Но я не мог ему сказать, что боюсь его мыслей, его идей. Потому, что тогда был бы логичен вопрос — ну зачем? зачем я иду на такое? Черт, ведь ради удовольствия, извращенного удовольствия. А это я никак не мог признать.

— Да ничего я не боюсь! — выкрикнул я и тут же замялся, — я за выпивкой.

Когда я вернулся со стаканом и бутылкой виски, Мюррей был раздет. Ну вот как тогда, в первый раз. Может, раздет не полностью, а может, даже без носков. Не понятно — камера дает слишком узкий обзор. И это бесило, так же, как его характер. Но мне нравилось видеть его торс, его плечи, расписанные татуировками. Ох, я быстро соблазнился таким его видом.

— М-м, ты так откровенно смотришь, — смешок, — нравится?

— Нормально, — было ощущение, будто меня против шерстки погладили. — Только вот в наколках: то ли придурок, то ли бывший заключенный.

— Это был стратегический ход, — еще один смешок.

— А?

— Наколки сделал, чтобы вот таких вот смазливых, как ты, соблазнять было проще.

Я не знал, что ему ответить, поэтому просто показал средний палец, на что он захохотал, закинув голову, а после сказал:

— Ты такой воспитанный! — улыбнулся. — Поставь камеру так, чтобы я видел и твое лицо, и твой пах.

Я сделал, как было велено, и для этого пришлось отодвинуть камеру и отодвинуть кресло, в котором я сидел и млел от предвкушения. Тело приготовилось к удовольствию, как только я увидел его раздетым, а теперь еще и такие приказы.

Мне хотелось попросить его встать. Как-никак, я для него это уже делал, а вот он для меня — нет.

Но попросить я не мог, не знаю, почему. Поэтому ждал, когда он сделает это сам. Странно, что в интимных делах я всегда хотел от него инициативы.

— Да, действительно, воспитанный, — он кивнул в одобрении. Будто мне нужно его одобрение! Нужно. — Скажи, с тобой этим раньше не занимались?

— Чем — этим? — я тогда взбесился не на шутку. — Этими грязными делишками, что, похоже, твой стиль жизни?

— М-м, нет, хотя про стиль жизни ты угадал, я все же имел в виду твое обучение.

— Какое, к дьяволу, обучение? — меня начало перетряхивать от абсурдности и возбуждения, а он все тянул и тянул… это все больше и больше смахивало на издевательство или пытку. Я мало что соображал, мне хотелось классно кончить и крепко потом заснуть.

— Понятно… — он сказал это с акцентом, и я подумал, что он иностранец, но, бог мой милостивый, на тот момент я не стал к нему лезть с этими вопросами, еще не хватало на этом зависнуть. Ночь и так грешила перерасти в утро. А мне надо было выспаться, завтра ведь был уже понедельник.

— Может, начнем уже, или ты решил меня окончательно выбесить и с этим отправить спать?

Мюррей ничего не ответил, просто натянул какую-то безликую улыбку, и явно наслаждался моим унизительным положением. Может, заставлять геев хотеть — это его хобби? Это был, извиняюсь, пиздец, я хотел его так, как до этого хотеть не умел, а он мог, вероятно, еще оказаться из парней нормальной ориентации. Это пугало, у меня было столько вопросов, но тянуть правда не было сил.

Следующим, что он произнес, было:

— Высвободи свой член из штанов.

И я хотел сострить, мол, «Дождались!», но возбуждение кольнуло в теле с новой силой, и я заставил себя заткнуться и заняться делом.

Я сделал глоток дурманящего алкоголя и выполнил этот приказ. Ведь один раз подчинишься — это не значит, что подчинишься второй… и ведь так хотелось. Тогда я еще не думал о привычке, и о забавном: раз согнув спину — не выпрямишься.

Смотрел на него и думал, что будет дальше. Вероятно, что-то вроде: «Проведи рукой по стволу, ощути всю твердость…» Хм, это строчка из романов, которые я читал когда-то. Да, было дело.

— Опусти глаза и смотри на него, — голос Мюррея снова стал царем в моем сознании.

Я даже не осознал, когда выполнил. Я смотрел на свой член, и унижение прошивало меня насквозь. Я хотел было сказать, чтобы он встал, и я хотя бы увидел, возбужден ли он. Но Мюррей опередил меня:

— Красивый? Давай, издай стон.

И это было на удивление легко. Я не трогал себя, но какой жалобный, насыщенный хрип прорезался из моего горла. Тогда было первое, полное поражение. После этого я не мог удалить его из скайпа, а также удалить из свой жизни. По крайней мере, сексуальной жизни.

— Опиши то, что ты видишь и чувствуешь, — слова тянулись, как патока, или мне так казалось. Голос был ниже, грубее, утробнее — это заставляло меня идти на поводу. Я никогда не был таким бессильным, как тогда.

— Я… я чувствую, — тело будто сковало, и говорить было трудно. Я тогда подумал, что он настоящий садист и полный извращенец. Вот же нарвался. — … жар и желание.

— А видишь?

— Вижу… — я покраснел. — Думаю, что ты Мюррей, видишь то же, что и я. — Поднял глаза на него и начал всматриваться в его опасное лицо.

Он был близко к экрану и взглядом внимательно следил за мной. А я снова начал думать — возбудился ли он так же, как и я, или он делает мне одолжение?

— Проведи языком по ладони, — он облизал губы, — давай.

Во рту все пересохло, но я смог накопить слюну, и как можно медленнее сделал, что велено. Я старался быть сексуальным, мое тело старалось быть для него как можно желаннее. Не знаю, вероятно я выглядел глупо, но Мюррею было все равно на мои мысли, он смотрел на меня так липко, и от этого становился еще желаннее.

— А теперь пальцами погладь головку.

Вот так это началось, а через пять минут я уже вовсю надрачивал себе и из-под полуприкрытых глаз наблюдал за ним. Он больше ничего не говорил — не надо было — я сам все делал. Сам потрогал свои яички, сам спустился ниже. Я чувствовал, что он хотел, но делал, что хотел я. Просто желания совпадали. Я жаждал быть оттраханным, он хотел трахать. Тут даже складывать лень.

Я стек ниже на кресле и снова, но уже крепче, сжал член. Второй рукой, стараясь как можно быстрее, расстегивал рубашку. Пуговицы, как специально, застревали, будто правда отчаянно сопротивлялись моему падению. Но мне было наплевать, и кое-как я все же избавился от рубашки.

Мне всегда нравилось играть с сосками, а делать это перед глазами офигительного парня… в общем, это подтолкнуло меня к обрыву. И так хотелось, чтобы это его руки трогали меня, играли со мной.

Внутри меня все заныло, и пальцы опять начали двигаться к заднице, но все резко прекратилось. Прекратилось и в мечтах, и наяву.

— Да, Якоб? — услышал я сквозь шум, и это заставило меня остановиться и обратить все внимание на Мюррея. А он, блять, отвечал на телефонный звонок.

— Хорошо, это будет, — прижав телефон плечом и тем самым освободив руки, Мюррей закурил. А я готов был расплакаться и, разбежавшись, выпасть из окна. Все равно второй этаж — насмерть бы не разбился, а вот злость бы забыл.

— Нет, нет, нет, — Мюррей покачал головой на каждое «нет» и подарил мне сексуальную улыбку.

А я подумал, что не стану отказывать себе в удовольствии от того, что он не может закончить разговор. Какого хрена он вообще поднял трубку? Мудак. И со злостью я сполз еще немножечко с кресла и помассировал свой вход. Не стесняясь на звуки, я стонал и всхлипывал от малейшей искры наслаждения.

— Да… — Мюррей не отрываясь смотрел, как я извиваюсь и постанываю для него, — мы не говорили с ним об этом.

Я смочил палец слюной и снова принялся играться со своей дырочкой. И понемногу проталкивать палец в себя. Тело охотно двигалось навстречу члену Мюррея в моей фантазии. Я прикрыл глаза и увлекся. Ничего не видя вокруг, я пропихивал в себя уже второй палец, и это было легко — сильно расслаблен томлением.

— Стой! — Я вернулся в реальность от этого, но быстро понял, что предназначалась команда его собеседнику. — Приезжай завтра, ну куда ты поедешь в ночь?

И Мюррей все смотрел на меня. Я видел похоть, я видел, как подрагивают его руки, как нервно он курит и рвано выпускает дым через свои идеальные губы.

Не получалось найти простату, но вот такое грубоватое движение внутри меня, ощущение сжатия, давало свои плоды. Положив руку на член, и проведя ей пару раз, я вымученно, с хриплым стоном излился на живот.