Макар любил классическую музыку. Ее звуки погружали его в своеобразный транс, наполненный красивыми и одухотворенными образами. Легкая мелодия кружила воображение в вальсе, заставляя позабыть окружающую действительность. Чиркнув зажигалкой, Макар раскурил свою самокрутку, полной грудью вдыхая пары марихуаны и совершенно прекращая обращать внимания на жалкие потуги к сопротивлению лежащего под ним Егора. Костлявая спина уже не казалась такой неудобной, а ритмичные толчки, вынуждающие несчастное тело содрогаться от боли, уже не досаждали своим однообразием.

      Макар понимал, что этот процесс будет затяжным из-за Левиного обрезания, поэтому, используя возможность насладиться моментом, он абсолютно растворился в окружающих его ритмах и пьянящем дурмане опиума. В эти мгновения Макар ощущал себя дирижером, перед которым открылся весь мир неизвестных доселе звуков. Взмахивая рукой с зажатым в пальцах косяком, он управлял прекрасным, создавая совершенное и вечное, только ему ведомое музыкальное творение.

      Мощный и долгий экстаз заставил Леву выгнуться в пояснице, с силой вонзаясь ногтями в нежную кожу ягодиц. Вспышка за вспышкой перед глазами, сладкая дрожь, жалкими волнами прокатывающаяся по всему телу, рваные стоны из широкой груди - на какой-то миг Лева впал в глубокое оцепенение, целиком и полностью познав объект своего вожделения.

      Новая порция боли заставила Егора еще сильнее зажмурить глаза и задержать предательский вздох, когда он почувствовал, как из него постепенно выходят. Приглушенно зашипев сквозь зубы, он слизнул кровь с прокушенной губы, насыщая рецепторы металлическим привкусом. Его кошмар прекратился, отзываясь диким жжением и растоптанной в пыли честью.

      Аккуратно сняв наполненный презерватив и тщательно упаковав его в заранее подготовленный целлофановый пакетик, Лева спрятал улику в глубокий карман своих льняных брюк и наконец-то поднялся с колен, натягивая на бедра белье и застегивая ширинку.

      Егор был хорош. Лева в нем не ошибся.

      Музыкальный фон сменился, но Макар этого даже не заметил: в его голове звучала своя собственная мелодия.

      - Эй, - Лева довольно настойчиво похлопал его по плечу, - первая часть концерта по заявкам подошла к концу.

      На удивление, Макар быстро привел в чувство свой «надежды маленький оркестр» и, сделав последнюю затяжку, соскользнул с Егора, одним щелчком отправляя тлеющий бычок в открытое окно.

      Тяжелое чувство унижения, смешанного со стыдом, непомерным грузом давило на обнаженные плечи, лишая Егора возможности подняться. Он так и остался стоять на коленях, опираясь грудью на пуфик, с завернутыми за спину руками, связанными синим поясом, не находя в себе сил даже открыть глаза.

      - Хороший мой, - Лева присел возле него на корточки и осторожно провел рукой по влажным волосам, откидывая назад нависшую прядь, мешающую созерцать всю картину прекрасного.

      - Ну, дальше что? - немного растерянно протянул Макар: по подобному сценарию он работал впервые.

      - Предлагаю обойтись без антракта и сразу перейти ко второй части, - Лева поднялся в полный рост и, плавно продефилировав возле Егора, одними только кончиками пальцев проводя по бархатной коже своей жертвы, начиная от затылка и заканчивая округлостями ягодиц, произнес, - такой красивый и такой беззащитный... Хочешь попробовать? - с этими словами он протянул Макару очередной презерватив.

      Макар слегка отшатнулся от него - неожиданное предложение застало его врасплох.

      - Что-то не хочется, - неуверенно проговорил он, взглядом пробежав по плавным изгибам обнаженного тела.

      - А если вот так, - в два шага Лева оказался возле дивана и взял в руки свою папку. - Это несомненно поможет тебе в твоих начинаниях, - он извлек из картонного чехла порнографический журнал и, раскрыв его на первой попавшейся странице, непринужденно прошелся по комнате, - веселые картинки для веселого времяпровождения, - он положил глянцевое чтиво с разворотом срамной сцены на спину Егору, выполняющую роль пюпитра для своеобразных нот.

      Быстрая навязчивая мелодия с новой силой заиграла в голове Макара - и он понял, что сейчас его выход. Осторожно подойдя к Егору, он устремил свой взгляд на эротические позы сплетенных друг с другом мужчин и женщин в безумном танце сладострастия, и ему показалось, что эти яркие фотографии начали оживать. Опиум позволил его сознанию расшириться и начать созерцать вещи, выходившие за грани разумного: жадные руки скользили по обнаженной коже, губы впивались друг в друга, пробуя на вкус прелесть своего желания, - Макар почувствовал нарастающую тяжесть в паху, красноречиво дающую понять, что вторая часть симфонического концерта должна начаться именно сейчас.

      Шершавые ладони легли на бедра, заставив Егора негромко вскрикнуть от неожиданности.

      - Тише, тише, - Лева снова опустился на корточки, хватая Егора за шею и вдавливая его в пуфик, тем самым не позволяя ему изменить положение тела, - нужно еще чуть-чуть потерпеть.

      - Сдохните, твари! - глухо прошипел Егор куда-то в глубину мягкой обивки, не оставляя попыток сменить эту унизительную позу.

      Макар вошел быстро и грубо, именно так, как хотел, бесцеремонно и безо всяких прелюдий. Пораженный узостью входа, он замер на несколько секунд, получая волну удовольствия от этих восхитительных ощущений, выбивая из груди своей жертвы жалобный стон безудержного отчаяния, а затем начал двигаться.

      Только теперь на глаза навернулись слезы. Хладнокровно выдержать второе действие у Егора не хватило сил, и горячие соленые капли потекли по щекам, неприятным жжением ощущаясь на прокушенной губе. На этот раз было еще больнее, как-то по-животному безобразно и дико. Макар вбивался в него с неким первобытным рычанием, при этом периодически приговаривая непристойные фразы.

      Видя, что Егор уже оставил попытки к сопротивлению, Лева отпустил его шею и мягко провел тыльной стороной ладони по мокрой от слез щеке:

      - Потерпи, потерпи, мой мальчик, я очень хотел видеть выражение твоего лица при подобном процессе. Ты прекрасен.

      Егор ответил лишь сдавленным стоном, вызванным очередным мощным толчком. У него больше не оставалось сил сдерживать свои эмоции: безумные люди сломили волю, полностью подчиняя себе его изнемогшую сущность.