«Ох уж этот пубертатный период», — вздохнул Люциан. — «Всё из одной области».

— Йенс, а разве ты не служил Молоху? — с грустью спросил Моргенштерн.

Гросс ответил не сразу, будто ответ доходил постепенно.

— Служил, до сих пор служу. Здесь от меня присяги не требовали. Говорят — я делаю.

— Как у вас всё просто, — мрачно подытожил Моргенштерн и сел возле колонны, прижавшись к ней спиной.

Молох раз за разом получал новые раны, реагируя на это презрительным смехом, бравостью и азартом. Люциан сидел так, будто чувствовал все эти порезы, все эти удары. Он теребил кольцо и шептал, умоляя главнокомандующего победить. Вернуться живым. Вернуть Ад. Вернуть родные места. Объятия. Разговоры до ночи. Утренний завтрак. Синяки от верёвок на запястьях. Сладость пьяных поцелуев. Боль в спине от жаркой любви.

— Ты прям религиозный фанатик, — отметил Люцифер, глядя на Люциана. — Дался тебе этот Молох. Он отнял у тебя свободу, привязал к себе и заставил быть своим. Почему бы тебе не порадоваться его смерти.

— Я сам отдал ему свою свободу, Владыка, — прошептал Моргенштерн. — Меня никто не заставлял.

Разговор прервался немой сценой. К куполу отлетел Молох, пожираемый гнусом, насланным Вельзевулом. Люциан видел, как мошкара пожирает плоть главнокомандующего и выделяет яд. Генерал вскочил с места и заколотил кулаками по куполу, в отчаянии крича.

— Нет! Мо!!! — в исступлении кричал генерал. — Нет!!! Вставай! Всё не может так закончиться!!!

Молох повернулся к нему. Угол рта дрогнул. Он собрал ладонью мошек с лица и раздавил их, однако изуродованная кожа не торопилась восстанавливаться. Одними губами главнокомандующий произнёс: «Я вернусь».

Ты не заметишь, как я вернусь.

Люциан готов был скрести когтями, грызть зубами пресловутый купол, чтобы добраться до Вельзевула и разорвать его голыми руками за всё. Плевать, что ему не хватит сил. Генерал был даже готов умереть, если бы знал, что перед этим он отомстит за любимого мужа.

Но и Вельзевула потрепало. Он жил благодаря ярости. Благодаря знанию, что Ад будет принадлежать Люциферу — тому, кого он всегда любил. Ради которого был готов на всё. С топором Молоха в груди, отравленным едкой слизью, Вельзевул с рыком наслал ещё больше гнуса на главнокомандующего и ударом приложил демона об землю. Советник терял силы — купол слабел. Молох терял силы — купол слабел. Но Моргенштерн всё равно не мог пробиться.

Сквозь слёзы Люциан мог различить чёрные фигуры на остатках крыши. Ящеры прибыли, но всё же запоздали. Если Молох уцелеет, это будет чудо. Убийцы смогли пробиться через призрачную преграду, и она исчезла, как только сотни отравленных ножей вонзились в тело исполинского насекомого. Люциан сорвался с места и побежал к Молоху, забыв об оружии. Он сбросил шлем. Опустился на колени рядом с главнокомандующим и начал снимать плотоядную мошкару с лица Молоха. Тот был недвижим и не отвечал. Когда весь гнус оказался уничтожен, это никак не изменило ситуации.

— Мо… Давай же… — почти плача, Моргенштерн приложил шершавую и родную руку Молоха к щеке. — Пожалуйста. Ещё одно чудесное воскрешение.

Из уголков рта показался чёрный дым Инферно. Это значило только одно.

— Нет… — Люциан рухнул Молоху на грудь, а потом резко выпрямился. Из его груди вырвался яростный и отчаянный крик. В нём сконцентрировалась боль. В нём повисло отчаяние. Одна из чёрных фигур приблизилась к Люциану, подумав, что ранили и генерала. Фигура сняла капюшон — это стояла Люциста.

Она осторожно села напротив брата.

— Мы бились, как могли… — прошептала она.

Но Люциан не видел её. Он положил голову Молоха себе на колени и словно начал баюкать его. Раскачиваться взад-вперёд, убитый горем. Переплёл пальцы с обездвиженной рукой. Целовал бледные, грязные пальцы, прикладывался к окровавленной ладони.

Люцифер впервые видел, чтобы так по кому-то скорбели.

— Я так же скорбел по Творцу, — улыбнулся Денница.

Люциан не видел и его.

— Он твой бог? — спросил Люцифер, глядя на убитого горем генерала.

— Он мой бог, — неразборчиво пробормотал Моргенштерн.

— Я помогу, если он станет служить мне, — мягко предложил Люцифер.

— Что?! — встряла Люциста. — Они бились за независимость, чтобы в итоге оказаться на поводке?! Чёрт возьми! Люциан! — окликнула она брата. — Не волнуйся, мы справимся…

Моргенштерн молча показал сестре на топор главнокомандующего и лёг рядом с Молохом.

— Я не буду жить без него. Убей меня и похорони рядом с ним. Это всё, чего я прошу у этого мира жадных мразей и беспринципных ублюдков. Сестрёнка. Окажи честь.

Люциста поджала губы и вернулась с топором. Занесла его для удара.

— Подожди… — раздался сиплый шёпот.

Люциан почувствовал чью-то прохладную ладонь. Его пальцы переплелись с чьими-то.

— Далеко собрался, мой мальчик? — повернул голову Молох и сильнее сжал руку Люциана. — Твой бог, значит…

— Ублюдок! — закричал очнувшийся от транса Моргенштерн и чуть было не вскочил, но Молох удержал его и хрипло засмеялся.

Люциста облегчённо вздохнула. Посмотрела на Владыку, убедиться, не оскорбила ли она его. Люцифер улыбнулся своим мыслям. Взглянул на неё, мол, да, я знал, что он ещё жив. И пошёл в сторону Вельзевула.

— Будем считать, что Второй круг вы отбили, — хмыкнул Денница. — Всё-таки Девятый-то ещё не обжит. Надо было оттуда, пожалуй, и начинать. Мне всё равно, где пьянствовать. Пришлите туда самых поджарых мужчин, и я сюда долго не вернусь. О Вельзевуле не беспокойтесь — я поумерю его амбиции. Не хочу, чтобы кто-то испытывал чувства, похожие на мои. В конце концов, ничего страшнее этого нет. Если бы подох его любовник, я бы плевать на это хотел. Но чуть не погиб его бог — а это уже другое. Мало кто способен это понять. Да почти никто своим скудным умишком. Но те, кто способен, мои братья по несчастью. И хотя бы их страданий быть не должно.

— Молох, — обратился Люцифер. — Пора тебе наконец вернуться к работе. Жду не дождусь приглашения на массовые казни предателей. Поводка не бойся — просто не позволь Аду скатиться в ту самую жопу, в которую его загнал Вельзевул, руководствуясь благими намерениями. Может, когда-нибудь мне и станет интересно воевать и заниматься политикой, но это случится очень нескоро. И да, зрелище было просто восхитительным. Мои комплименты, — сверкнул глазами падший. — А с мужем тебе повезло, считай, он подобен самому мне.

— Ага, — лениво отозвался Молох, потративший на тихо плачущего от шока Люциана все силы и теперь способный лишь пошевелить пальцами. Боль разрывала тело главнокомандующего после короткой схватки со смертью. Как ему хотелось вернуться обратно, в мерзлоту Восьмого круга и зализать раны. Кто бы знал.

========== Вечности мало. ==========

Жар костей не ломит. Какой бы горячей вода ни была, Молоху — нипочём. Теплота растекалась по телу, мышцы расслаблялись. Мужчина чувствовал, как тело размаривает ароматная пенная вода. Ванна соответствовала габаритам главнокомандующего и прозорливо была рассчитана на то, что тот не будет одинок. Штаб отстроили по-новому на средства Маммоны, сдержавшего обещание о вознаграждении. Всё пошло в ногу со временем.

Камень покрылся влагой, зеркало запотело, и было не продохнуть. Пена ароматная, густая. Молох откинул голову на край ванной и замурлыкал. Раны пощипывали, неторопливо заживая. Непослушные волосы намокали и темнели — и главком их приглаживал, придавая себе якобы солидного вида. Иногда почёсывал грудь и с особым удовольствием — вытягивал ноги. Позвоночник хрустел, по мышцам проходила дрожь, и сразу самочувствие улучшалось на раз.

Люциан присоединился не сразу. Поначалу он долго что-то решал, расхаживая в одном восточном халате из приятного материала, похожего на шёлк. Дверь в ванную была приоткрыта, поэтому Молох мог видеть, как Моргенштерн прогуливается, а материал приятно облегает бёдра. Но самая вкусная часть началась, когда генерал зашёл в ванную, закрыл дверь и халат медленно сполз по его телу на пол. Генерал медленно обнажился, представ во всей красе. Чтобы сделать Молоху приятное, он брил все места, кроме рук и паха. Главнокомандующий любил мыльными руками скользить по ногам мужчины, животу и груди, а растительность в паху просто придавала некоторой пикантности.