А Джефф сейчас с Диком. Сидят в баре, травят шутки, и Джефф наверняка компании нравится больше, чем я. Потому что Джефф стопудово смеётся наравне со всем и трещит без умолку. А когда с ними был я, у меня языка не было. Однозначно, его они приняли лучше.

«— По-моему, Джек верно сказал, каждому может быть страшно, и от страха никого не убудет, ничего тут такого нет. Ну а вот насчет того, что одни свиньи на этом острове водятся, так это он, возможно, и верно говорит, но ведь же он не знает. Ну, то есть наверняка, точно же он не знает… — Морис шумно сглотнул…»

Не буду завтра ничего спрашивать про этот их поход в бар. Надо вообще выкинуть чушь из головы, ведь не должно быть никакого дела мне, как они проводят время и что там обсуждают.

« — Папа говорит, есть такие штуки, ой, ну как же их, они еще чернилами плюются — спруты, — так те в сто ярдов бывают и китов пожирают — свободно…»

Вот Морис. Морис — это я. Миссис Шеферд говорила, что мы должны себя отождествлять с персонажами. Отождествлять с теми героями, к кому мы тянемся. Это и есть мы.

«Он помолчал и рассмеялся весело.

— Конечно, я в зверя не верю. Вот и Хрюша говорит — в жизни всё научно, но ведь же мы не знаем? Ну, то есть наверняка…»

Да, наверняка. Я — это Морис.

*

Продержался. Ничего так и не спросил за целый день у Джеффа по поводу вчерашнего, и сам Джефф и пол-словом не обмолвился, будто дома весь вечер просидел. Правда, ему и некогда говорить: он то и дело невпопад толкает речи Саймона, и не важно, перед занятием или до, или на обеде вообще.

«— Всё равно. Ты вернешься, вот увидишь. Ну, просто я чувствую.»

«— Ты ранен. Ты высоси кровь. Как Беренгария.»

«— Что же можно еще сделать?»

Так что сидя на итальянском, я отдыхаю от друга и недоумеваю, почему Дик не появился на занятии, он ведь сегодня в школе.

— На этом всё, — сеньора Веспуччи захлопывает учебник. — Хороших выходных.

Последний день прослушивания, которое идет уже как минимум час. Специально утопал на седьмой урок вместо зала, чтобы потом пойти туда, когда уже народу будет меньше. Перед меньшим количеством людей позориться всё-таки. Да и прогуливать мне больше нельзя вообще-то.

Но когда я открываю дверь зала, понимаю, что здесь еще все на месте. Первые пять рядов заняты почти вплотную, все с листами в руках и уставились на меня. А на сцене миссис Шеферд толкает какую-то речь перед кучкой девчонок.

Тихо прохожу и вижу, как с первого ряда мне машет Джефф, сидящий рядом с Миссой и нашей учительницей английского. Также завидев меня, Мисса поднимается и пересаживается к Тиаре, освобождая место рядом с Джеффом.

— Ты чего, не мог итальянский прогулять? — взбудоражено шепчет. — Хотя мы тут уже час окочуриваемся, и ты ничего и не пропустил, собственно. Только болтовню там всякую про декорации, но этим не мы будем заниматься, так что всё пучком.

Проходит минут пятнадцать, прежде чем миссис Шеферд наконец обращается к сидящим ученикам:

— Мальчики на роль Ральфа, вставайте в очередь возле лестницы на сцену, — прокашливается. — И в темпе! В темпе!

Медленно народ поднимается то там, то тут, оборачиваюсь, чтобы увидеть, как с ряда шестого, а то и седьмого поднимается Пит, и сразу же замечаю Дика, всё так же сидящего. Чёрт, он-таки пришел на прослушивание. Пиздец.

— А ты куда, Хрюша?! — выкрикивает Дик, и смех прокатывается грохотом, с эхом. Пит ржет громче всех.

Мартин по инерции едва не плюхается обратно на задницу, и всё же находит в себе смелости и подходит к боковой лестнице из четырех ступенек.

— Какого черта Пит прослушивается на Ральфа? — шепотом возмущается Джефф и, похоже, пьесу они вчера не обсуждали.

Образовывается очередь из девяти парней, и ни одного я бы не смог назвать Ральфом, хотя знаю только половину из них.

— Так, первый! — командует миссис Шеферд, и все смолкают.

Вообще первым стоит какой-то долговязый парень, но по требованию Пита все выпихивают вперед Мартина. Тот, в свою очередь, на дрожащих ногах поднимается на сцену, и этого достаточно, чтобы все вновь засмеялись.

— Тишина! — кричит преподаватель, и обращается уже к Мартину. — Ну, дружочек, ты уверен? У тебя очки как у Хрюши, только худой ты, набьём одежду ватой — и роль твоя.

Зал взрывается очередной волной смеха, и я едва слышу блеющего Мартина:

— Но-о, я б-бы хотел Ральф-фа, — поправляет очки, и миссис Шеферд поджимает губы.

— Ты ведь без очков не сможешь, а в этой пьесе только Хрюша имел очки, и это не только очень яркий описательный предмет, но и причина драмы. — Разводит руками. — Давай так, раз уж ты выучил сцену с Ральфом, сейчас ее и продемонстрируешь, но взять тебя можно только на роль Хрюши. — После вновь этого смех в зале, который она сразу же обрывает. — Тишина!

Я вижу, как Мартина трясёт, как он закрывает глаза в попытке успокоиться, отстраниться от ситуации, но это ведь не реально. Когда ты стоишь на сцене, и, может не сотня, но всё же большое количество глаз смотрит на тебя в ожидании, когда ты налажаешь…

— Ох… — вытер пот со лба. — А ты ничего плава-ваешь, — запинается, вызывая смешки у наблюдающих, — Х-хрюша, — краснеет, и смешки превращаются в хохот.

Чёрт он выбрал начало после авиакатастрофы. Он, блин, выбрал самое начало, когда парни обнаруживают, что они выжившие на необитаемом острове, он, блин, выбрал момент знакомства Хрюши и Ральфа, и чем он, блять, думал?

— Горячо! — помогает миссис Шеферд, зачитывая реплику Хрюши, и Мартин вынужден продолжить говорить:

— А-а ты как думал?

— Я вообще-то никак не думал. Моя тетя… — весьма недурно вживается тётка в роль.

— Слыха-хали про твою тет-тю… — Мартин за всё это время так и не пошевелился и не перестал запинаться, и наконец миссис Шеферд заканчивает позор:

— Всё, следующий, — и повернувшись в девчонке с двумя косичками, держащей блокнот: — Записывай, Мартин Аллен — Хрюша.

Опять смех, интересно, они будут смеяться каждый раз, когда слышат «Хрюша»?

— Тишина! — кричит миссис Шеферд, пока на сцене появляется парень с густыми-густыми бровями, сросшимися на переносице и уходящими в лоб. Выглядит как инопланетянин какой-то.

Он выбрал последнею сцену, когда Ральф бежит через горящие джунгли, и имитирует бег этот парень весьма не умело. У меня бабушка лучше бежит на месте.

А Мартин, получив толчок от Пита, пока уходил со сцены, забирает портфель и как можно незаметнее покидает зал.

— У него не было никаких шансов, он очкарик, — качает головой Джефф и возвращает внимание к происходящему на сцене.

Миссис Шеферд приходит к выводу, что парень не годен не только для Ральфа, но и вообще для никого. Поэтому, повернувшись к девчонке с косичками, она говорит:

— Брук Хаббард помогает с декорациями.

— Да чёрт возьми! — не сдерживается Брук, прежде чем свалить со сцены и уступить место следующему.

Прослушивание проходит скучно и более-менее нормально, хоть Ральфа до сих пор так и не нашли. Зато нашли парня на роль Харольда, и на этом все. Пока не выходит девятый и заключительный претендент на роль Ральфа — Пит.

— Йоху! Не подкачай! — слышу Кенни. — Чувак!

Пит оттопыривает большие пальцы на обеих руках, типа «все шик-блеск», и прочищает горло.

— Я же тебе про дым! Да ты что-о? Не хочешь, чтоб тебя спасали? Заладил — свиньи, свиньи, свиньи! — размахивает руками.

— Нам мясо нужно! — ни минуты паузы, кажется, препод знает все реплики наизусть.

— Я весь день работаю, и со мной никого, только Саймон, а ты приходишь и даже не замечаешь, чего мы понастроили! — весьма неплохо причитает Пит, хотя переигрывает.

— Я тоже не загорал.

— Тебе это одно удовольствие! — хмурится и скрещивает руки на груди. — Ты любишь охотиться! А вот я…

— Так, — прерывает миссис Шеферд. — Почему именно Ральф?

— М-м-м, — Пит задумывается, — ну он вроде как за возвращение домой, не теряет надежды…

— Хм, от вас идет такая агрессивная энергия, — подходит к нему и сжимает кулаки, чтобы сотрясти ими воздух. — Люди видят в вас негодяя, они чувствуют, эта энергия… Записывай, Питер Симмонс — Роджер.