Не договорились, потому что вмешался бдительный Тарас: «А куда ты эти злотые денешь?» Парень наконец сообразил, что мы едем в ГДР, но поляки не отступались. Тот, кто младше, распахнул куртку, обнаруживая целый прилавок: наручные часы в три ряда слева, справа – опять же сигареты. Советское всё. Значит, предлагали у них купить. Разумеется, безуспешно. И пошли дальше – как два брата, в форме, при исполнении, сочетая работу с торговлей, не забывая постукивать…

Видя наше со Стёпой недоумение, тот же Тарас охотно пояснил: «Обычное тут дело: либо купи, либо продай. Я в прошлом году в Польше был. Помню, в какой-то маленький городок приехали, и нас в ратуше принимали. Так во время этого приёма сам мэр городка у меня спрашивал, не продам ли я ему несколько блоков «Мальборо».

В этой поездке мы каким-то образом повсюду оказывались вместе с Тарасом: в экскурсионном автобусе, за одним столом в ресторане; в берлинской гостинице номера у нас оказались по соседству, а уже потом, на Балтике, в Кюленсборне, нас и вовсе троих поселили в один номер.

Это он нам рассказал про минеральную воду, вернее, про то, как с ней можно поступить, чтобы увеличить свой скромный туристический бюджет. Конечно, нам со Стёпой подобное соображение в голову не пришло бы, но кому бы, скажем, будь он в Германии, не захотелось выпить на одну-две кружки пива больше, кроме тех обязательных, что подавались в обед и на ужин, – выпить уже от себя, поверх положенного, замечательного немецкого пива, чтобы почувствовать себя свободным, не стеснённым в средствах, человеком. Денег, как водится, было мало. Не надо ещё забывать и про то, что всех без исключения в группе не оставляли мысли купить себе что-нибудь из вещей по укоренённой в те годы привычке «оправдывать поездку», а значит, любая впустую потраченная марка могла нанести серьёзный ущерб подобным планам. Вот и придумал Тарас выливать минеральную воду из небольших стеклянных пузатеньких бутылочек в раковину, а освобождённую таким оригинальным образом посуду сдавать.

Одна пустая бутылка стоила сколько-то там пфеннигов, но если их оказывалось двадцать или, скажем, тридцать, то выручить можно было уже несколько марок, что значительно подогревало интерес к этому небесполезному занятию.

Занятие это представлялось нам ещё и небезопасным: а ну как схватят за руку? Стыда потом не оберёшься… А потому надо быть осторожнее. Надо всё делать спокойно, не суетясь, однако медлить тоже негоже. Действуем по выверенной схеме, главное – не привлекать к себе внимания.

Из гостиничного холла минералку переносим к себе в номер, в несколько заходов, сколько руки возьмут, сначала я, потом Стёпа. Разумеется, без свидетелей. При благоприятном раскладе это занимает несколько минут. За закрытой дверью происходит следующее: выверенными движениями, в умеренном темпе, мы освобождаем стеклянную тару от её содержимого; нет-нет, мы не варвары и не дикари, – сначала каждый добросовестно выпивает по бутылке, даже по две, это обязательный ритуал, Стёпе по силам третья, я его поддержать не могу, и только потом мы приступаем к делу. Происходит это в ванной.

Работы много. Наш номер заставлен бутылками, они везде: на столе, на кроватях, на тумбочках, на полу у окна… Мы молчим и не глядим друг на друга. Мы думаем об одном и том же: вот как нас угораздило – нам скоро тридцать исполнится, а мы занимаемся такими вещами! Нет, это просто бред какой-то! А в то же время риск – благородное дело, и кто не рискует, тот не пьёт… тьфу ты! В конце концов, это преступление – не выпить такого пива! А мы ещё «тёмного» не пробовали. Вернёмся обратно – что расскажем? Нет, нам не стыдно, пускай будет стыдно тем, кто меняет так мало денег туристам, это же совершенно смехотворная сумма! Мы ведь не капиталисты!.. Но и не какие-нибудь там обормоты, к порядку приучены с детства. Мы же пустые бутылки не бьём, мы их сдаём, всё культурно, пробки под ноги не бросаем, не загромождаем номер пустой тарой, аккуратно её складываем в два больших и прочных полиэтиленовых пакета… Нет, и всё же в голове не укладывается: сдаём бутылки не где-нибудь дома, в зачуханном ларьке у гастронома, а за границей!

На выходе из номера Стёпа оглядывается по сторонам и смешно округляет глаза, преувеличивая возможную опасность. Кажется, всё спокойно. Длинным шагом, почти на цыпочках, с заполненным пакетом в руке, со всей силы морща лицо, отчаянно превращаясь в ежа, он достигает лифта. Следом выбираюсь я.

Едем вдвоём, но недолго. Лифт останавливается и впускает пожилую пару. На нас не смотрят. Мы смотрим прямо перед собой, на дверь; нам очень хочется, чтобы она поскорее открылась на первом этаже.

Так и происходит, спуск заканчивается. Мы выходим из кабины с решительными и вместе с тем беззаботными лицами. Нам не стоит привлекать к себе внимание. Главное условие – не звякнуть пустой посудой; мало ли что мы там несём, кому это интересно? Выполнить это несложно: мы не делаем резких движений, нас никто не задевает, тут это даже сложно себе представить, а мы тем более никого не собираемся задевать. Проходим по холлу мимо постояльцев и обслуживающего персонала с разумной беспечностью – нам это вполне удаётся. Магазин совсем рядом, большой супермаркет, – теперь можно облегчённо вздохнуть.

Направляемся сразу к кассе: сначала я, потом Стёпа. Мы это делаем уже не первый раз, а потому всё происходит без сучка и задоринки. Сдаём бутылки деловито и сосредоточенно. Считаем вырученные монеты, радуемся, как дети. Благодаря Тарасу эта невинная забава превращается почти что в состязание: кто больше сдаст. Всё равно побеждает он, да и аппетиты у нас оказались умеренными – свыше литра пива уже в тягость, – так что больше разговоров.

На часах уже больше двенадцати. Тарас где-то задерживается, хотя мы догадываемся где. Кажется, что и между солнцем и ветром происходит некое соревнование: они словно играют на поднятие настроения и выходит это у них весьма удачно. Настроение у нас какое-то бесшабашное, такое, что хочется куда-то бежать на радостях или, по крайней мере, непременно двигаться в наугад выбранном направлении с той же степенью воодушевления. Всё дело в нашем возрасте и в нашем местонахождении.

Появляется Тарас – лидер неофициального зачёта, нам его уже никак не обогнать; официального признания его результатов, конечно же, не будет.

Очередной порыв ветра помогает нам сделать правильный выбор. За завтраком гид нашей группы объявила, что именно сегодня откроют границу с Западным Берлином и те, кому это интересно, могут туда беспрепятственно прогуляться – как бы на экскурсию. Нам это очень интересно.

Выходим с Александерплац и сразу же упираемся в уличную торговлю: плейеры с наушниками, батарейки к ним, кассеты – всё громоздится коробками; торговля идёт бойко, потому что дёшево. Это как-то связано с другим ветром – ветром перемен. Дальше – ковры. Целое царство ковров. Они похожи на большие и причудливые географические карты неведомых планет, развешанные и разложенные, где только можно и нельзя. В продавцах этого богатства люди восточного вида. Их много повсюду. Откуда они здесь взялись? Говорят, что это турки-месхетинцы, беженцы. По крайней мере, так говорит Тарас. Они бросаются в глаза: мужчины, женщины, дети – в длинных халатах, платках, шапках. Нигде они не появляются поодиночке, а непременно бредут гурьбой, всей многочисленной семьёй от мала до велика. Кажется, что попал на съёмки какого-то эпического фильма про переселение народов, одна из уличных сцен которого происходит на восточном базаре, – съёмки, правда, расползлись по всему Берлину.

Вот к одному такому персонажу подходит полицейский: что-то спокойно и терпеливо объясняет ему, вернее, пытается это делать и раз и два, да всё без особого толку; кажется, что слова его безнадёжно вязнут в распахнутых полах халата чужестранца. Тот и вовсе выглядит потерявшимся инопланетянином или изумлённым героем эксцентрической комедии, сюжет которой основан на курьёзах со временем и пространством, – в его лице так и читается добродушно неизбежное «твоя моя не понимай».