— Для него это сладкий час расплаты, — улыбнулась Моргенштерн. — Ты будто не знаешь его. Уверена, он ещё прикажет собрать всю кровь и наполнить ему в ванную.

— Отпуск что ли взять, — вздохнул генерал и потёр лоб.

Сестра усмехнулась, сложив руки на поясе.

— И как он только терпит возле себя такого неженку? Крови испугался, ха! — она махнула кружевным чёрным веером перед лицом брата.

— Просто это кажется мне немного лишним, — Люциан засунул руки в карманы. — Впрочем, пусть будет так. В конце концов, надо, чтобы все учились делать ставки на победителей с первого раза.

— Вот, — кивнула Люциста, — вот теперь ты говоришь, как генерал! А то ишь! Расклеился он тут!

— Рад видеть тебя такой цветущей, — с нежностью заметил Моргенштерн. — Остальные присутствующие наводят на меня только тоску. Они даже не знали отца, но зачем-то пришли.

— Этикет, мой милый, э-ти-кет! — промурлыкала Люциста. — Возможно, ты где-то о нём слышал. Но точно не в этом своём штабе. Не канцелярское слово и даже не военное.

— Я тебя понял, — вздохнул генерал.

Через несколько минут объявили о сожжении тела. Все замолчали. Орган вновь обрёл силу и разыгрался во всю мощь. Казалось, сама смерть с сардоническим смехом вальсировала по зале, распространяя отвратительный запах жжёной гнилой плоти. Кружилась в пленительном танце, подыскивая себе кавалера. Бросала беглые взгляды то туда, то сюда, но ни кого так и не призывала. Играла и наслаждалась собой. Кокетливая и одинокая, жуткая и объявленная неприкасаемой. Чудовищная и восхитительная смерть. Может быть, Молох посвятил этот отрывок именно ей — старой и приятной знакомой.

Комментарий к Оказия 13: Чудовища

Читать лучше под:

- Г.Ф. Гендель – Пассакалия (орган)

========== Один полуночный разговор. ==========

Люциан лежал на постели, чувствуя разливающееся по телу тепло. Молох поздно вернулся из штаба, однако это не помешало ему со всей страстью наброситься на генерала. Откуда у него столько сил, оставалось только догадываться. Впрочем, Моргенштерну было не на что жаловаться. Приятное головокружение и тепло в теле заставляли его чувствовать себя живым. Правда, жаль, что ни его отец, ни брат такого испытать больше не смогут. Мысли об умерших не покидали Люциана. Да, можно было от них отвлечься, но окончательно от них избавиться казалось невозможным.

Молох заметил, что генерал более задумчив, чем обычно, после секса — и это его насторожило. Он повернулся набок, лицом к Люциану, и закурил, подперев голову рукой. Лениво выпустил дым на Моргенштерна, чтобы вывести его из глубин разума.

— Печаль тебе не к лицу, — вывел Молох. — Обычно ты дольше не можешь прийти в себя и шепчешь «О дьявол… Чёрт возьми…», — главком попытался спародировать генерала, но у него это вышло плохо.

Но Люциан всё равно оценил и улыбнулся: было приятно, что Молоху не всё равно. Мужчина немного нависал над ним, тяжёлый, с мешками под глазами, но спокойный и тёплый. Было видно, что тот давно хочет спать, однако главнокомандующий не заснул бы, зная, что его генерала терзают какие-то проблемы.

— Ты знаешь, что я у тебя спрошу, принцесса, — Молох вновь выпустил дым Люциану в лицо. — Так что давай сэкономим время, и ты по-быстрому расскажешь, что к чему. Я пошлю нужных демонов в нужное место, а ты с прежним рвением будешь обожествлять меня после оргазма.

Моргенштерн хмыкнул и погладил мужчину по шершавой щеке: тому было некогда даже побриться. Люциан и сам был загружен работой, но это нисколько не умаляло занятость Молоха. Генерал сочувственно посмотрел на главкома, но тот покачал головой: не тяни — говори.

— Меня беспокоит то, как быстро вымирает мой клан, — тихо начал Люциан. — Если у меня нет притаившихся родственников где-то на краю света, то я последний мужчина из своего рода не считая самых древних предков. Но сам понимаешь, что считать их глупо. Я очень надеюсь, что у моего отца или у меня где-то бродит по свету какой-нибудь бастард. В противном случае дело — дрянь.

Молох опустил голову и уткнулся носом в волосы Люциана, немного потёрся. Это значило, что он внимательно слушает и готов принимать варианты.

— И я подумал, что, может быть, мне всерьёз задуматься о потомстве? — глаза генерала в полуночном свете показались неестественно яркими. Молох ненадолго потерялся в пространстве, когда поднял голову и встретился с Люцианом взглядом.

— Интересно, — мрачно произнёс главнокомандующий. — И как ты хочешь этого достичь? Над этим ты думал всё это время?

— Ну, — генерал сложил руки на груди, — можно было бы воспользоваться суррогатной матерью. Или каким-нибудь другим способом. Как угодно.

— А почему ты не хочешь просто найти себе самку, отыметь её и с чувством выполненного долга вернуться ко мне? — нахмурился Молох, позволив Люциану затянуться сигаретой. Он воспользовался моментом и погладил генерала большим пальцем по щеке. Тот бриться успевал.

— Тут всё не так просто, — грустно хмыкнул Моргенштерн. — Проблема в том, что я бы очень хотел иметь детей… от тебя.

Молох удивлённо поднял брови и заглянул генералу в глаза, будто тот бредил. На секунду главнокомандующий даже забыл, что курил, и чуть не выронил сигарету.

— Что? — тихо переспросил главком.

— Понимаю, это звучит глупо, ведь мы оба мужчины, — быстро забормотал Люциан, почувствовав неловкость, — но всё-таки, если бы это было возможно, я бы хотел, чтобы ребёнок был от тебя. И я хочу, чтобы ты это знал, — генерал пересилил себя и вновь посмотрел Молоху в глаза.

Главнокомандующий помолчал. Потёр висок. Вздохнул. Отложил потухшую сигарету.

— Ты ведь знаешь легенду о Кроносе, не так ли, Люциан? — Молох лёг на спину и затянулся новой сигаретой. — Здесь проблема не только в том, какого мы пола или как добыть потомство. Об этом стоило бы беспокоиться в последнюю очередь. Вопрос в том, кто бы появился на свет. Тебе нужно восстановить мужскую линию, чтобы не дать раствориться клану — понимаю. Значит, нужны мальчики. Если он будет от меня, это будет значить наследование, преемственность. Там, где преемник, борьба за власть. Там, где борьба, победителем выхожу только я. Или не выхожу вовсе. Понимаешь, к чему я? Если родится претенциозная принцесса с парой мужских яичек, мне придётся показать, кто тут главный. Это тебя расстроит. Но тебе достаточно, не думаешь? Не хватало, чтобы я убил нашего с тобой сына.

Люциан печально улыбнулся, с тоской посмотрев на Молоха. Он взял его за руку и приложил ладонью к щеке.

— Понимаю. Если бы у него были твоя кровожадность и моё упрямство, получился бы достойный ответ Люциферу. Такой бы везде себе дорогу пробил.

Молох задумался о том, что потомок мог бы навешать Владыке, но вопрос наследования по-прежнему стоял для него очень уж остро. Нет, никаких претензий он не потерпит. Захотел бы Люциан дочку — хорошо, главком как-нибудь, скрепя сердце, постарался бы, задумался, но если дело касается сына — ни за что. С него хватит политических оппонентов.

— Мне жаль, малыш, — тихо произнёс Молох, пальцами коснувшись губ Моргенштерна.

— Эта война… Как ты живёшь в ней постоянно? Это же невыносимо, — Люциан переместил ладонь главкома себе на грудь и вздохнул. Не взгляд — две чёрные дыры, навевающие вечную тоску и скорбь.

Главнокомандующий перестал курить и сел, прижавшись спиной к изголовью кровати. Он будто ждал самого худшего, что могло сейчас произойти.

— Постоянная борьба, вечные интриги… Всё время ждёшь откуда-то удара. И жертвы, бесконечные жертвы, — прошептал Люциан. — Так и с ума сойти можно.

— Если бы ты не хотел сойти с ума, вряд ли бы ты вышел за меня, — аккуратно возразил Молох. — Ты согласился на калёное железо, а потом говоришь о том, как тебе больно.

— Ты уверен, что всё стоит того? — проникновенно и упрямо вопросил генерал. — Почему бы не позволить Вельзевулу положить Ад к ногам Люцифера, но жить спокойно?

— Ты знаешь, что я этого не приемлю и жизнь на поводке не для меня, — твёрдо возразил мужчина. — Тем более на поводке у такого сопляка или сноба вроде Вельза.