— Материальные… чего? — переспросил Гена. За его спиной послышался тяжёлый вздох. Обречённый тяжёлый вздох, полный разочарования.

— Ну твою ж мать… — взвыл Ресторатор. — Материальные, блять, иллюзии! Так, ясно. Быстро объясняю, как это работает.

Он медленно встал, обошёл стол и подошёл к Гене со спины. Вытянул руку вперёд и пальцем указал на город за окном, едва не касаясь отражения.

— Два месяца назад механизм Fatum разложил человечество, населявшее Землю, на информацию. Всё, начиная от воспоминаний и знаний, заканчивая материальными телами. Fatum рассортировал, переиначил и зашифровал эту информацию. Теперь она предстаёт в виде подсвеченных красных элементов и символов. Но вы можете…

— Как мне извлечь этот код? — остановил его Гена. — Мэддисон говорил про него. Нам нужен код Fatum, чтобы переписать его программу!

Ресторатор ударил по стеклу кулаком и оно задрожало.

— Вы этого не сделаете. — Произнёс он после недолгого молчания. — Я не позволю.

— Что?

— Если вы измените программу Fatum сейчас, то уничтожите мир окончательно и бесповоротно. У вас недостаточно сил. Вы не справитесь. Вас всего пятеро.

— В смысле? — тихо пробормотал Гена. По лбу стела капля пота. — Пятеро?

— Ты знаешь о том, что происходит за двухтысячным километром? Знаешь, что там, где заканчивается власть Fatum? Знаешь, как выглядит по-настоящему уничтоженный мир? — Ресторатор наклонился над ним. — Несмотря на всё то, чего Fatum вас лишило, оно всё ещё защищает вас. И если бы не оно, вы бы давно погибли.

— Если бы не оно, этого бы не произошло!

— Но это произошло.

Ресторатор был непреклонен.

— И пока ты закончил истерить, я продолжу, — сказал он. — Fatum разложило материю на информацию. В ваших же силах проводить обратное. Отчасти вы уже делаете это, когда создаёте элементы, приводящие в действие механизмы. Почему вы вообще раньше не догадались?

Гена, смотрящий до этого только вперёд, попытался взглянуть в глаза отражению. Их взгляды пересеклись и по тому, как уверенно рябило изображение человека за его спиной, Гена понял, что времени у него не осталось.

— Разберитесь в том, как вам жить дальше, — вкрадчиво произнёс Ресторатор, — узнайте о том, что произошло с остальным миром и потом приведите сюда парня, которому Мэддисон отдал ключ…

— Но ты же…

— …и не беспокойся о своей руке. Скоро это произойдёт со всеми.

— Постой!

Гена хотел крикнуть ему вслед, но не успел: силуэт растаял прямо на его глазах. Он обернулся. В комнате снова стало пусто. И что-то подсказывало Гене, что больше они не увидятся никогда. Маленькие красные искры оторвались от стекла и вклинились в поток символов, образующий стены соседних высоток. Гена проводил их взглядом, прощаясь.

С ним говорил не Fatum. С ним говорил исчезнувший — теперь точно навсегда — Ресторатор. А вот до самого механического сердца Гена достучаться не смог. Он был всё так же слаб и бесполезен, когда дело доходило до таких вещей. Но всё же кое-что в нём изменилось, он чувствовал это. Он снял браслет — кожаный ремешок, вокруг которого он в три круга обмотал цепочку и к которому была прикреплена подвеска, — и, вложив его в ладонь, сжал пальцы в кулак и вытянул руку перед собой. Ресторатор сказал ему немногое. Нельзя бояться. И сомневаться тоже нельзя. Может быть, именно от него он и хотел услышать эти слова. Очевидно, что Гена не оправдал его надежд.

Но больше он не позволит никому так про себя говорить. Как бы ему при этом плохо не было.

Ресторатор рассказал, как работает ключ. И используя эту информацию, Гена попытался воздействовать на Fatum ещё раз.

— Запомни! — громко и отчётливо приказал он.

Голос эхом разлетелся по помещению, враз отличаясь от приглушённой речи минувшей беседы, поглощаемой ненастоящими стенами.

Пластинка накалилась, но Гена не выпускал её из рук. Он чуть наклонил руку и в горизонтальной плоскости, где лежала пластинка, от ладони волнами пошли круги. Подвижная иллюзия. Она просочилась сквозь окна, добежала до зданий и, дойдя до крайней точки, куда только Гена мог себе позволить её провести, заторопилась обратно.

Нехорошее предчувствие коснулось спины Гены Рики Ф неприятным холодком. Первый ряд выпущенной иллюзии только успел сойтись на его ладони, как пол под ним обвалился и Гена рухнул вниз.

Падая, он видел, как проносились мимо лестницы и этажи, ещё совсем недавно служившие ему надёжной опорой. Где-то высоко остался красный свет, проникающий в комнату, он прощался с человеком насмешкой и тающей в воздухе цепочкой символов, тянущейся к запястью.

«Это падение — иллюзия?» — подумал Гена. Теперь он видел иллюзию во всём. Теперь единственным, что связывало Fatum и его, стало недоверие.

— Чёрта с два! — воскликнул Фарафонов, хватаясь за воздух.

Громкий стук приложил его затылком о каменный пол. Перед глазами потемнело.

Боли в спине вторил звон в ушах. Гена лежал, раскинув руки в стороны, и не мог пошевелиться. Клубы грязи и пыли стелились вокруг. Белые стены исчезли. Воздух из лёгких выбил холод и он же едва не обжёг глаза. Воздух был грязным.

Гена пролежал несколько минут не в силах собраться. Затем поочерёдно начал двигать частями тела — к этому времени звон в ушах ослабел и Гена смог открыть глаза и, хоть и с болью, но всё же сделать первый вдох полной грудью.

Затем он поднялся на руках и сел. Подтянул ноги к себе. Осмотрелся по сторонам и неожиданно понял, что ещё одного такого потрясения не выдержит. Нужно было выбираться. Нужно было искать дорогу назад. Но Гена не сдвинулся с места. Рядом с ним лежал другой человек. Тот, кто должен был ему помочь. Тот, кто должен был вытащить его.

— Гнойный, — тихо позвал Рики Ф.

Но Слава не отозвался.

========== 11. Fatum, ч.2 ==========

Стеклянный зал. Слепящие глаза лампы на потолке. В горле пересохло и совсем немножко хотелось есть. Слава ощущал себя единственным живым организмом во всём свете. Во всяком случае, в пределах этого места всё наверняка так и было, потому что даже воздух здесь был мёртвым. Символ умерщвлённого мира — механическое сердце Fatum — намеренно подавляло дышащий жизнью организм. Но он не поддался. «Сердце» прикладывало все усилия, но не могло к нему даже подступиться. Вихрь сменяющих друг друга настоящих чувств был непредсказуем настолько, что просчитать вероятное будущее было невозможно, а предугадывая, система не могла вовремя среагировать. Поэтому она решила наблюдать.

— Чейни! — сорвав с себя оцепенение, Слава бросился вперёд. Он замахнулся для удара, но и сам он, и его рука прошли сквозь стоящего перед ним человека.

Тот развернулся, грузно вздохнул, а Слава раздосадовано цыкнул, пряча лицо и со злобой поглядывая на свою руку.

— Иллюзия, — процедил он, оборачиваясь.

— Воспоминание, — голосом Чейни поправила иллюзия.

— Плевать! — воскликнул Гнойный, вновь попытавшись как следует врезать голограмме. И только после второго провала, окончательно убедившись в том, что перед ним не материальный объект, Слава немного успокоился. Если это, конечно, можно было так назвать. Он стоял, вперившись взглядом в Чейни, или в то, что назвалось его именем, и сжимал кулаки.

— Как это называется! Ты зачем вообще это сделал! — крикнул он в лицо Чейни. У него накопилось слишком много вопросов к этому человеку. Вопросы перемежались с претензиями и возмущениями (в основном), но не так важно, у них много времени впереди.

— Так ты хочешь, чтобы я тебе помог? — спокойно ответил безучастный к агрессии Славы Ден. — Тогда умолкни и слушай, иначе…

— Я здесь не за этим, — грозно прошипел Слава.

— Я знаю. Но если ты уйдёшь сейчас, ты не узнаешь об этом никогда. Ты ведь и так ничего не знаешь?

Упрёк в сторону Славиной непроинформированности задел его, но не лишил рассудка окончательно. Что за шутки решил сыграть с ним этот злоебучий механизм? Он копается в его мозгу? Саша и остальные тоже появятся?

Однако Чейни это был или кто ещё, он пытался ему что-то сообщить. И, стиснув зубы, Слава приготовился слушать.