Чтобы был мне по нраву и крови;
Чтобы в тесной гримёрке не ждать,
Содрогаясь при мысли, что снять
Мне придётся казённое платье,
Каждый раз, говоря себе: «Хватит
Лицедействовать! – быть не собой,
Комара вызывая на бой!»
Что ж я трушу, робею сказать,
Отвожу перед правдой глаза,
Подчиняясь абсурду и сценам,
Променяв правоту на бесценок?
Научи меня правильно жить,
Тонкий мир рисовать не спешить,
Избегая неточного слова,
День за днём самобытно и ново…
Но, признаться, и сам ты – не свой:
Всё куда-то бежишь по кривой,
Извергая пространные мысли…
Вон, под стать сухофрукту, весь высох
Ты, мудрец… И морщины у лба
Выдают не судьбу, а раба.
Что сказать-доказать? Суть размыта
Аппетитом, обманом… Забыта
Мудрость слов, раз нет дела к словам…
Извини и…
пора по домам.
«Монастырская Дорога»*
В отсутствии беснующихся масс
И вспышек лупоглазых объективов,
Они сюда пришли всего на час, -
Повспоминать, без всякой перспективы.
Пока шумят над Лондоном дожди,
Грибы зонтов раскрыться заставляя,
Так хорошо молчать им взаперти,
Не торопясь аккорды расставляя.
И пусть гудит на «двойке» «усилок»
И винт «хай-хэта» вновь ослаб на «нитку»,
Но голубой житановый дымок,
Лишь оттеняет добрую улыбку.
И золотые круглые очки,
Как два кольца, что слиться воедино
Всё не спешат… Но жадные зрачки
Раскосых глаз внушают – «мы – едины…»
И не приемля визглый авангард,
Что гладит плечи лирика от рока,
Тузы не видят пятого… Азарт
Сошёл на грусть, на песни без восторга.
Неярко на Биг-Бен пропел «шестой»…
И Гайдн-парк – как зеркальце на полке…
Осенний дождь,… и дождь за запятой,…
Никак с последней нотой не умолкнет.
*«Монастырская дорога»: в переводе на англ. – «AbbeyRoad»;
назв. звукозаписывающей студии на одноимённой улице Лондона
в районе Сент Джонс Вуд
Сон разума, рождающий чудовищ
(фантазия на тему гравюр
Франциско Хосе де Гойя-и-Лусиентеса)
В лиловых туманах, меж горных хребтов,
Недобро застыло камней повторенье:
Колючая готика тёмных строений
С глазницами окон незрячих от снов.
Там синие звёзды встречают гостей,
Пытаясь достигнуть намеченной цели, -
Изящны и цепки, как жало пинцета
И… девятилучие – льда холодней.
Пугливо по окнам прошёлся огонь
И… мистик в видениях сосредоточен,
С пером и бумагой выходит средь ночи
Построчно вздыхать неизвестно о ком.
Он тайною болен. Он ищет свечу.
Он бродит, как лунь, освещая гробницы
Безжизненных залов, где бледные лица
Взирают со стен, не смущаясь ничуть.
Пусть мир этот страшен и долог туннель…
Но явственны тени, пути, переходы…
«Э-э-эй!!!» «…эй!», – вторит эхо, от страха поодаль
И… в жадную глотку вливается эль.
Призрев с высоты католический дух,
Летит на драконе кудесница Света…
Не веря, что Солнце – всего лишь монета
Для тёмных людей проживающих тут.
В глухих стенах
Отчего же нас стала пугать доброта,
Будто качество это сродни неудачи?
Втихомолку на кухне о правде судача,
Мы выходим в народ и… смыкаем уста.
Мы ужасно боимся нежданных гостей,
Угощая их нехотя чаем холодным
И взглянув на часы, намекаем на отдых,
Отправляя ко сну непослушных детей.
Мы прилюдно стесняемся собственных слов,
Как зажатый актёр в основном монологе…
Даже в церкви мы скованы в мыслях о Боге,
Чтоб не высмеял нас ни один фантазёр.
Мы послушны законам, мы клоны систем,
Где приветственный деспот и ведатель судеб
О здоровье людей лишь по домыслам судит,
Обсуждая брехню социальных сетей.
В нас отбили охоту творить и мечтать.
Только внешне разнимся мы пёстрой одеждой,
Что скрывает убогие знанья невежды,
В интересах которого – жить и не знать.
И не зная, мы чахнем, рискуя сойти
За примата, что стал на Земле человеком
По велению Неба, от века до века,
Светом Разума даль, пред собой, осветив.
светлой памяти Олеся Бузины и
иже с ним погибших Правды ради
Ревущая тишина
Ночь беззвездная легла над Украиной.
В горьких травах прячет ветер Твоё имя;
СвЯтых вод волнуя душу, всхлипы множа,
Был бы ласков он и свеж, когда б Ты ожил.
Сединой пошли полынные просторы…
Видно, степь не ожидала, что так скоро
Предстоит Тебе без срока кануть в лету,
Оставляя в одиночестве планету.
Не дописаны, лежат в столе тетради, -
Дожидаются огня, что был украден;
Дожидаются огня живого слова,
Точно лето – зелены и бирюзовы.
Но не милуют адепты искаженья
Вдохновляемые правдой предложенья.
Нет той силы, что не даст взойти рассвету!
Нет тех стен, где места нет словам поэта!
Прорастёт через любые толщи страха
Слово правды и любви, восстав из праха!
Освинцованы секунды. Сжато время.
Но, как в юности, ажурною сиренью
Раскрываются слова… легко и просто, …
Несмотря на галоген и жаркий воздух.
Только времени осталось слишком мало.
Бьётся маятник о стены двух вокзалов…
И в окне Твоём вагонном, вне решенья,
Словно в зеркале, всего лишь – отраженье…
Чуешь, слышишь ли движенье за спиною?..
Обернёшься ли? То скачет сатаною
Рать бесовская, усиливая топот:
Дескать, скоро обнулим мы весь твой опыт;
Дескать, хватит нам иллюзий и протестов…
Лучше глянь, как на дрожжах поднялось тесто,
Утолить голодных бесов, обещая,
Духу творчества за правду – не прощая.
А над Киевом – ни золота, ни пепла…
Может, Матушка-УкрАина ослепла,
Что без жалости сынов своих бросает? -
Люту злобушку на царство выбирает…
Тихо вынесли Тебя, без отпеванья,
Будто вытащили книгу без названья
С верхней полки, не открыв её при этом…
А она была написана – Поэтом!
Ничегошеньки в тот день не проявилось…
Даже горькая слеза не просочилась…
Но в груди пылал пожар негодованья!
…………………………..
Кабы знать Ты мог о будущем заранее…
Планета не спросит…
С недавних пор мы, люди, стали мясом
И наша жизнь похожа на забой.
Так день за днём беспомощною массой
Уходим мы в геоид голубой.
Мы тысячами валимся под плиты
Не устоявших зданий и гробниц…
Но кто мы на Земле? – космополиты,
С чертами изуродованных лиц? -
Романтики, поверившие в чудо? -
Бактерии, приблизившие смерть?..
Без разницы планете, ведь покуда
Мы на земле главенствуем – на треть;
Без разницы! Слепа она к проблемам
Каких-то там прибившихся монад…
И выдуманных культов не приемля,
