========== Степень первая. Неволя. Глава 1. Статуя и уголь ==========

Эта история началась в день светлый и правильный для меня. Только я не знал еще в то время, что все из ряда вон выходящее любит появляться, как нечто обычное…

— Господин Ореванара? — топот чужих тяжелых ботинок гулко полз по высоким стенам. — Господин главный советник?

Солнечный свет проливался на мой сад сквозь буйный разросшийся кустарник. Цветы, снежно белые, кристально чистые, склонили свои головы, готовясь ко тьме ночи. Только солнце не торопилось заходить за край. Картина была достаточно умиротворяющая, и все же мне пришлось обернуться, чтобы посмотреть на вошедших и потревоживших мое уединение.

— Этот мальчишка, — командир стражи Бора схватил за шею чумазого, похожего на уголь маленького мальчика, — забрался в сад и пытался сбежать, но мы смогли его схватить. Что прикажете с ним делать?

Медленно я осмотрел этот «уголек», так и не найдя, за что можно зацепиться взглядом. Потому что ничего чистого и порядочного в мальчике не было.

— Кхм, думаю, следует его убить, — предварительно кашлянув, произнес самый смелый стражник и тут же потупил взор.

— Убить? — повторил я и развернулся обратно к окну, воистину вид за ним был более впечатляющий. — Может, и убить…

— Мальчик из диких, — снова голос Бора. — Вернее всего будет быстрая смерть, если вы, конечно, не хотите его наказать… — он замялся в ожидании моего возможного «хочу», но я сохранял тишину. — Простите, господин Ореванара, что потревожили.

И снова топот чужих тяжелых ботинок пополз по высоким стенам гулко, только на этот раз он удалялся.

— Подождите! Пожалуйста! Господин! Прошу! Умоляю! Не надо! Пожалуйста! — услышав несвязные слова в диком крике, я поморщился от вопиющего кошмара. Дикарь посмел разрезать покой зала, мой покой. — Я умоляю, господин! Я не собирался делать ничего плохого! Я просто…

Просто? Просто что?

Обернулся, чтобы увидеть, как мальчик из неизвестного племени цепляется за свою жалкую, ничего не стоящую жизнь… Зачем? Зачем такому как он жить?

Он плакал, вырывался из рук Бора, словно зверек, и не переставая молил о пощаде. Стражники почти вывели его. Почти…

— Остановитесь, капитан, — звуки борьбы стихли, подчиненные переглянулись, не зная, чего ожидать, — и приведите сюда Иссала.

— Эмм, да, да, господин Ореванара, — Бора нехотя выпустил мальчишку, и тот шмякнулся о холодный пол также легко, словно игровые кости с чьей-то руки.

Стражники мялись в неловкости и непонимании, а я еще раз пытался тщетно уловить в мальчике что-то, кроме грязи и никчемности.

— Господин Ореванара? — послышался тихий голос быстро появившегося Иссала, и следом маячивший за его спиной Бора отрапортовал:

— Привел, как приказывали, господин.

— Хорошо, а теперь бери своих людей и уходи, — но Бора не торопился выполнять приказ, и мне пришлось повторить: — Уходите. И проверьте округу, возможно, мальчик был не один.

— Но, господин… — умоляющий взгляд. — Это же дикарь, вам нельзя оставаться с ним наедине, он может…

— Капитан, — вымолвил я, и большего не потребовалось — поклонившись, стражники покинули зал.

— Господин? — Иссал теребил край хлопковых штанов и смотрел исключительно в пол. — Я провинился?

— Нет, — смотреть на слугу не было никакого желания, ведь я любил исключительно красивые вещи, поэтому я опять направил взор на сад. — Вымой этот уголь.

Солнце уже совсем не добиралось до бутонов, и к моему высшему удовольствию, уже не смело портить белизну.

*

Тот день, когда я набрался смелости и покинул лес, стал венцом всего моего существования…

Сердце выпрыгивало из груди, оно словно стремилось убить меня, продравшись сквозь грудную клетку. Дыхание было заполошным, в голове стоял гул, и плохо слушающиеся ноги гнали меня к кусту.

Я почти убежал… Я почти достиг ограды, этой рослой мощной стены из дерева и металла. Необычное творение, словно дело рук вовсе не человеческих. Странно красивое. Там вообще все было красивое, я знал, потому что наблюдал уже.

Мужчина в металле и коже, с большой рыжей бородой, схватил меня за руку и повалил в землю, грязнее меня это не сделало, но больно стало. Пока он избивал меня и кричал плохие слова, я вспоминал дом.

Говорил мне же Оло: «Дурачина ты, Тай! Не покидай болото, и на дом этот проклятый не смотри больше! Звери там похлеще, чем у нас, живут!».

Может, если бы Оло не улыбался в этот момент, я бы понял, что он правду говорит. А может и нет.

Только когда появились еще люди в металле и коже и плюнули мне в лицо, намереваясь утащить куда-то, я осознал, насколько прав был Оло, — в этом красивом месте и правда звери живут. Только не такие, как у нас, — волки и медведи, упыри и жабы, — а человеческим языком владеющие.

От пола несло холодом и запахом крови, несносным, невыносимым и густым запахом крови, хотя сам по себе пол был идеально белый и гладкий, будто костяной. Я никогда не видел раньше белого камня. Такого ровного белого камня.

— Господин Ореванара? — в голосе мужика с рыжей бородой больше не было жестокости и власти. Только робость. — Господин главный советник?

Пальцы, сжимающие плечо, вцепились сильнее, и я согнулся в попытке увернуться от боли, но стало только хуже. Одновременно с этим человек, державший меня, робел, но не переставал измываться.

А потом боль отступила внезапно. Так же внезапно, как рыба выпрыгивает из воды, потому что…

Человек, к которому рыжебородый обращался «господин Ореванара», стоял возле большого окна и не шевелился. Он был словно статуя, идеальная, прямая, высеченная из камня, как на картинках в книгах у Оло. Только я думал, что статуи, созданные для красоты, не бывают живыми.

А потом он обернулся, и боль вернулась помноженная, потому что такого холодного лица я никогда ни у кого не видел. Нет, звери не бывают такими, но и человеческого в нем было мало.

— Этот мальчишка, — я услышал по-прежнему робкий голос мужчины, вздумавшего переместить хватку на мою шею, — забрался в сад и пытался сбежать, но мы смогли его схватить. Что прикажите с ним делать?

Взгляд ледяной прошил меня, как иглой, и мурашки поползли по коже, хотя я был не из тех, кто умел бояться по-настоящему. Господин Ореванара рассматривал меня так небрежно и отрешенно, что понимание того, что это конец, захлестнуло с головой. Я тонул, как уже бывало в болоте, только в этот раз не было рядом никого, кто мог бы помочь.

— Кхм, думаю, следует его убить, — голос одного из тех, кто привел меня.

— Убить? — невероятно спокойным тоном повторил господин Статуя, прежде чем развернуться снова к окну. — Может, и убить…— казалось, ему не было дела до меня, ведь ему вообще нет никакого дела до таких мелочей.

— Мальчик из диких, — рыжебородый едва ослабил хватку, но только чтобы с новой силой впиться. — Вернее всего будет быстрая смерть, если вы, конечно, не хотите его наказать… — он замолчал, а у меня колени затряслись. — Простите, господин Ореванара, что потревожили.

Меня потащили обратно, и теперь уже на смерть.

«Ты знаешь, как они убивают, эти звери? — Оло натянул тетиву и усмехнулся, примериваясь к цели. — У них есть такие штуки металлические. Раз, и все! Смерть!

— Металлические? — переспросил я. — У них что, все металлическое?

— Ага, у них так много металла, что даже сердца заменили, — отпускает тетиву, и стрела угождает в кору. — Ведь когда внутри что-то бьется, это больно, верно?

— Верно… Да врешь, врешь ты все!»

Голова ударилась о нечто тяжелое, висящее на ремне у одного из мужиков, и я опомнился:

— Подождите! Пожалуйста! Господин! Прошу! Умоляю! Не надо! Пожалуйста! — крики рвали, драли горло, но я не мог их заглушить, просто не мог остановиться: — Я умоляю, господин! Я не собирался делать ничего плохого! Я просто… — голоса не хватило договорить, слова оборвались, но драться я еще мог, вырываться из плена чужих сильных рук и стремиться всем телом к господину Статуе, хотя спасителя я в нем совсем не видел.