– Алло? – Абонент молчал. – Алло, – повторил Ставрогин.

В трубке раздалось кряхтение помех, а затем аппарат виновато запикал.

– Перезвоните, – предложил Ставрогин неудавшемуся собеседнику и сбросил звонок.

Он сел на кровати, рассматривая экран смартфона. Томительное беспокойство за судьбу Кузьмы всё не отпускало, хотя существование седьмого апостола стремительно теряло достоверность, делаясь прошедшим сновидением.

Абонент не перезванивал. В одиноком ожидании Ставрогин стал изучать обстановку вокруг и вдруг понял, что не знает где находится. Нет, все окружающие вещи, по отдельности, были ему знакомы. Но только той журнальной узнаваемостью, которой наполнены предметы роскоши для тех, кто постоянно живёт в потоке премиальных потребительских трендов. У Ставрогина возникло ощущение, что он проснулся в выставочном бутике Armani Casa: полушёлковый, «под мрамор» ковёр Degas приятно гармонировал с обоями Tosca из последней коллекции, а те, в свою очередь, выгодно подчёркивали ботанический мотив штор Ellora by Rubelli. Мебель и прочее тоже несли в себе печать и дух великого итальянского Дома.

А посреди этой ожившей глянцевой иллюстрации о luxury life, наполовину выползший из постельного уюта, был он, Ставрогин – в целом туловище, с мобилой в руке и без малейшей памяти о прошлой жизни.

– Зачем я? – пробормотал он. – Амнезия, что ли?

Из окна о себе напомнило утро, подсказав перейти к более настоятельному проживанию себя в неизвестность.

В подвижном выспавшемся уме Ставрогина сразу проступили безличные киношные знания о том, как потерявший память человек без согласия попадает в центр зловещего заговора могущественных сил. Повинуясь интуиции, он повернул голову и увидел на тумбочке пистолет.

– Блин! – выругался Ставрогин, понимая, что по законам жанра, взяв его в руки, он запустит ураганный джихад на полтора часа экранного экшена без гарантии на выживание.

Поэтому проснувшийся проигнорировал оружие, встал с кровати и подошёл к шкафу одеваться. Содержимое приятно удовлетворяло. Из двух десятков правильных деловых костюмов он выбрал классический чёрный Brioni и соответствующую ему сорочку.

Завязывая галстук перед зеркальной створкой, Ставрогин внимательно разглядел своё незнакомое лицо и в целом проникся к нему симпатией. Будучи взрослым мужчиной неопределённо-среднего возраста, он имел высокий рост и остатки молодёжной мускулатуры под загорелой ухоженной кожей. Короткая стрижка и квадратная челюсть делали из него естественного доминанта, а небольшой двойной шрам на подбородке обещал нескучное прошлое.

Закончив с внешним видом, Ставрогин тихо порадовался в себя, что амнезия явно не тронула его хороший вкус в одежде. Теперь он мог покинуть спальню без малейшего представления о том, что ждёт его в следующей комнате, но будучи твёрдо уверенным, что выглядит подобающе.

Снаружи через дверь оказалась другая роскошная комната богатой квартиры. Даже при беглом осмотре стало ясно, что в мебель и отделку вложено много чужого труда и личных средств владельца.

– А я богач, – определился Ставрогин.

Тем не менее, рассматривая эту интуитивно-родную роскошь, он не смог вызвать в голову ни одного фактического вспоминания, по-прежнему оставаясь здесь гостем.

Подойдя к журнальному столику, Ставрогин обнаружил российский паспорт и углубился в удостоверение собственной личности.

– Ставрогин Фёдор Степанович, пол мужской, дата рождения – тринадцатое октября семьдесят шестого.

Его немного расстроил дальний год рождения – субъективно Ставрогин чувствовал себя моложе. Но потом он великодушно решил, что при таких деньгах можно побыть и сорокалетним.

– Место рождения – Хабаровск.

«Интересно, – подумал Сергей Степанович, – а сейчас где я?» Он выглянул в окно, но не увидел ни Эйфелевой башни, ни лондонской «шишки», ни какого-нибудь другого известного населённого ландшафта. Смартфонный Гугл на вопрос: «Где я?» предложил выслушать песню Макса Коржа, получить медицинский онлайн-диагноз и пару непонятных ссылок на Википедию. К счастью Ставрогину на глаза попалась коммунальная квитанция, из которой он узнал, что за сорок лет жизни так и не покинул родной город. Это немного огорчало – никому не понравится обнаружить в себе провинциала.

В раздражении от кардинально сузившихся жизненных масштабов, для дальнейшего оптимизма по линии частной жизни, Ставрогин решил поискать семейные фотоальбомы, какие-нибудь награды или другие свидетельства успеха, кроме денежного благополучия.

Он сделал пару шагов к полке под телевизором, и тут его накрыла волна.

Терпкая тягучая дрожь пронзила тело и душу, обдав холодом и добравшись до самых потаённых уголков естества. Взломав скорлупу неведения, сознание Ставрогина мгновенно прояснилось, открыв перед ним всю правду существования и устройства этого мира. Он ощутил себя стоящим на недосягаемой горной вершине, упивающимся кристальной ясностью понимания, а перед ним как на ладони в возвышенной безмятежности лежала его собственная судьба и величественное предназначение. Оно было удивительным и потрясающим.

Нежданная слеза счастья скатилась по щеке Ставрогина и упала вниз. Он понял, что ничего из того, о чём ему грустилось секунду назад, не имеет значения – ни пыльный стареющий город, ни тоска сорокалетнего, ни зловещий пистолет на тумбочке. Всё это оказалось частью большой и захватывающей игры, несущей только вибрирующий азарт и трепет предвкушения. Ставрогин вспомнил всего себя, и кроткая улыбка просвещённого осветила его лицо.

Он шагнул к спальне за пистолетом, но в руке, заставив содрогнуться, опять зажужжал телефон. В тот же миг хрупкий прозрачный мир всеохватного понимания, выкристаллизовавшийся в голове Фёдора Степановича, треснул и осыпался как недавний предутренний сон о Кузьме. В обречённой попытке спасти хотя б крупицы смысла Ставрогин кинулся к столу в поисках бумаги и ручки.

– Жемчужина, дракон, счастье! Жемчужина, дракон, счастье! – бормотал он про себя, судорожно выписывая письменные буквы отвыкшей рукой. – Жемчужина! Дракон! Счастье!

И только несколько раз прочитав написанное, он осознал, что окончательно потерял правду, которую так внезапно, без постороннего предупреждения, обрёл внутри жилого помещения. Как будто в зловещем спектакле, в котором ему отводилась главная роль, только что закончился антракт, позволивший Ставрогину на пять минут побыть самим собой, а теперь вновь превративший в актёра и жертву.

– А вот хрен, – рассержено пробурчал Ставрогин, обулся и вышел из квартиры, не дожидаясь кульминации.

У подъезда его встретил бесприметный мелкосоциальный гражданин с покорным взглядом:

– Фёдор Степаныч, машина там. Я за углом припарковался, здесь мест нет, заставили всё, бараны.

– Мне не страшно, – решительно обозначил Ставрогин и смело пошёл за прислужливым человеком.

Тот отвёл Ставрогина к новенькой Audi A8, открыл перед ним заднюю дверь, а сам сел за руль.

– В контору, Фёдор Степаныч?

Ставрогин неопределённо кивнул, и пока они ехали до места, самозагуглился в неизвестные аспекты своей анкетной биографии. Фёдор Степанович Ставрогин оказался хабаровским межрайонным природоохранным прокурором. И выходя из служебной машины у неприметного белого здания рядом с гостиницей «Интурист», он уже вполне представлял величину собственного государственного авторитета и властных полномочий. Со второй попытки прошествовав к служебному кабинету, Ставрогин сел за правоохранительный стол и решил немного пожить способом натурального начальника.