присмотра моих слишком уж бойких заговорщиков. Я буду нужен здесь. А ты поедешь к Ричарду. Просто пойми: привести Ричарда-Льва в Буколеон - это самое большее, что мы когда-либо сможем сделать для Империи в час ее слабости. Может быть, именно для этого Господь и послал нас в этот мир.... Так что, Никита? Я могу на тебя рассчитывать?

Странно, но Никите Акоминату из фригийской Хоны не потребовалось и пяти ударов сердца, чтобы ответить на этот вопрос. Может быть потому, что ответ на него он знал еще до того, как вопрос был задан.

- Да, Константин, можешь. Как и тогда, под Мириокефалоном.

- Тогда собирайся, отправляться нужно немедленно, чтобы успеть до осенних штормов. А говорить будешь с Ричардом вот о чем...

***

   За три с половиной месяца

до появления попаданцев.

Аржанте, Иль-де-Франс

5 октября 1198 года,

А примерно в это же время, государи мои - ну, неделей раньше, неделей позже, это роли не играет - почти в трех тысячах километров к западу от Константинополя происходило событие, само по себе, может быть, и не столь важное, но для нашего повествования все же примечательное. Дело в том, здесь впервые выходит на сцену еще один герой нашего рассказа.

Герой сей - что правда, то правда - не может похвастаться громкими титулами или баснословным богатством. В шахматной классификации это далеко не ферзь. Но и не пешка, нет, государи мои, совсем не пешка. Скорее - конь. Хитрый, изворотливый, непредсказуемый. А в некоторых позициях - так и просто незаменимый.

И натворит он в нашей партии немало - тут уж будьте покойны, натворит!

Впрочем, не будем опережать события. Итак, окрестности Парижа, начало осени, пустынный торговый тракт на подходе к паромной переправе...

... Нежаркое осеннее солнце дарило последним теплом полям и виноградником древнего Аржанте. Местечко получило свое имя от монастыря, основанного королем франков Хильбертом III еще в VII веке. В наши дни Аржанте считается уже предместьем Парижа, но тогда, восемьсот с лишним лет назад, с высокой монастырской колокольни не было видно даже парижских городских стен.

Зато, если обернуться в другую сторону и посмотреть - как сказал бы моряк - на запад-северо-запад, то вполне можно было различить там, где Сена делает огромную петлю, принимая в себя воды Уазы, стоящее лагерем в сотне туазов  за рекой войско Ричарда Плантагенета. Два года назад король-рыцарь уже возвратил себе принадлежащие ему по праву Лош и Ангулем. Затем вернул  Живерни и Шато-Гайар, за каких-то два года возведя там неприступную крепость.

И вот, после перемирия война разгорелась вновь. Теперь Филипп-Август потерял Понтуаз и отступил к самому Парижу, Ричард же остановился, дабы дождаться пополнения. Войско, заботливо собранное верным Эссексом, уже высадилось в Лез-Андели и спешило теперь на соединение с главными силами под стены французской столицы. Хотя, какие там стены! Кое-где начавшие возводиться башни - вот и вся фортификация.

Семьдесят с лишним лет назад здешний монастырь стал притчей во языцех всех кумушек королевства. Ведь именно в нем приняла постриг восемнадцатилетняя Элоиза, племянница каноника Фульбера, после того, как жестокосердный дядя столь ужасным образом разлучил ее с возлюбленным Абеляром. Справедливости ради следует заметить, что последующие восемь с половиной столетий ничего особо примечательного в этих местах не происходило. До тех пор, пока в 19 веке Эдуард Мане и Клод Моне не увековечили их в своих волшебных холстах.

Так что, едва ли можно было отнести к примечательным событиям не слишком длинный обоз, тянущийся сейчас по пыльной дороге к переправе через Сену. Здешний паром был единственной переправой на многие лье вокруг. И никто из желающих попасть на другой берег при всем желании не миновал бы этого места.

Процессию возглавлял высокий, крепкий человек в добротной сутане - явно духовное лицо, и не из последних. Его превосходный андалузский мул по стоимости едва ли уступал хорошему рыцарскому жеребцу. Появись здесь сторонний наблюдатель, он ничуть бы не удивился путешествию столь знатной особы верхом, без крытой повозки. Римская мода на крытые пассажирские экипажи вернется в Европу лишь в конце следующего века. В эти же суровые времена повозки не возбранялись лишь немощным, либо применялись для особо торжественных церемоний.