Люциан не показал своих чувств. Хруст костяшек от удара получился громким. Молох тоже не верил, что когда-нибудь генерал станет на такое способен. Моргенштерн уподобился волчице, всеми силами защищающей своё потомство.

— Ты даже не знаешь её, — произнёс Молох, выпрямляясь и потирая щёку.

— Мне достаточно того, что она наша дочь, — с нажимом произнёс Люциан. — Такая же упрямая и невозможная, как и ты. Посмотри! Да вместе вы можете превратить в кошмар любую идиллию.

— Вряд ли, — покачала головой Дейн.

— Бред, — возразил Молох.

Генерал помассировал виски.

— Слушай, я не хочу верить в то, что тебе говорят. Ты не чудовище, — упрямо выступил Люциан. — Ты не такой монстр, каким хочешь выглядеть.

— Чем больше ты об этом говоришь, тем сильнее я хочу крови, — процедил сквозь зубы главнокомандующий. — Йенс! — рявкнул Молох. — Выходи из-за двери и хватай мерзавку. Она вот-вот родит, и я хочу разобраться с этим как можно быстрее.

— Ублюдок! — Люциан хотел броситься на главнокомандующего, но тот остановил его движением руки.

— Успокойся, — произнёс Молох, пытаясь сохранять спокойствие. — Это тебя не касается.

Йенс вошёл в кабинет и мрачно кивнул, услышав приказ главнокомандующего. Он схватил Дейн, но она ловко вырвалась, оставив начальнику по безопасности красивую ножевую рану. Женщина подбежала к стене, часто дыша от напряжения. Нагло улыбалась Молоху в лицо.

— У такого параноика, как ты, больше врагов, чем ты думаешь. Знаешь, откуда у меня этот нож? Мне дал его Газаль. Приятно провести миллион бессонных ночей и уничтожить столько же ветряных мельниц, папаша, — презрительно и обиженно бросила она и исчезла в пространственно-временном разрезе.

Слайз не мешал идти естественному ходу событий и вообще делал вид, что его не существует. Он никогда не смотрел сериалы — работать у Молоха гораздо интереснее. Секретарь с выжиданием посмотрел на босса.

— Надеюсь, в той реальности я уже отдал приказ выпотрошить Газаля, как рыбу, — мрачно произнёс Молох, возвращаясь в кресло и не глядя на генерала. — Йенс, — окликнул он начальника по безопасности, — я думал, ты предусмотрел путешествия между параллельными реальностями. Нет. Не оправдывайся. Просто сделай так, чтобы такого не повторилось.

— Это первое крупное за полвека, — тихо произнёс Гросс. — Есть, сэр.

— Все свободны, — махнул рукой Молох.

Моргенштерн остался, сверля демона взглядом. Главком чувствовал, что грядёт разговор, и потому не торопился начинать — отвернулся к окну. Люциан взял пепельницу со стола и бросил об пол. Опрокинул папку с бумагами. С шумом выбросил на пол пару книг. Разбил журнальный столик возле стены.

— Ты забыл, кто я, за всей этой романтической мишурой, — сухо произнёс главнокомандующий. — И я, честно говоря, сам начал забывать. Это неприятно, но это то, кем я являюсь. Спроси у Слайза — раньше я бы убил не колеблясь. Сейчас — я засомневался и дал ей уйти. Сделал тебе подарок.

Люциан бросил в его сторону фолиант и промахнулся.

— Не пытайся обернуть ситуацию в свою пользу! Она ушла только потому, что оказалась хитрее и упрямее тебя самого. Она тебя обставила. Не падай в моих глазах ещё ниже, признай хотя бы это. Дейн достойна признания. Ты видел её боевые навыки? Если бы не ребёнок, она бы тебя обошла.

— Потому что вся её жизнь, скорее всего, состояла из войны.

— Война не средство воспитания! — крикнул генерал. — Всему должен быть предел! Её детство было адом, если всё так, как ты говоришь!

Молох хмыкнул.

— Вряд ли. Ты бы не позволил мне превратить её жизнь в кошмар, чтобы научить выживать. Дай подумать, какой бы от тебя был толк… Думаю, я знаю: баловал бы и превратил в капризную сучку. Конечно, их же так мало. Посмотри правде в лицо: она отличный боец. Я бы даже не стал убивать её, если бы не её интересное положение и потенциальная угроза в виде наследника.

— Какой же ты ублюдок, — зло процедил сквозь зубы Люциан и бросил ещё одну книгу, вновь намеренно промахиваясь. — Неужели тебе невдомёк, что если бы ты сделал то, что собирался, я бы навсегда исчез из твоей жизни?! Я тебе и этого не забуду!

Молох промолчал и закурил вместо ответа. Это цена, с которой ему приходилось мириться всю свою жизнь. Могущество покупается за очень большую цену. Главнокомандующий начинал вспоминать, почему не состоял в отношениях так долго. С тех пор, как родилась Рене. Да всё потому, что наступает такой момент, когда нужно выбирать между семьёй и своей природой. Богатство, влияние и власть — или тёплый Люциан рядом. И чем дольше продолжались отношения, тем сильнее вырывать это дерево из себя — так сильно оно пустило корни. Раньше Молох посчитал бы комплиментом слово «чудовище», но не теперь, не из уст Моргенштерна.

Главнокомандующий не хотел быть монстром. Ему понравилось быть любимым мужчиной гораздо больше. Но и смириться с положением, которое занимают низшие демоны, для него невозможно. В конце концов, не родить потомка гораздо гуманнее, чем потом убить его на глазах Люциана. Тот, чего доброго, бросится на нож следом. Меньше всего Молох хотел вырастить сына, который захочет власти и станет конкурентом. Люциан привыкнет к нему, после чего не простит кровавой расправы. Как бы не был силён потомок, Молох сокрушит его. И это отзовётся ударом по Люциану. Вся жизнь затрещит по швам.

Моргенштерн вышел из кабинета, хлопнув дверью. Самым лучшим будет пару месяцев его не трогать. Пусть придёт в себя. Как в старые добрые времена.

Молох вальяжно и неподвижно лежал на одном из мраморных выступов купальни и потел. Волосы прилипали к лицу — он приглаживал их к голове движением назад. Жар костей не ломит — пекло тем паче. Рядом с ним сидел Милуш Радко, он же — говорливый демон Аббадон. Милуш переносил жар гораздо легче, поскольку адское солнце пустынь закалило его. Он цедил виски — и неясно, как внутреннее давление до сих пор не разорвало его голову. Стакан-то не первый.

========== Оказия 15: Кровь и виски ==========

Молох, со своей точки зрения, всё сделал правильно. И это привело его к пустому дому и тишине в кабинете. У заключённых бывает привычка ловко орудовать монеткой между пальцев. Молох чувствовал себя этим самым заключённым — правда, монетка резко выпала из рук и укатилась, пропав под решёткой канализации. Больше забавляться не с чем, а пальцы требуют нового мелкого предмета. Нет так-то легко найти новый. У монетки была приятная ребристая поверхность, она приятно теплела, пахла железом. И сама по себе являлась редкой и весьма ценной. И вот она укатилась прочь. Делай что хочешь.

Главнокомандующему хотелось найти Люциана и обнять его сзади. Тихо и ничего не говоря. Он уже понял, что логически доказать генералу ничего не сможет. Всё сказанное, как в суде, будет обращено против него же. Да, между ними разногласия, но не хотелось обзаводиться новой эмоциональной границей. Однако Молох терпелив. Моргенштерн развеется, развеселится, и тогда главнокомандующий подумает, как лучше подступиться. Правда, сложно привыкнуть к пустой постели и холодному завтраку, состоящему из бутербродов, душу в одиночку. Люциан словно стал главным героем пьесы его жизни.

Несмотря на всё, Молох не отменял приказа Слайзу следить за генералом. Наоборот, теперь он приобрёл более серьёзное значение. Теперь главком с интересом расспрашивал о результатах. О том, как себя чувствует Люциан, какое у него выражение лица, чем он занимается, куда ходит. Оказалось, он вернулся в квартиру, которую раньше снимал, — ужасно маленькую и не слишком-то светлую. Вернулся туда, с чего всё начиналось. Вселенная сжималась до размеров крошечного и очень мощного взрыва.

Молох понимал, что если придёт туда, его поглотит ностальгия. Ведь, подумать же, насколько сильно он изменился под влиянием генерала, который по силе гораздо слабее его. Теперь у главнокомандующего вряд ли поднимется рука прикладывать его головой об раковину. Кровавые разводы от разбитой головы Люциана олицетворяли трещины на личности мужчины. Как показало время, генерал оказался отличной припаркой. Мёртвый открыл глаза.