После этого все и пошло наперекосяк, понимаете?
- Погоди-погоди! Ты что же, хочешь сказать, что стоит нам лишь не дать подстрелить Ричарда, а дальше он уже сам все сделает?
- Ну, конечно! Еще восемь лет назад, если считать от нашего нынешнего времени... Э-э-э, да - так вот, еще восемь лет назад, мотаясь с войском между Аккрой и Тиром, Бейрутом и Иерусалимом, он неоднократно говорил, что ключ к Иерусалиму лежит в Египте. Хлеб, овощи, мясо, ремесленные кварталы, крупнейшие рынки Средиземноморья - там есть все, необходимое для войны... Лишь опираясь на Египет как на тыловую базу, можно вести планомерное завоевание Святой Земли. Для Ричарда это сделалось чем-то вроде идеи фикс. И, если бы он не погиб под Шалю-Шабролем... Уж поверьте, Ричард I, как никто другой, имеет сейчас и силы, и авторитет, чтобы настоять на своем. Под его командованием войско крестоносцев пойдет в Египет, только в Египет, и никуда, кроме Египта!
- Слушай, Доцент, я тебе уже говорил, что ты гений? - господин Дрон развел руки, как бы в немом восхищении перед выдающимися качествами своего собеседника. - То есть, все, что нам нужно - это сохранить на доске ключевую фигуру партии? Ну, это же упрощает дело раз, этак, в тысячу! И время еще есть...
- Почти два с половиной месяца.
- Так, погоди, - господин депутат вдруг нахмурился, - ключевая фигура, это хорошо. А что вообще за партия? И кто здесь игроки? Кто фигуры переставляет? А то ведь выскочишь сдуру на доску, а тебе сверху раз, и по кумполу! Кто эту партию играет? А, Доцент?
- Да игроков-то много, - господин историк надолго задумался, - много... И все же есть среди них главная парочка. Папа Иннокентий III и дож Венеции Энрико Дандоло. Между ними основная игра и пойдет.
- А мы за кого?
- Мы-то...? - Историк опять надолго завис. - Да в основном за себя, конечно. Впрочем, если учесть, что в нашей реальности венецианский дож всех сделал всухую и снял все сливки, вот против него нам и придется вписаться. А партия? Партия уже почти год, как идет. И начал ее папа Иннокентий III. 22 февраля 1198 года...
***
За год до появления попаданцев.
Рим, Via Sаcra,
22 февраля 1198 года
Холодный февральский ветер безжалостно рвал полы парадного облачения, норовя выстудить последние крупицы тепла, еще согревающие озябшее тело вновь избранного наместника трона Святого Петра.
Коронационное шествие растянулось на полгорода! В голове колонны, как и положено, конные знаменосцы, скриниарии, адвокаты и судьи в длинных черных рясах, певческая капелла, диаконы и поддиаконы, знатнейшие аббаты, епископы и архиепископы, патриархи и кардиналы-епископы, кардиналы-пресвитеры и кардиналы-диаконы, все на конях, на которых иные старики едва могли держаться. И лишь за всеми ними шагал белый иноходец с папой Иннокентием III.
Голова колонны уже миновала триумфальную арку императоров Грациана, Феодосия и Валентиниана. А хвост все еще вытягивался с площади Святого Петра, где в главном соборе всего христианского мира прошло таинство Посвящения. Городские корпорации и милиции, рыцари и римская знать, все в блестящих латах, все с фамильными гербами и цветами - воистину весь Рим следовал сейчас за главой христианской Церкви.
Взмах руки, и очередная пригоршня серебра, сверкнув в лучах неведомо как пробившегося сквозь облачную пелену солнца, отправилась в ненасытную глотку ревущей толпы, забившей собой все обочины Священной Дороги.
- Народ Рима... - холодное бешенство, тугим узлом скрутившее внутренности главы всех христиан, ни единым намеком, ни мельчайшей гримасой, ни даже хладностию взора не выразило себя во внешнем облике первосвященника. Лишь мир, смирение и благодать изливались сейчас из глаз невысокого человека, облаченного в белую сутану с красным плащом, в красные башмаки и царственную Regnum - ту самую легендарную корону, которую будто бы Константин принес в дар папе Сильвестру.
- Народ Рима... Как же! Грязные попрошайки, сделавшие вымогательство денег у Святого Престола своим единственным ремеслом! Даже воры и разбойники с побережья, все эти венецианцы, генуэзцы и прочий сброд, выглядят почти святыми по сравнению с выродившимися потомками когда-то великого народа! Те, с побережья, хоть и разбойники, но все же сами зарабатывают себе на хлеб...
Между тем, кортеж Папы подъезжал уже к башне Стефана Петри, где следовало выслушать приветствие и дать ритуальную отповедь представителям еврейской общины. 'Мы признаем закон, но мы осуждаем мнения иудеев, ибо закон уже исполнен Христом, тогда как слепой народ иудин все еще ждет Мессии'... Так, это сделано, что там еще? Sella stercoraria, дьявол бы забрал этот варварский обычай? Затем пастырский жезл и ключи от Латеранского дворца... Потом опоясывание, целование ног, молитва в папской капелле... Затем присяга римского сената в Латеране, торжественное пиршество и кажется все. Этот балаган, наконец, закончится.
Балаган закончился хорошо заполночь. До заутрени оставалось всего пара часов, так что ложиться не имело смысла. Зато можно было сменить облачение, усесться в мягкое кресло, опустить гудящие ступни в деревянную кадку с горячей водой, травяными взварами и ароматическим маслом. Скоротав остаток ночи кувшином хиосского и неспешной беседой с мессером Эррико Соффредо - пресвитером церкви святой Пресседо, кардиналом, членом Священной коллегии и одним из немногих, кого молодой кардинал Лотарь, он же Лотарио Конти, граф Сеньи, граф Лаваньи, принявший вчера имя Иннокентия III, мог считать своим другом.
- Да уж, ваше Святейшество, клянусь перстами Девы Марии, римляне надолго запомнят вашу вчерашнюю щедрость. Серебро порхало в воздухе, как стаи дроздов над весенней пашней.
- Прекрати, Эррико! Я, хоть и получил новое имя, но еще не забыл имена старых друзей. Надеюсь, и они тоже помнят, как меня зовут...
- Ну, Лотарио, я...
- ... а что до щедрости, то все разбросанное вчера серебро и медь - жалкие гроши по сравнению с пятью тысячами фунтов золота, которые род Сеньи вынужден был выплатить римской общине за право владения Латеранским дворцом.
- Пять тысяч фунтов?!
- Вот-вот... Аппетиты этих вымогателей растут год от года, но мне, откровенно говоря, совсем не хочется повторения судьбы Луция III.
- Это да... Провести весь понтификат в изгнании - то еще удовольствие! Но скажи, Лотарио, какого черта ты польстился на папскую тиару? Нет, я понимаю, ты всегда был честолюбив... Но пять тысяч фунтов золота за власть, не выходящую за пределы Латеранского дворца?! Ведь даже города папской области отказываются признавать сюзеренитет Ватикана! Я уж молчу о пастырях из имперских владений или епископов западных королевств. Они все готовы превозносить авторитет Святого Престола на словах, но вовсе не торопятся поделиться и грошом из церковной десятины на деле.
- Как сказано в Книге притчей Соломоновых, - папа хищно ухмыльнулся, - долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города. Тем более что нам долго терпеть и не придется. Города папской области, х-ха, раскрой глаза, друг мой Эррико! После кончины Генриха императорская власть тает в Италии, как клочья береговой пены под лучами июньского солнца! Города бурлят! Имперские префекты и наместники изгоняются! Воздух свободы пьянит городской плебс не хуже доброго вина! Ну?
- Все так, мессир, все так. Но я все же не вполне понимаю, каким образом изгнание Империи из Италии позволит вам окупить пять тысяч фунтов золота?
- Эрри-ико! Подумай же, наконец, головой! Оно конечно, вооружившиеся горожане - отличная вещь для изгнания императорских гарнизонов. А дальше?
- А что дальше?
- Как долго нобили восставших городов согласятся терпеть власть вооружившейся черни? И как скоро они вынуждены будут признать сюзеренитет Святого Престола намного меньшим злом, чем власть вооруженных 'сограждан'? - Последнее слово Иннокентий почти выплюнул, впрочем, оно того и стоило.
