– Тише, сударь, тише! – раздраженно прошипел Ришелье. – Да, речь идет именно об этой даме. Мне стало известно, что сегодня вечером в ее доме, во время приема гостей, будет из рук в руки передано письмо… К сожалению, я не всесилен, поэтому остается загадкой, кто именно и кому именно передаст письмо…

Уголки бледных губ де Бреку едва заметно дрогнули. Последнюю фразу Ришелье следовало понимать так, что он считает всесильным самого де Бреку. Это не соответствовало действительности, и потому барон счел себя обязанным предупредить:

– Вашему высокопреосвященству наверняка известно, что в салоне мадам Рамбуйе постоянно происходит обмен письмами и записками – там собираются поэты и влюбленные, которые заказывают поэтам стихи для своих возлюбленных. Если я не буду знать отправителя и адресата интересующего вас послания – как же я смогу определить нужное письмо среди дюжин других?

Глаза Ришелье сверкнули в свете масляной лампы.

– Сударь, если бы это задание хотя бы выглядело простым, мне было бы достаточно послать в дом маркизы любого из своих слуг. Видите, насколько я доверяю вам? Подобное поручение… – Первый министр короля порывисто поднялся и сделал по кабинету несколько взволнованных шагов; барон, учтиво склонив голову, поворачивался так, чтобы оставаться лицом к кардиналу. – Это дело государственной важности, сын мой. Если бы я располагал временем, я бы наверняка выяснил больше, но как раз времени я лишен. Письмо покинет Париж скорее всего завтра утром, а возможно – уже нынешней ночью. В нем содержится ответ на вопрос, заданный неизвестным своему конфиденту из числа приближенных ко двору. Есть основания предполагать, что сей неизвестный ожидает письмо в Брюсселе, а в салоне Рамбуйе послание попадет в руки тому, кто передаст его по назначению. Что касается содержания… Там будет ответ на вопрос, не ждет ли королева наследника.

Тонкие брови де Бреку слегка приподнялись.

– А она ждет?

– Ах нет же, сударь! Да и нет в данных обстоятельствах никакой разницы, ждет или не ждет. На все воля Божья, мы молимся о том, чтобы у Людовика поскорее появился сын. Важнее другое: почему наш неизвестный заинтересовался этим вопросом сейчас, как он намеревается использовать полученную информацию, в чем он хочет удостовериться, что предпринять после этого. Сядьте, Бреку, сядьте.

Поздний гость рабочего кабинета кардинала не был силен в дворцовых интригах, а уж тем более – в интригах масштабных, с вовлеченными представителями других государств. Ему бы и в голову не пришло подозревать крамолу в безобидном на первый взгляд интересе. Что может дать злоумышленнику владение такой информацией? Как может быть связано ожидание ребенка с государственными проблемами? Если бы, например, уже родился сын – он стал бы наследником престола. Но пока сына нет – и говорить не о чем! Жили же Людовик и Анна много лет в браке, не имея при этом детей, – и ничего! Так почему же сегодня беременность королевы (или отсутствие оной) становится настолько важным предметом чьего бы то ни было обсуждения? Сам бы он никогда не смог разгадать эту загадку, но кардинал совсем не стеснялся размышлять вслух:

– Если Бог не послал Анне счастье забеременеть – наши недоброжелатели могут воспользоваться этим и подослать ей любовника. Таким образом они смогут оказывать влияние на ее капризы и решения. Ситуация во Франции неспокойная, казна практически опустошена несоразмерными запросами двора, Испания диктует нам условия, словно Париж – ее провинция. Реформы, которые я провожу, пока не приносят должного результата, народ ропщет, армия вот-вот разбежится… – Ришелье нервно прижал ко лбу ладонь, словно хотел убедиться в наличии или отсутствии у себя жара. – В данной ситуации мы никак не можем позволить, чтобы наша королева еще больше раскачала побитую в штормах лодку. Понимаете, Бреку? Впрочем, Брюссель, где уже давно что-то назревает и куда может быть направлено письмо, – это лишь один из вариантов. Я не исключаю вероятности, что получатель письма находится ближе, чем мне хотелось бы. Вы ведь слышали о замке Дампьер? Там сейчас находится госпожа де Шеврез, особа, как вы знаете, весьма искушенная в вопросах любовных историй. Если адресат – она, то в ближайшее же время к нам может пожаловать один из ее приближенных. Целью, разумеется, будет соблазнение молодой королевы, а потом… – Он безнадежно всплеснул руками. – Перехватив письмо, мы, конечно, не избавимся от проблем, герцогиня де Шеврез не оставит попыток впутать королеву в непристойную авантюру. Но мы выгадаем время. Время! Ах, Бреку, как оно мне сейчас необходимо!.. А если я ошибаюсь? Может быть, здесь следует вспомнить об испанском происхождении Анны? Ее переписка с братом подчас возмутительна! – Он шумно выдохнул. – Слушайте меня внимательно, сударь! Каким бы безобидным ни выглядело послание, мне нужно, чтобы оно не покинуло пределы Парижа. Причем сделать это необходимо так тихо и незаметно, чтобы никто в салоне и не приметил, когда и как пропало письмо. Еще лучше, если бы подмену или пропажу обнаружили уже в пути.

– Монсеньор, – медленно, с видимым трудом произнес барон де Бреку. – Вы прекрасно знаете, для каких дел я пригоден более всего. Ночные улицы и погони, схватки с неугодными, бесшумное убий…

– Тс-с! Вы с ума сошли! – Кардинал осенил себя крестным знамением. – Я понял, продолжайте, но извольте обходиться без таких подробностей!

– Прошу прощения, монсеньор! Я хотел сказать, что салон, где собираются дамы и пахнущие дамской пудрой вельможи, где канделябры с сотнями свечей режут глаза, где оды прекрасным нимфам приторны до тошноты, – это совсем не те обстоятельства, в которых меня разумнее всего использовать. Незаметно выкрасть или подменить письмо будет проще человеку, который выделяется из общества завсегдатаев салона не столь явно, как я. Пошлите к маркизе де Рамбуйе кого-нибудь другого! Моя преданность вам не станет от этого меньше.

– Вы забываетесь, сударь! – прошипел Ришелье, стремительно пройдясь по кабинету и упав в свое кресло. – Не думайте, что у меня нет других вариантов. Но горе вам, если вы узнаете, что я воспользовался ими!

Барон почтительно опустил глаза и смолчал.

– Ступайте! Не забудьте переодеться, прежде чем явитесь в салон. И поторопитесь! Гости наверняка уже съехались.

Особняк Пизани, который с легкой руки завсегдатаев называли не иначе как «салон мадам Рамбуйе», располагался неподалеку от королевского дворца, на небольшой улочке Сен-Тома-дю-Лувр. Местами мощенная булыжником, а местами просто укатанная колесами карет и повозок, эта улочка спускалась с севера на юг, между дворцом Тюильри и Лувром, к набережной Сены. Салон еще не удостоился той популярности, каковой ему суждено достигнуть во второй четверти XVII века, однако уже сейчас здесь можно было встретить поистине интересных, хоть и не слишком знаменитых представителей дворянства. В отличие от обычных домов, открытых для приема в то время, салон маркизы де Рамбуйе представлял собой не один большой зал, а несколько связанных меж собой гостиных. В них было удобно уединяться компаниям, обсуждающим разные, порой взаимоисключающие темы. Никто не мешал посетителям перемещаться из одной гостиной в другую, таким образом находя общество и беседу, наиболее соответствующие настроению и вкусу. В свою очередь, и компании не мешали друг другу, и если в одной комнате слушали скрипки, то в другой спокойно могли декламировать стихи, не напрягая горла.

Сама маркиза принимала своих «придворных» в голубой спальне. Обладая по моде тех лет весьма хрупким здоровьем, она практически не покидала алькова, однако даже полулежа среди голубых с золотом подушек, укутанная в сиреневую парчу и кружева, мадам Рамбуйе благосклонно и с удовольствием принимала оказываемые ей знаки внимания и милые презенты. Даже если что-то и ускользало от ее чуткого слуха – всегда находились любезные друзья, которые охотно пересказывали любопытной хозяйке содержание бесед в других гостиных.