Люциан в конце концов сдался и перестал себя контролировать. Ремни затрещали под давлением стремительно увеличивающегося тела. Постепенно мужчина начал принимать истинный демонический облик. Молох победно ухмыльнулся, и с этой ухмылкой начал превращаться следом. Несколько мгновений, и оба они представляют собой двоих выходцев из худшего кошмара. Люциана выдаёт верный и поблескивающий взгляд, в то время как Молох непоколебим. Он с прищуром любуется очаровательным демоническим телом.

— Потерял голову, м-м? — Молох наклонился и поцеловал Люциана.

Тот потряс козлиной головой, выплюнул влажный кляп на грудь и фыркнул.

— Это всё ты, — с наигранным упрёком произнёс бывший генерал.

— Кто ж ещё, — с удовольствием внял Молох.

Несколько секунд, отсчитанных ударами ремня. Кожа вновь пылает под ним. Люциан стискивает зубы и вытягивается, кое-как шевеля затёкшими руками. Молох когтистым пальцем поддевает ремни, и те освобождают мужчину. Люциан расслабленно вздыхает, теряет бдительность — и вздрагивает от удара пряжкой по бедру.

— Сучий потрох… — сипло и сквозь зубы процеживает Моргенштерн.

Молох усмехается и вдыхает запах любовника. Носом потирается о больные места, покрытые шерстью.

— Люцек… — шепчет он, и вскоре на теле Люциана начинают появляться следы от укусов. Незаметные сейчас, но хорошо видимые на человеческой коже.

Моргенштерн пытается выбраться из-под Молоха, но тот крепче стискивает демона и наслаждается его положением. В конце концов, пара движений тазом — и Люциан вновь на всё согласен, уже не хочет на свободу. Как легко купить его. Никому, никому и никогда Молох его не продаст.

Да, были моменты, за которые Молоху должно извиняться веками, но Люциан не держит на него зла. По крайней мере, сейчас.

***

Люциан ехал в малефикаре — автомобиле, работающем на энергии Инферно. Удивительно тихий, с плавным ходом, малефикар представлял собой то, чего в скором времени добьются и люди — транспорт без вредных выхлопов. Чистая энергия самого зла — чем не топливо? Когда заправляешь такую машину, слышно, как в муках стонут обитающие в Инферно существа. Весьма брутальный способ добираться до работы.

Машина ехала настолько мягко, как не смогла бы любая человеческая по какой-либо поверхности. Чашка с чаем на откидном столике почти не качалась — только на поворотах следовало предусмотрительно придерживать. Сейчас на нём не стояло ничего: Газаль кредитной картой делал дорожки из белого наркотика, который обычно называют «манной небесной». Он вдыхал и посмеивался богатой жизни, нагло глядя на сдержанного Люциана. Да, какое-то время Моргенштерн баловался «манной», но считал это неприятным эпизодом из собственной жизни. Больше никаких наркотиков.

В салоне была оборудована стойка с винами под сиденьем. Оттуда можно было достать бутылочку «падшего святого» — уникальнейшего и дорогущего вина. Его вкус приятнее первого поцелуя и завораживает больше, чем молодая жена. Дорогое удовольствие, от которого Люциан отказался в том числе. Это было идеей Газаля — ставить вино под сиденье, мол, мало ли кто попадёт к нам в машину: нужен тёплый приём.

За рулём сидел Йенс Гросс собственной персоной. В шапочке водителя, с чупа-чупсом во рту, мужчина имел вид залихватский и придурковатый. Ему самому собственный образ казался забавным, и он выступал на радость себе и публике — тихо и ненавязчиво. Иногда вытаскивал чупа-чупс, чтобы наорать на наглого водителя, подрезавшего его, и приглаживал усы, когда успокаивался.

— Молох настоял, чтобы ты был моим водителем? — поинтересовался Люциан, глядя в окно.

Он рассматривал стоящих вдоль улиц проституток, и ему становилось раз от раза всё паршивее. Всё-таки в Аду сложно с трудоустройством и нужно было что-то предпринимать. Моргенштерн понимал, что живёт на кругу, где профессия проститутки — самая главная и важная вещь. Но всё равно хотелось каких-то изменений. Люциан не считал проституцию чем-то хорошим. Наоборот, это падение в грязные руки в порыве отчаяния. Осознавали ли это сами шлюхи — вопрос вторичный. Демоны рождаются и умирают, не успев насладиться жизнью. Сложно назвать наслаждением прикосновение потных и мерзких чужих ладоней.

Сам Люциан никогда бы не стал проституткой, какой бы сложной ни стала жизнь. Гордость была сильнее чувства самосохранения. Моргенштерн помнил, как чувствовал себя после самого первого секса с Молохом. Ощущал себя грязным и использованным. И совсем немного — желанным. В деле проститутки же никакого желания нет — сплошная мерзкая похоть, от которой Люциану становилось паршиво.

— Я плохо вожу? — миролюбиво поинтересовался Йенс, посмотрев в зеркало заднего вида. — Газаля всё устраивает.

— Конечно, он же сейчас с нами только наполовину, — вздохнул Люциан, хмуро посмотрев на откинувшегося на сиденье ангела. — Нет. Просто если бы всё было хорошо, то ты бы не понадобился.

— Так тебе всегда нужен повод, чтобы повидать старого друга? Ай-яй-яй, — хмыкнул Йенс и с прищуром улыбнулся. — Я-то был рад такой работёнке. Наконец-то от меня отстали и поручили что-то спокойное. Уже скучаю по треску черепов в моих руках, но вождение как-то успокаивает.

— Не представляю, как тебе на самом деле скучно, — едко отозвался Газаль, утирая кровь из носа. — Чёрт, переборщил… — пробубнил он и потянулся за бутылкой вина.

Люциан потёр виски и покачал головой. На носу война, два агрессора — Райвас и Сатана, а он, его советник, предпочитает эскапизм реальному положению вещей. Вот это да, нашёл помощничка. Нет, Газаль его ни разу не подвёл, но легкомысленное отношение к серьёзному положению дел раздражало Моргенштерна.

Малефикар остановился аккурат возле парадного входа в штаб. Люциан молча вышел из машины и почувствовал неладное. Огляделся, став внимательно рассматривать крыши домов. Его не покидало ощущение, что за ним следят. Интересно, как с этим чувством справлялся Молох? Может, недаром он подрывал головы всем подряд? Уж кто-то из них, может, на самом деле был шпионом?

Люциан сухо поприветствовал охрану и прошествовал до лифта. Расслабляющая музыка не расслабляла. Телохранители, стоящие позади, тоже. Моргенштерн интуитивно ощущал накапливающийся снежный ком, готовый сбить его с ног. Правда, нынешний главнокомандующий никак не мог понять, откуда исходит опасность.

Первые пару часов Моргенштерн разгребал заказные письма, в которых сообщалось, что солдатам не хватает всего и сразу. Разруливать это было долго и скучно, в каждое письмо приходилось вчитываться из-за корявого почерка, и это тоже не успокаивало. Интересным стало положение вещей, когда в окно кто-то со звоном стекла влетел. И в дверь постучали. Люциан обернулся на стук, отвлекшись от таинственной фигуры, и дверь слетела с петель. Там стоял Сатана собственной персоной.

Моргенштерн вздохнул. Асассин в осколках стекла и Сатана переглянулись. Похоже, дьявол подоспел невовремя. Может, через несколько секунд работа была бы сделана, стоило бы подождать? И после всего — прибрать к рукам. Но нет. Тогда Сатана решил избавиться от конкурента и махнул рукой — того потоком силы вынесло в окно. Асассин с криком выпал наружу, пока не приземлился на чью-то машину.

Люциан почему-то не удивился. Почему-то ему показалось, что всё идёт по натоптанному сценарию. Дурацкий день, определённо.

— Чаю? — подняв брови, поинтересовался Моргенштерн, без энтузиазма глядя на Сатану.

Люцифер хмыкнул, прошёл в комнату и медленно опустился на диван, после чего закинул ноги на журнальный столик.

— Можно, — отозвался дьявол. — Принесите нам чаю с чем-нибудь покрепче, на ваш выбор, — приказал он робко зашедшему в кабинет младшему секретарю.

— Смотрю, у тебя здесь весело, — произнёс Люцифер, кивнув на разбитое окно.

— Безумно, — неохотно согласился Люциан. — Чего тебе? Я ничего подписывать не собираюсь.

Вскоре в кабинет должна будет зайти охрана. Упавший с высотки асассин должен был привлечь внимание. Надо потянуть время.

— В этом нет нужды. Ты просто знакомишься с новым начальством. Твоя секретутка расскажет тебе при случае, что такое Владыка.