Сразу все стало складываться — он уехал на обед, сказал, что стоял полчаса в пробке, а дома обнаружил растерзанную жену. А если не стоял в пробке?

Вчера он ушел на час раньше. Мог сказать, что ушел в десять и ничего не знает, ведь я собирался быть в баре еще час. Но Аньки дома не оказалось, поэтому он оставил предупреждение, которое тоже можно было бы спихнуть на меня, если бы я не встретил соседа, который видел, как я уезжаю и сразу после этого прошел по еще чистой лестничной клетке.

А сегодня он может тюкнуть меня, спящего, под основание затылка, вырубив тем самым без внешних следов, расправиться с Аней и уйти, потом заявить, что отказался прийти ночевать, когда я звонил.

Ублюдок ловил сам себя. И я привел его в свой дом.

========== Часть 8 ==========

На следующее утро я не проснулся, а очнулся. С тяжелой головой, но с живой и невредимой Анькой под боком. Дверь в спальню была открыта, хотя я точно помню, как плотно прикрыл ее вечером. Ощутимо саднил затылок. А на всю квартиру мерзко воняло кровью. Этот запах немного схож с запахом ржавой воды, но я нанюхался ее в свое время столько, что спутать не мог. Прямо из постели позвонил и сообщил ментам, что у меня в квартире труп.

Застонала Аня. Прижала ладошку ко лбу, еще в полудреме покрепче обняла меня за шею. А потом вдруг с тихим вскриком вскочила.

— Фу, чем пахнет? — Она скривилась.

— Кровью, Ань. — Я лежал смирно, оттягивая момент, когда снова увижу свой ночной кошмар наяву. — Уже ночью я понял, что маньяк — это Макс.

Побледнев, брюнетка опустилась на подушку. Раздался энергичный звонок в дверь.

— Ну, где тут у вас…

— Кир, не говори мне что… — Изумленный судмедэксперт перебил незнакомого мне молоденького следака в гражданском.

— Сегодня Макс ночевал у меня, — я посторонился, пропуская их в прихожую, принял их кожанки, — мы с невестой только очнулись после оглушения.

— Не видел еще? — Валентин Иосифович, казалось, не понял намека.

— Ёсич, — я ухватил мужчину за плечи, — Макс — Ублюдок. Ублюдок с большой буквы.

Мужик побледнел. А после молча прошел в единственную закрытую комнату — в кухню.

М-да, Ублюдок попировал на славу — одно бедро сожрал до кости, уже почти сформировавшийся плод был разорван на части. Девушке на вид было лет шестнадцать, не больше.

— Господи…

— Ань, иди в спальню. — Я приобнял ее за плечи и хотел увести, но она засопротивлялась.

— Эта девочка… Она из десятого класса. — Она рванулась к растерзанному телу, а мой взгляд скользнул по надписи, сделанной на стене у двери. “Я знаю, что ты знаешь”. — Ее изнасиловали, она жила только с мамой, но ребенка решила оставить!.. — Кажется, это истерика.

— Тише, детка, тише… — Походу, у Максима совсем башню сорвало… Я вывел ее в кабинет и усадил на диванчик. — Я принесу тебе воды, не ходи туда, ладно?

Анна кивнула, дрожа и обхватив себя руками. На входе в кухню я услышал приглушенный вскрик и ломанулся обратно.

Не думая ни о чем, рванул сидящего на животе Аньки Макса за шею вверх, заставляя привстать и не давая завершить колющий удар в грудь девушки. Ублюдок повернулся в моих руках, повалил на пол, испачканные в засохшей крови руки сдавили мое горло. От удара затылком о паркет в моей многострадальной голове помутилось, но я успел подумать над идиотским вопросом. Где его нож? Лишь бы не в Аньке…

Грянул выстрел. Башка маньяка лопнула, он обмяк и повалился на меня, лицо залила горячая кровь. Я сбросил с себя уже бездыханное тело, расслабился. Молодой следователь трясся, все еще направляя табельный “Макаров” на своего бывшего коллегу. Ёсич мягко отобрал у него оружие, похлопал по плечу.

Я хотел было рвануться к невесте, но ослепляющая боль в левом боку вырвала стон. Анька, напуганная, бледная, но живая, склонилась надо мной.

— Кир, Кир, ты живой? — Чуть не плача, она похлопала меня по щекам.

— Живой. — Я даже улыбнулся, хоть и горело под ребрами все сильнее.

— Тебе повезло. — Прогудел будто издалека судмедэксперт. — Лезвие скользнуло по ребру, так что сердце целое, а кИшки тебе подлатают.

— Ань, позвони своему отцу. Пусть заберет… — Я скривился — боль все острее, черт…

— Эх, Ублюдок-Ублюдок… — Этот горестный вздох Ёсича был последним, что я услышал.

========== Часть 9 ==========

Я проснулся, словно вынырнул из проруби. Приподнялся на локте, оглянулся на плотно закрытую дверь. Расслабившись, нежно погладил щеку спокойно спящей Аньки. Такая маленькая по сравнению со мной, хрупкая, вся какая-то нежная, как мгновение назад распустившийся цветок. Не удержавшись, приник к ее губам, хоть и стрельнуло болью в ране от неудобного положения.

— М-м-м… — Она выгнулась, прижимаясь ко мне, обвила руками шею. — Кир…

Дыхание сбилось, скользнув одной рукой по изгибу ее талии, я расцеловал ее ключицы, трепещущее под моими губами горло, снова губы…

А потом пришло осознание, что мы сейчас в квартире ее родителей, да и после выкидыша всего неделя прошла. Пришлось успокаиваться.

Толком не проснувшаяся девушка почти сразу снова заснула, а я уставился в потолок с узором теней. Вчера только был на похоронах Максима. Не мог не пойти. Так или иначе, но он был моим другом. Очень хорошим другом, да и человеком неплохим. А что с головой у него не все в порядке было, так это, как говорится, с кем не бывает. Я тут подсчитал — если бы у Ани вместо глубокой царапины под левой грудью была полноценная ножевая рана, жертв Ублюдка было бы двадцать две. Столько лет было его жене. Ерунда, вроде бы, совпадение. Но зачем же ему надо было убивать ту бедную десятиклассницу? Или зачем ему надо было прятаться в шкафу в кабинете и пытаться убить Анну? Можно было бы оставить труп девочки, как предупреждение и средство устрашения, и смыться. А можно было бы убить Аню и свалить все на меня. И никто бы мне не поверил, просто загребли бы и все дела.

Вздохнув, я прикрыл глаза ладонью. Эти бесплодные размышления не оставляют меня с тех пор, как я очнулся в больнице посреди ночи. Тем же утром я выписался и отправился было домой, но там еще работали эксперты. Хотел в гостиницу, но Аня сказала, что ее родители не прочь бы пустить меня к себе. Осталось всего три дня моего “отгула”, который я брал для разборок с Ублюдком. Потом снова работа.

Убрав руку от лица, я обнял девушку двумя руками. С одной стороны, повод для женитьбы пропал. А с другой… Мы столько пережили за неделю вместе, сколько многие за всю семейную жизнь не повидали. Потому и решили, даже не споря — как только ей исполнится восемнадцать, снова пойдем подавать заявление в ЗАГС. Не хочу ее терять. И родители ее не против абсолютно.