Совсем скоро держаться на ногах стало невозможно, отражать атаки и подавно. Джастин пытался согнуться и закрыться. Только ему не позволяли этого сделать. Его настойчиво поднимали и держали, продолжая бить. Многочисленные удары со всех сторон стали сливаться в один мощный пинок, все время повторяющийся, необратимый и сильный.
Через какое-то время Джастину просто надоело, что его бьют. Он уже мало что различал, плохо видел, слышал и не мог двигаться. И хоть большинство парней только смотрели, Джастину казалось, что все принимали участие в избиении. Он смирно принимал удары и молча ощущал их действие, из последних сил стараясь не потерять сознание. В голове стоял шум, перед глазами плыло. Джастин старался дышать и иногда шевелил губами, сжимал зубы и веки, пересиливая боль.
После нескольких целенаправленных ударов под дых Джастин потерял контроль над ногами и почти перестал стоять, даже когда его держали. Когда Джастин безвольно повис на руках своих мучителей, избиение прекратилось. Двое парней держали его за плечи, а все остальные отошли назад. Наконец показался он, тот самый высокий черноволосый парень. Но Джастин не смог разглядеть его, потому что глаза опухли от синяков, и только бессильно хмыкнул, предугадав его появление. Парень подошел ближе.
– Кем ты себя возомнил? – глухо начал он. – Взрослым? Крутым? – очень холодно и надменно прозвучали его слова. – По мне так ты глупая обезьяна! Хватило ли хоть у тебя ума понять, за что тебя бьют?
Через силу Джастин поднял голову и попытался натянуть улыбку.
Темноволосому парню это не понравилось. Он сильно стиснул зубы и сжал мстительный кулак. В глазах отразилась злобная улыбка. Парень ударил Джастина в солнечное сплетение. И хотя до этого, Джастин еще ни разу не издал и звука, теперь, пытаясь вдохнуть и ощущая дрожь во всем теле, он простонал. Парень обхватил Джастина за скулы и поднял ему голову. В его опухших глазах отражалось спокойствие, увидев которое, противник раздул ноздри.
– Не трогай то, что тебе не принадлежит… урод, – он резко убрал руку, и голова Джастина опустилась подбородком на грудь.
Джастин услышал короткий смешок, брошенный в его сторону. Парень вытер испачкавшуюся в крови руку о его джемпер.
– Избавьтесь от него, – слабо различимый голос заставил Джастина нервничать. Тело не отзывалось, даже ощущалось не целиком. Только шея и плечи. Все остальное мешком повисло над землей. Джастин с ужасом понял, что ничего больше сделать не мог. Последовавшие затем несколько секунд падения показались Джастину полетом, оторвавшим его от земли навсегда.
Все, не торопясь, разошлись…
До этого момента тело ничего не разделяло и принимало удары в один общий, сильный, посланный тем важным человеком в деревне удар, но не собиралось ныть отчасти потому, что просто не могло, отчасти из-за уважения к себе, но больше от дикой, нестерпимой боли, с которой Джастин не мог бороться.
Вдруг все резко оборвалось и утонуло в крапиве. Джастин пролетел по жгучему ковру и наткнулся на что-то твердое. Сразу почувствовал острую боль в позвоночнике и вскочил. Не понимая, как передвигать несуществующими ногами, он сделал шаг к тропинке. Снова перед глазами появилась земля, наверное, подогнулись колени. Джастин понял, что все стало плыть и сгущаться в одно темное пространство, в котором вдруг, то вспыхивали, то гасли желтые пятна. Тело бессильно потянулось вниз. Джастин хотел сесть, но это оказалось ни к чему. Он перестал думать и, мгновенно отключившись, улетел куда-то так далеко, что докричаться до его сознания стало невозможно. Он упал на землю, как мешок, набитый картошкой, и почти рассыпался по картофелине. Он побледнел, прекращая дышать. Его лицо уткнулось в почву, питая ее свежей кровью. Еще секунда, и он посинел, застыв без движений…
Ева испытала дичайший ужас, когда, зайдя в комнату и посмотрев в окно, увидела на улице дерущиеся фигуры, и признала среди них брата. Сердцем почувствовала, что он там, в самом центре, в качестве груши. Она только что вошла в спальню и включила свет, приготавливаясь ко сну. Она подумала, что Джастин гулял где-то с Руби и домой приходить не собирался. Долго его ждала, но решила лечь спать. Она надела ночную рубашку, расчесала волосы, вспомнила о брате и обиделась на него. Но решила в последний раз взглянуть, не вернулся ли он…
Ей стало невероятно страшно оттого, что она увидела: после серии ударов, Джастин обмяк. И, совершенно беспомощного, его оттащили к обрыву, выбросив как мешок с мусором. Зрачки от испуга вмиг стали крошечными. Ева представила, сколько ударов брату нанесла вся толпа, и, с ужасом подумав, жив ли он, настойчиво выбила все мысли из головы. Сердце бешено колотилось, руки тряслись, хотелось закричать, но в доме спала миссис Хоем. Будить старушку Ева не решилась и выбежала из дома в ночной рубашке, поскользнувшись на лестнице. Растеряно оглядев улицу, босая и почти раздетая, она ощутила холод. Дрожь пробила ее до костей, и Ева подумала, что Джастина никак нельзя оставлять на улице. Она молилась, чтобы никто из нападавших не вернулся.
Дорога оказалась свободной. В обе стороны пустота. Ева незамедлительно кинулась к тропинке. Но, остановившись у обрыва, она не смогла сдержать крик. Панический страх заставил присесть, чтобы никто не смог ее разглядеть. Она с силой сжимала губы, глядя на изувеченное тело прямо перед собой. Даже непонятно, был ли это ее брат. Если бы не знакомый рисунок на джемпере и светлые пряди волос, она бы наверняка решила, что это кто-то другой. Но в канаве точно лежал ее брат, избитый, помятый, перепачканный в крови и земле. Дотянувшись до его руки, Ева опрокинулась на колени. Совсем холодный. Кожа бледная.
«Не видно, дышит или нет?»
Истерика подкатывала к горлу, хотелось закрыться руками и плакать.
«Ну, же, соберись!» – в отчаянии повторяла она.
Ева пыталась поднять брата. Не зная, за что взяться, она неловко перебирала руками, но пользы это не приносило. Кое-как удалось перевернуть его на спину, и Ева тут же пожалела. Она застыла, потеряв способность дышать. На живого человека Джастин никак не походил. Он лежал, как сломанная кукла, бледная и потрепанная. По лицу расплылись синяки, вздутые губы растрескались. Джемпер порван и испачкан. Кожа бледная, холодная, всюду царапины и ожоги от крапивы. Широко раскрытые глаза застыли без движений. Ева почувствовала, что теряет силы. Ее опустошило внезапно напавшее ощущение беспомощности. Понимание того, что она ничего не смогла изменить, оглушило и заставило скорчиться, словно от нестерпимой боли. Ева опрокинулась брату на грудь, приглушая очередной вырвавшийся крик. Слезы хлынули из глаз, мешая видеть. Только почувствовав, как слабо вздымалась его грудь, Ева отпрянула, глубоко шокированная.
– Живой, – чуть не захлебнувшись, произнесла она.
Лицо скривилось в сочувствующей гримасе. Ева приподняла голову брата, опустив ее на колени, и смахнула с лица волосы. Она гладила разбитые щеки, уговаривала открыть глаза. Шепотом бранилась за безрассудство и глупость. Растирая замерзшие ладони, Ева перепугано оглядывалась, ни идет ли кто. Саму ее колотило от холода и страха, но она не замечала этого. На лицо Джастину упало несколько соленых капель. Ссадины мгновенно защипало. Он нахмурился. Поначалу он думал, что спит. Сон крепко удерживал его в своих владениях, не желая отпускать. Мерещилось чье-то присутствие, но чье, он не мог разобрать. Казалось, будто его старательно будят. А когда сон развеялся, вернулась боль, сильная, острая и повсеместная. Джастин увидел лицо сестры и хмуро улыбнулся. А Ева разрыдалась.
Оставшееся время загородом Ева ухаживала за братом, старательно залечивая его раны. Она жутко злилась, но не могла и слово сказать ему, как только видела ушибы и синяки. И хотя внутри все зудело от желания высказать, как она была права, а он не слушал, остаток времени Ева потратила на то, чтобы стать брату другом.
Однозначно, за время каникул они сильно сблизились. Джастин был вынужден признать, что сестра действительно беспокоилась о нем и заботилась. Однако в городе все быстро вернулось на свои места. Взамен здорового сестринского любопытства пришли нравоучения. Ева старалась выбить из брата хандру пламенными тирадами, из-за чего вновь отбивала желание слушать.
