– Да, я понимаю, тебя облапошили эти мошенники, – продолжала возмущаться Алена. – Но ведь это не значит, что с тобой теперь можно обращаться абы как и абы кому...

И тут она совершенно права. Геннадьев для него абы кто. И обращается к нему абы как. Потому что считает его ничтожеством.

– Вот гад, – озлобился Вячеслав. – За дешевку меня держит. Никакого ему заявления!

А ведь это его личное дело, жаловаться на «Воланд» или нет. И если он откажется, Геннадьев не сможет его заставить. А если еще раз посмеет вызвать его к себе на беседу, Вячеслав такой хай поднимет – этому оперу мало не покажется.

– Нет, нет, что ты! – забеспокоилась Алена. – Заявление ты должен написать. В самой жесткой и категоричной форме. Аферисты ни в коем случае не должны уйти от ответственности. Может, этот Геннадьев недостаточно воспитанный человек, но дело он свое знает. И пусть его делает. А ты должен ему помочь. Потому что этим ты поможешь другим людям, которых может облапошить «Воланд»...

В ее глазах он видел острую неприязнь к мошенникам, в голосе звучало осуждение. Вячеслав снова испытал неловкость. Ну как он мог заподозрить ее в неладном?..

– Ты думаешь, я должен написать заявление? – спросил он.

– Не думаю, а знаю. И чем скорее, тем лучше... Прямо сейчас садись и пиши...

Так он и поступил. Но смог написать всего несколько строчек. И не потому, что в голову не лезли мысли. Просто ему мешала Алена. Она подсказала ему, с чего начать, правильно изложила первую фразу, вторую. Только он уже не мог думать ни о каком заявлении. Слишком близко она к нему находилась. Слишком мощное сексуальное излучение исходило от нее. И без того короткий домашний халатик был застегнут всего на две пуговички. Открытая до соска грудка манила его к себе, как оазис усталого, измученного жаждой пустынника. А еще эти чудные ножки...

– ...Особо подчеркни, что у тебя случился пожар на автозаправочной станции. И потребуй создания специальной комиссии... Ой, что ты делаешь?

Она не возмущалась, а, напротив, поощряла его. И не свела, а развела ноги навстречу его руке.

Пожар на заправочной станции. Какое ему сейчас до этого дело? Куда больше его волнует другой пожар. Тот, который внутри его. Тот, который способна потушить только Алена.

– А что, не надо? – жарко прошептал он.

– Надо. Еще как надо, – так же жарко ответила она.

И сладко застонала от удовольствия, когда он губами мягко сжал сосок ее груди.

– Вот сейчас двухтысячный год. Ты мне скажи, это уже новое тысячелетие? – спросил Федот.

– Ну да, новое, – кивнул Кулик. – Чего тут непонятного?

– Да мне-то понятно. Другим непонятно. Другие почему-то считают, что новое тысячелетие наступит с две тысячи первого года...

– Ты на Новый год за что пил? За новое тысячелетие?

– Ну да.

– А на следующий Новый год за что пить будешь?.. То-то же. Ты сегодняшним днем живешь. А другие наперед думают. Люди в этот раз за тысячелетие выпили. И в следующий раз выпьют. Чтобы праздник был веселей... Два знаменательных события вместо одного. Подумай, сколько шампанского и водки будет выпито?

– Да водочка, она и без Нового года хорошо пьется. Я вот вчера славно посидел...

– А я думаю, с чего ты это мускатным орехом благоухаешь.

– Ты лучше про другое думай. Как кражу на Ореховой улице раскрывать будем?

– Раскроем, не впервой. Тут у меня одна зацепка есть...

Договорить Саня не успел. Помешал телефон. Федот взял трубку.

– Да...

– Привет, это я...

На проводе был Геннадьев. Старый друг. Они в одном отделении целых шесть лет в уголовном розыске служили. Потом Жора в МУР на повышение пошел. А Федот через какое-то время в Битово перебрался. Но связь между ними не оборвалась. Как были друзьями, так и остались.

– Ну что, приходил этот Рысьев?

– Нет, не приходил. Весь день его прождал, но, увы.

– Ч-черт! И этот заднюю включил...

– На черта сваливаешь? – усмехнулся Федот.

– На черта... Не знаю, может, и на черта... Этот «Воланд» у меня поперек горла уже стоит. Вроде бы никакой мистики, одна сплошная афера. И все-таки чертовщина просматривается. Ну никаких к ним претензий. Уже девятый потерпевший с крючка срывается.

– Десятым займись.

– Легко сказать. А где я его, этого десятого, возьму? Их, потерпевших, десятки. Но всех ведь не вычислишь... А потом, где гарантия, что и этот десятый заднюю скорость не включит?

– Надо было тебе к этому Рысьеву в офис наведаться. И держал бы его там за жабры, пока заявление не напишет... Ладно, моя вина. Берусь исправить...

Это Федот Жору с панталыку сбил. Рысьеву повестку послал, а для Геннадьева вечер в ресторане организовал. Без девочек, но с водочкой и музыкой. Спешили они вчера по делам своим разгульным отправиться. А потому не стали дожимать Рысьева. Понадеялись на его сознательность. А зря. Так и не дождались они от него заявления.

– Исправить? Как?

– Да сам к нему схожу. Поговорю, на путь истинный направлю. Будет тебе заявление.

– Правда? Ну ты, Федот, настоящий друг!.. – обрадовался Жора. И тут же заелозил. – Я бы и сам к нему съездил. Но у меня тут такая запарка. Если б я одним «Воландом» занимался... Да что тебе объяснять? Сам все знаешь.

– И у меня своих дел хватает. Это я тоже знаю. Но тебя выручу. Как не выручить?.. А потом, этот «Воланд» на нашу «землю» щупальца свои сунул. Надо рубить...

На этом разговор был закончен. Федот положил трубку.

– Что там такое? – спросил Кулик.

– Да у приятеля одного проблемы. Майор Геннадьев из МУРа. Позавчера звонил мне, вчера приходил...

– Это ты с ним вчера гулял?

– Да какое гулял. Три бутылки на двоих – разве это гулял? Так, о делах под водочку поговорили...

– Что за дело?

– Фирма одна тут объявилась. «Воланд» называется. Скупщики душ. Вот тебе хреново, а тут вдруг благодетели, блин, объявляются. Ты им душу свою под залог, а они тебе удачу. Ты вот человек умный, ты этим благодетелям пинком под зад. А те, которые дураки, наживку заглатывают. Заключают контракт. Душу дьяволу в аренду сдают. Дальше кому как повезет. У кого-то дела на поправку идут. А у кого-то нет. Первым душу за деньги возвращают. А вторым так, задаром. И ни у тех, ни у других претензий к этим благодетелям нет. На фирмачей МУР вышел, в разработку взял. Много они там накопали, мало – не важно. Главное, нет самого основного. Нет доказательств, что деньги вымогались. Все потерпевшие или вообще отказываются от дачи показаний, или заявляют, что сами просили фирмачей взять у них «зеленые»... Хитро все у этих деятелей закручено. Они у Жоры под колпаком. Но только нет у Жоры болта с винтом на их ну очень хитрые задницы.

– Нету, значит, надо найти.

– Чем я и собираюсь заняться. Своих дел невпроворот. Но Жору выручать надо. С потерпевшим одним потолковать нужно.

Только делать это он будет завтра. Сегодня у него времени нет.

– Ты там что-то про зацепку говорил, – Федот перевел разговор на дела насущные. Про кражу вспомнил.

– Пальчиков в квартире не оставили. Зато отпечаток ботинка сорок пятого размера...

– А много у нас великанов на учете?

– То-то и оно... Не думаю, что работы у нас будет много.

Работы и в самом деле было не так уж много. Но заняла она весь остаток дня.

Зимняя сессия позади, впереди целых полмесяца зимних каникул. Настроение отличное. Даже погода его испортить не может. Холодно, сырой промозглый ветер, на улицах каша-размазня вместо снега. Но Артему все равно. Тем более он в теплой комфортной машине, которая мягко несет его к дому. У него сейчас обычная «десятка». «Ниссан» стал жертвой СПИДа. Оказывается, от этой болезни страдают не только люди.

Та самая остановка, где он когда-то подобрал Алену. Только воспоминания об этом месте не очень приятные. И все из-за Дениса. Нет, этот парень ни в чем не виноват. Просто с его именем ассоциируется страшная болезнь. Ведь это Денис рассказал ему про Венеру, он научил его сдать анализ, показал клинику. Артем его мысленно благодарил за помощь, но думать о нем не хотел. Не нравился ему этот красавчик. Что-то ненадежное в нем.