«Мечта» вернулась с гастролей по Уралу. Поездка выдалась не из легких. В начале весны там еще сплошь лежал снег, а морозы ночью доходили до – 25-ти. Выступали музыканты в едва прогретых залах, выныривая на сцену из полушубков и пальто. Альбертович же, горя желанием заработать, соглашался на дополнительные концерты, грозясь разогнать всех к чертовой матери, если ребята упирались. В итоге Лили схватила воспаление легких и к концу тура петь уже не могла. С температурой 39-ть она приехала в Челябинск. Выходить на сцену в ее положении было полным безумием, но Леонид Альбертович настаивал.

– Ты понимаешь, как подведешь всех нас? Здесь набился полный зал. Ты – ведущая солистка, и я не могу тебя заменить или не выпустить вообще. Да ты ж сама все знаешь прекрасно! Ну что я людям скажу? Марк нас убьет, – говорил он.

– Неужели вы не видите, что я не могу петь? У меня нет сил. Вызовите врача, – молила певица. – У меня нет сил!

– А у меня нет терпения возиться с вами. Сопляки! Вообразили себя черт знает кем! Без меня сидели бы в Москве, выступая за пределами кольцевой дороги. Я же вечно мотаюсь, договариваюсь, устраиваю!.. Я один совмещаю в себе несколько должностей. А где благодарность? Каждый непременно покажет свой гонор, потреплет нервы, прежде чем сказать «а». Обо мне кто-нибудь подумал? Кто-нибудь пожалел меня?..

Значит так, милая моя, или ты работаешь концерт, или можешь считать себя уволенной. Незаменимых людей не бывает! Но запомни: если сейчас уйдешь, то и ребята тебе спасибо не скажут. На глаза им лучше не попадайся. Поверь мне. Я-то их знаю.

И Лили поверила. Ей самой в последнее время стало казаться, что ребята относятся к ней иначе. Наверное, они думали, что она хочет выделиться, и на группу ей глубоко плевать, хотя девушка всеми силами доказывала обратное. Но эти последние гастроли показали, что популярность Лили среди всех членов коллектива гораздо выше, и рядовой зритель, пришедший на концерт «Мечты», увидеть и услышать надеется именно Лили Загорскую. И только Лили Загорскую! Ее это совсем не радовало, но кто мог такому поверить… Тогда на сцену она вышла и пела почти два часа на одном дыхании. А после концерта ее, едва живую, увезла «Скорая помощь». Альбертович отправился следом и всю ночь молил врачей о чуде, ибо впереди «Мечту» ждал еще один город. Они лишь покрутили пальцем у виска, когда утром он под расписку забрал девушку…

И вот «Мечта» вернулась в Москву. Вернулась и Лили. В ужаснейшем состоянии залегла в больницу на два месяца, а коллектив стал на репетиционный период (новая программа была составлена у ребят еще до гастролей по Уралу; оставалось отточить ее до совершенства). Тянулись серые будни. На 1-е же мая «Мечту» абсолютно неожиданно пригласили участвовать в праздничном концерте в Кремле, и непременно желали видеть Лили Загорскую. Леонид Альбертович примчался в клинику к девушке и просто встал на колени у ее кровати.

– Солнышко, – заламывая руки, кричал он, – ты должна нас спасти! Без тебя нас и на порог не пустят. Ты ж понимаешь! А тут ребята ропщут: 3-й месяц сидим, и никаких предложений не поступает. Репетиционный период затягивается из-за твоей болезни, и неизвестно что будет дальше. И вот выпадает такой шанс! Сама понимаешь, что участие в правительственном концерте нам необходимо как воздух.

Лили чуть привстала. Такого от руководителя она не ожидала. Даже слов не смогла найти в ответ.

А Альбертович продолжал:

– Лилечка, ты ведь не бросишь нас? Ну? Всего одно выступление!

– Вы, наверное, шутите? – еле проговорила девушка. – Я же лежу в больнице! До сих пор отойти не могу от последних концертов. На днях только разговаривать начала. Неужели вы хотите, чтобы я пела!?

– Я не хочу, а требую. Только одно выступление! Ради ребят… – осторожно добавил руководитель, глядя в глаза Лили. – Ради ребят!

– Это невозможно. Я не уйду из больницы. Да и какой врач согласится выпустить меня сейчас?

Альбертович оживился:

– Врачей я беру на себя, будь спокойна. Ты лишь спой, хоть вполголоса спой! Лили, деточка, ну я же не звезды с неба достать прошу, ведь так. Ну что с тобой может случиться? Выглядишь ты замечательно. Тебя все равно через неделю выпишут. Лили!..

– Не знаю, – выдохнула Лили. – Не смогу я петь. Да и что петь-то? Новый материал я еще не разучила, вы же там многое переделали. Что петь?

– Это уже другой разговор, – засиял обрадованный руководитель ансамбля. – И он мне нравится гораздо больше. Я знал, что сумею тебя убедить. Прекрасно! Значит, милая моя девочка, я иду договариваться с докторами, а завтра беру тебя на репетицию. Будь готова. Послезавтра выступаем.

И на сей раз Лили поддалась на уговоры Леонида Альбертовича. Он увез ее из больницы, почти силой притащил на главную репетицию в Кремль, где собрались самые именитые артисты и коллективы, и был страшно горд тем, что среди всех избранных нашлось место и его ансамблю. А как же он озверел, когда Лили сделалось дурно, и выяснилось, что она вообще не сможет работать. Затолкав девушку в гримерную, он накинулся на несчастную с кулаками.

– Какие еще сюрпризы ты нам приготовила? Это ж надо! Приехать сюда, отхватить шикарную гримерку, получить выход в конце 2-го отделения, и все засунуть в задницу! Издеваешься ты, что-ли? Пойми: я бы хрен вспомнил о тебе, если б не организаторы мероприятия, которым, похоже, «Мечта» нужна лишь для ширмы, а видеть они желают тебя. Ты стала центром внимания, и если думаешь, что нам – мне и ребятам – приятно находиться в тени твоей славы, то ошибаешься. Раньше мы были «Мечтой», а теперь превратились в группу сопровождения. А сейчас, значит, мы должны покорно отойти в стороночку и сидеть тихо, ожидая чего-то и от кого-то. Так? А что нам может предложить филармония? Что!? Или ты думаешь, что огромный спрос на нас будет всегда? Тогда позволь напомнить, что подобных ВИА сегодня существует столько, сколько тебе и не снилось, и далеко не каждому предлагают что-то более-менее стоящее. Далеко не каждому вот так сразу утверждают программы и зовут в правительственные концерты. И пока ты еще числишься солисткой «Мечты», сделай так, чтобы «Мечта» не уподобилась тем самым ВИА, сделай так, чтобы ребята вновь почувствовали себя людьми. Неужели всякий раз я должен на пальцах объяснять тебе эти прописные истины!

– Мне не нужно ничего объяснять, – вдруг заговорила Лили. – Я выступлю ради ребят. Не хочу, чтобы они думали, что я предаю их. Именно это вы пытаетесь внушить им, ведь так? Сегодня и завтра я сделаю все, но потом можете обо мне забыть, Леонид Альбертович.

– Прекрасно, – зааплодировал Альбертович. – Браво! Я с великим удовольствием забуду о тебе.

Тогда руководитель не воспринял серьезно слова Лили Загорской, а когда она, выписавшись из больницы, пришла к нему и повторила, что уходит из ансамбля, опешил. Прошло достаточно времени, все, кажется, улеглось, ребята исправно навещали девушку в больнице, и сам Альбертович частенько захаживал, рассказывая обо всех новостях и планах. И вдруг!..

А Лили решилась. Она бросила все, и вот теперь стояла на перроне в солнечной Одессе, к которой, как уже упоминалось, особо теплых чувств не питала. Вокруг нее суетились люди, но она их не замечала – она думала о том, что ждет ее в этом городе, в этой новой жизни. И, погруженная в свои мысли, медленно побрела к остановке пригородных автобусов.

-2-

Когда Лили покидала столицу, шел противный дождь, а порывы леденящего ветра пронизывали до нитки всех несчастных, оказавшихся в такую непогоду на улице. Впрочем, вся весна в Москве и области была весьма скупа на тепло и солнце и щедра на дождь и слякоть. Одессу же, судя по всему, она ничем не обидела: солнце здесь светило во всю свою мощь, а воздух оставался раскаленным даже в вечерние часы.

Дом, в котором жила мать Лили, стоял почти у самого моря, скрытый от любопытных глаз кустами сирени и причудливыми южными деревьями, названия которых Лили никак не могла запомнить, но хорошо знала, что они цветут почти все лето какими-то красноватыми, похожими на колючки, цветами.