Она нырнула в сумку и, покопавшись в ней, достала пачку индийского чая.
– Настоящий! – гордо повторила, поставив пачку на столик. – Муж привез из самой Индии! Он у меня плавает. (Он-то мне о правах и рассказывал.) Сейчас попьем. У меня тут пирожочки свойские есть. Вы пока разложите все, а я за кипяточком сбегаю.
Отец Лили еще до войны занимался овцеводством, как и его отец и дед. Отары прекрасных овец, численностью до полусотни голов, были гордостью семейства Загорских. В 1934-м году, когда партия молодняка весьма удачно пошла на Софийской ярмарке, младший Загорский женился на молоденькой болгарке из Софии. Стройная черноволосая красавица из довольно богатой семьи, знающая несколько языков, обладающая тонким слухом и дивным голосом, никогда, казалось, не впишется в деревенскую среду. Но девушка на удивление быстро вжилась в роль хранительницы очага, и новая семья фермеров зажила припеваючи.
Загорский вернулся с войны с наградами и двумя осколками в груди. Он заметно осунулся, и в свои 32 года почти весь поседел. Несмотря на выпавшие ей страдания, жена его цвела и хорошела с каждым днем. Вместе они восстанавливали хозяйство, помогали обжиться русским друзьям. А в сентябре 47-го у них родился сын Иван, ставший вскоре верным отцовским помощником. Он едва окончил начальную школу, как тоже занялся овцами. Выросшая в благородной семье, мать все мечтала дать сыну образование, но попытки ее здесь успехом не увенчались.
Лили появилась на свет теплым июльским днем 50-го года и так закричала, что все сразу решили: «Будет певицей». Матери рождение желанной дочери стоило здоровья – больше родить она не могла. Поэтому, наверное, она всю душу вложила в ее воспитание, а учиться отправила в лучшую софийскую школу. С детства Лили привыкла к скитаниям по семьям многочисленных городских родственников по материнской линии, которых люто ненавидела, и страшно скучала по брату, простоватому деревенскому пареньку, и отцу, вечно пахнущему овцами.
Петь девочка начала еще со школьной скамьи, став украшением школьного хора. Ее отдали в музыкальную школу, которую юное дарование окончило блестяще, и без экзаменов была принята в музыкальное училище. Ей вот-вот исполнилось 18-ть, как умер отец (старые раны сделали свое дело)…
Вдова Загорская, которой никто не давал ее лет, горевала совсем недолго. На Рождество познакомилась она с отставным капитаном из солнечной Одессы, оказавшимся каким-то родственником одной русской семьи, жившей в деревне. Капитан тот буквально прописался с тех пор в деревне, а в доме Загорских стал бывать каждый день. Ивану это не понравилось, но сказать матери в лицо все, что он о ней думает, он не мог. Он лишь продолжал заниматься овцами, отдалившись от матери, от ее нового спутника жизни, с которым та официально вступила в брак осенью 69-го. А спустя год, когда Лили окончила училище, семья переехала из Болгарии под Одессу. Так хотел капитан, да и бывшая вдова была не прочь сменить обстановку. Она мигом распродала все, совершенно не боясь ничего, полностью положившись на своего ненаглядного.
Дети уезжать не хотели. Иван, с чьим мнением мать вообще не считалась, и которого в случае его отказа от переезда оставляла без средств к существованию, рвал на себе волосы.
«Не был бы таким тюфяком, давно б женился на городской девушке и распрекрасно поживал бы себе в Софии! – в сердцах говорила мать перед отъездом. – Отец твой всю жизнь спину гнул, и ты собираешься, дурень! Нет, Лилечку я любыми силами вытащу отсюда, а то ведь тоже удумала – поселиться в деревне. Это ты ее надоумил? Идиот, ты ей всю жизнь загубишь! В Союзе у Семена Сергеевича (так она называла при детях нового мужа) столько всяких связей. Мы Лили в Москву учиться отправим! Она должна петь! А ты мог бы вечернюю школу закончить и поступить в Одессе в какой-нибудь сельскохозяйственный техникум. Тебе уже 23-й год»!
В июле они уехали. Их встретил роскошный загородный дом, утопающий в зелени. До города было минут 20-ть езды на машине, а по прибытии капитан обзавелся новой «волгой», до моря-2 минуты ходьбы. Но все это Ивана совершенно не радовало. Отношения с Семеном Сергеевичем не сложились, и сразу после отъезда сестры в Москву, он уехал в Одессу, где, и правда, кое-как проучился в вечерней школе, но на большее его не хватило. Он устроился грузчиком на знаменитом одесском базаре, где однажды познакомился с одесситкой, которая и стала его женой. Жили они коммуналке. От квартиры, подаренной капитаном на свадьбу, отказались. Она пустовала до тех пор, пока у молодых не появился ребенок. Пришлось въехать – на свою пока не заработали. Позже (уже не без помощи сестры, ставшей вдруг знаменитой) взяли Ивана на корабль (все тем же грузчиком), и стал он ходить в море, бывать за границей (о нем Лили невольно подумала, когда ее спутница в поезде хвалилась своим мужем, что тоже плавал), и, кажется, они зажили.
Одесса ассоциировалась у Лили с одним большим неугомонным базаром. Она не любила этот город и за 6-ть лет, которые ее семья жила в Союзе, была здесь лишь раза три, явно ощущая отчуждение и холодность во время визитов.
Поезд подходил к перрону, а в голове у девушки перемешалось вдруг столько мыслей, воскресших воспоминаний, что она уже и не знала, а стоило ли ей сюда возвращаться. Но ведь тут ее мать – самый близкий и родной на земле человек, ее любимый брат. Куда же ей еще ехать?..
Первое время Лили никак не могла привыкнуть к новому образу жизни; к общежитию при консерватории, в котором ей выделили комнату, и которую она делила с двумя бойкими девицами, к самой Москве, о которой столько слышала в детстве. По ночам ей снилось родное село, а отца в своих снах она видела постоянно. Прошло немало времени, прежде чем сновидения эти отступили на второй план.
Училась Лили отменно. Ее быстро заметили. Ее необыкновенный насыщенный голос рождал легенды на факультете, а среди студентов – зависть. И именно ее – тоненькую как тростиночку болгарку Лили Загорскую – весной 72-го пригласили в новообразованный при консерватории ансамбль «Мечта». Ансамбль, сыгравший в жизни молодой певицы знаковую роль.
Вспоминая первые выступления и первые гастрольные поездки, Лили с трудом верила, что это было с ней, с ребятами, которые казались тогда одной семьей. С какой молниеносной скоростью взлетел их коллектив на вершину популярности, с каким восторгом принимали их зрители!.. Это было недавно и так давно. Спустя три года ситуация резко изменилась. Нет, любовь зрителей не ослабела, и популярность ВИА не стала ничуть меньше, наоборот, «Мечту» приглашали на гастроли за рубеж, крупнейшая фирма грамзаписи «Мелодия» предложила выпустить пластинку, но отношения между ребятами изменились. Теперь они уже не являлись семьей, а походили, скорее, на врагов. И виной тому был их руководитель Леонид Альбертович.
Сыскавший вполне заслуженное уважение и среди коллег, и среди студентов, Леонид Альбертович требовал от своих питомцев исключительной дисциплины и безоговорочного выполнения всех его распоряжений и наставлений. Новоиспеченный коллектив охотно принял на первых порах эти условия, но лишь на первых. По мере роста их популярности в ребятах росло и чувство собственного достоинства, формировалось определенное мнение по тому или иному поводу. Мнение, с которым бессменный руководитель никак не хотел считаться, превратившись в настоящего тирана. Он (и только!) решал все везде и всегда. И переубедить его в чем-либо было практически невозможно. Правда, Лили иногда удавалось расшатать воцарившуюся авторитарную систему, выдвигая свои требования, отражающие, впрочем, мысли и чувства всего коллектива. Странно, но иной раз руководитель к ним прислушивался и даже что-то менял в своих привычках и правилах. Но это случалось редко. Стычки и ссоры, наоборот, стали постоянными среди ребят. Среди ребят и у ребят с Леонидом Альбертовичем. Частенько в таких «разборках» доставалось больше других именно Лили, которая вдруг оказывалась крайней, и если не могла вовремя дать отпор, то все шишки летели в нее. Ребят Лили всегда прощала, а с Альбертовичем было иначе. Случай, произошедший недавно, переполнил чашу терпения молодой певицы.
