Вокруг материализовывались тени людей с горящими, как у Молоха, глазами. Слышался магнетический и монотонный шёпот, будто все они молились богу войны, превозносили его.

Люциан почувствовал животный страх. Молох жёстко держал его руки над головой, да так, что нельзя было пошевелиться. Моргенштерн с ужасом подумал, что его парализовало — до такой степени он не мог пошевелиться. Своим весом Молох намертво приковал его к крышке саркофага. Несмотря на всё, проникновение было мягким и обходительным. Люциан откинул голову. Не было слышно, как слёзы капают на каменный пол — маленькое озеро трепета, кошмара и фантасмагории.

Моргенштерн испытывал стыд, тревогу, смятение и потрясение. Всё это казалось кошмарным сном. Бубнёж теней нагнетал атмосферу ещё больше. Люциан почувствовал себя цивилизованным человеком, захваченным в плен туземцами и их кровожадным и одичавшим языческим идолом.

— Отпусти… — прошипел сквозь зубы Люциан, пытаясь отбиться, но хватка Молоха была поистине железной.

Молох уверенно брал своё, как обычно делал и до этого.

— Я для тебя лишь игрушка! — вскрикнул Моргенштерн и вцепился в губы демона зубами.

Было обидно и стыдно до слёз, но главнокомандующий не замечал этого.

— Ты чёртов монстр! — кричал Люциан.

— Ты только сейчас это поняла, принцесса? — зрачки Молоха сузились, в голосе было до приторности много мёда.

Улыбка победителя. Жаль, что соперник был ему совсем не ровня. Но он же взял своё. Как обычно делал и до этого.

***

Люциан с трудом выбрался из объятий Молоха. Он сбежал, как, наверное, сбегают трусы. Моргенштерн многое повидал, но чтобы такое происходило с ним — нонсенс. Мозг отказывался признавать произошедшее. Молох воспользовался им, воспринял как орудие мести. Этот спонтанный секс не был занятием любовью, это было нечто животное и непростительное. Такое свойственное демонам, но не Люциану. Моргенштерн всегда чувствовал себя чужим в этом мире страсти, похоти и подлости. Он понимал, почему его мать в своё время бежала на Сицилию подальше от отца и всех демонов в принципе. Может, Люциану тоже следовало бежать? А не поздно ли? Когда за плечами столько лет совместной жизни. Моргенштерн думал, что понимает Молоха, что научился его читать. Случившееся было исключением из всех правил. Молох спустил с поводьев зверя, с которым Люциану было не совладать. Знал ли об этом Молох? Думал ли он, чёрт возьми, вообще?

Моргенштерн сидел в своей задрипанной квартирке в мире людей, откуда всё началось, и глушил текилу. Подобное случалось во время их отношений с Раухом. Люциан не хотел, чтобы история повторялась. Что вообще, черт побери, за порочный круг такой? Генерал честно думал, что главнокомандующий за все совместное время проживания изменился, что-то понял, но неужели Люциан ошибался? И ошибка стоила ему собственной чести и чести отца?

Некуда было идти. Не к кому обратиться. Молох был самым близким ему демоном. Разве что…

— Мама, я вернулся, — раздалось на первом этаже, и Анри бросила вышивку, чтобы побежать навстречу сыну.

Она увидела, в каком он состоянии, и заохала. Крепко обняла, поцеловала в щёку.

— Всё хорошо, милый? — обеспокоенно спросила она.

— Всё то ещё дерьмо, мама, — Люциан закрыл лицо рукой, чтобы скрыть мешки под глазами, но Анри не требовалось смотреть на сына, чтобы понять, в каком он состоянии.

Анри на всякий случай осмотрела руки Люциана на предмет сделанных инъекций. Меньше всего ей хотелось, чтобы сын в порыве горя подсаживался на наркотики. Она облегченно вздохнула, когда оказалось, что это не так. Однако от сына очень сильно пахло перегаром. Ну, ничего, пьянство лечить — задача чуть более лёгкая, чем наркомания.

— Кто тебя обидел? Молох? — сочувственно спросила Анри.

Люциан закусил губу и закивал.

— Мне больше не к кому пойти, прости, — дрожащим голосом пробормотал генерал. — Можно я останусь?

— Конечно, конечно, заходи, — пригласила его мать и посадила на стул на кухне.

Анри быстро заварила сыну чая, к которому тот не притронулся.

— У тебя ведь найдётся для меня комната? — спросил Моргенштерн.

— У меня найдётся и крепкая скалка для твоего Мо, — потёрла руки Анри, — я ему устрою! Будет знать, как обижать моего сына. И плевать, что он какой-то там главнокомандующий, я ему покажу! — она сорвала с себя фартук и бросила его на стол.

Люциан умилённо улыбнулся.

— Я сам разберусь, мам, успокойся.

— Ты уже разобрался, — сердито прошептала Анри, — и вот, что из этого вышло. Ну уж нет!

Люциан не успел ничего сделать. Его мать вышла из дверей стремительно и уверенно, как разгневанная богиня. Моргенштерн видел лишь её спину, на которой красовались прекрасные чёрные крылья, виднеющиеся из-под тёмного доспеха. Мало кто знал, но именно под скалку обычно спокойная Анри маскировала копье, сравнимое с копьями норвежских валькирий.

========== Оказия 33: Прощение? ==========

Анри вошла в жизнь Молоха резко и неожиданно. Местонахождение его дома было засекречено, но это не остановило разъярённую мать. Копьё разбило плотное стекло душевой кабины и вонзилось в стену недалеко от Молоха, чем прервало водные процедуры главкома. Главнокомандующий поморщился: копье оставило после себя царапину на боку. Он сердито развернулся, чтобы посмотреть, кто посмел нарушить его покой. Молох очень удивился, когда увидел перед собой Анри в полной боевой готовности.

— Мама, что вы тут забыли? — поинтересовался главком, глядя сверху вниз.

Он стоял перед Анри голый и беззащитный — на первый взгляд. Молоху не хотелось вступать в бой с матерью любимого демона.

— Не собираешься драться? Похвально, но это мало что меняет, — сердито проворчала Анри и крепко взяла Молоха за ухо, заставив того наклониться к себе. — С Люцианом ты тоже драться не собирался, негодяй?!

— Больно, — заметил Молох и нагнулся к женщине. — Вас Люциан прислал?

— Меня не надо было присылать, — Анри вывела Молоха за ухо из душевой и толкнула в сторону шкафа. — Оденься! — скомандовала она.

Молох послушно натянул первые попавшиеся брюки.

— Меня не надо было присылать, — повторила она. — Я сама пришла, потому что я не позволю тебе испортить ваши с Люцианом отношения, — копье материализовалось в её руке, кончик которого оказался аккурат перед носом Молоха. — Ты ужасно себя повёл, так что не смей даже называть меня матерью, пока мой сын страдает из-за тебя!

— У меня были свои цели, — мрачно произнёс Молох, глядя на кончик копья.

— Свои цели? В этом и проблема. Преследуя свои цели, ты совершенно не подумал о том, что почувствует Люциан. В который раз твой эгоизм ставит ваши отношения под угрозу?! — Анри ругала Молоха, как нашкодившего школьника, что совершенно не сочеталось с грозным видом главнокомандующего.

Он мог бы размазать женщину по стене одним движением, однако вместо этого он стоял и смиренно слушал. Может быть, осознавая ошибку. Правда, с огромным опозданием.

— Как Люциан себя чувствует? — спросил главком то ли из интереса, то ли потому, что так положено.

— Спасибо, ужасно, — проворчала Анри. — Пока ты не осознаешь свою вину, тебе нет места в моём доме! — женщина притопнула ногой, всё ещё уверенно держа копьё.

— Осознать вину? Вы шутите? Мне стоит щёлкнуть пальцами, и Люциан вновь будет моим, — улыбнулся Молох, с превосходством в глазах глядя на Анри.

Женщина прищурилась и подошла к Молоху, чтобы вновь взять его за ухо. Голос её был тихим и вкрадчивым.

— Вы не будете вместе, пока ты не поймёшь, что Люциан это не пёс, которого ты можешь подозвать к себе в любую минуту. Представь себе, а? — она больно оттянула мочку уха, из-за чего Молох поморщился. — Он не игрушка, с которой можно развлекаться до тех пор, пока она не поломается. Разве так сложно было это понять? Неужели это вообще сложно для твоего восприятия? Ты древний демон, так какого чёрта ты допускаешь подобные ошибки? Опыт прошлого должен как-то давить на мозги, нет? И я буду с тобой так обращаться до тех пор, пока это необходимо, главнокомандующий! — последнее она бросила с пренебрежением.