– Ты напуган мой мальчик?

Норману показалось, что он вовсе не закрывал глаза. Рядом, на стволе упавшей берёзы сидел в белоснежном одеянии отец.

– Папа, ты жив?

Не ответив на вопрос, спросил ребёнок мужчину, протянув к нему руки.

– Я всегда буду с тобой, мой Норман! Я постараюсь помогать тебе в трудную минуту. Но ты не должен забывать, что ты мужчина. Ты понимаешь меня, сын?

– Да, отец! А где мама?

– Она тоже здесь.

Ответил отец и Норман увидел сидящую рядом с ним мать. В таком же белом и лёгком одеянии.

– Как вы нашли меня?

Поинтересовался мальчик, с трудом понимая происходящее.

– Ты сам позвал нас. И мы пришли.

Ответила женщина мягким, нежным голосом.

– Мне вас так не хватает! Мне так трудно без вас!

Попытался разжалобить родителей Норман, но отец, как всегда строго произнёс;

– Никогда не сдавайся! Избавься от него любой ценой. Не дай ему завладеть тобой, ибо он погубит тебя. Сделай это, сын мой! Я верю в тебя! А теперь, прости, наше время истекло. Помни мои слова!

– Кто он?

Лишь успел спросить Норман, отца.

Как силуэты родителей растворились и мальчик очнулся. Открыв глаза, он не сразу понял, что спал.

– Или не спал?

Мелькнуло в голове Нормана.

В это время со стороны леса, вначале чуть слышно, а за тем всё отчётливее стали доносится людские голоса. И мальчик, на время, забыв о сне, собрав пожитки, поспешил им навстречу.

Девятая глава

Норман бежал на крики человека со всех ног, раздвигая руками ветви деревьев попадавшихся ему навстречу. Это были крики о помощи. Они становились всё отчётливее и ближе. Вбежав на пригорок, он, наконец, увидел, кому принадлежали эти вопли. Внизу, на избитой копытами просёлочной дороге лежало растерзанное огромными дикими собаками тело лошади. Рядом, на невысокой кривой сосне сидел молодой парень, громко взывавший о спасении. Стая уже доедала несчастное животное и с нескрываемым жадным любопытством поглядывала вверх, на следующую жертву. Отдышавшись, мальчик опрометью бросился вниз, навстречу опасности. Собаки, видимо, тоже заметили бежавшую им прямо в лапы добычу и, оставив лошадь, поспешили к ней. Норман в это время остановился и, протянув руки навстречу стае, замер в оцепенении. Звери тоже, не добежав до мальчика метров двадцати вначале остановились, а за тем глупо завизжав, закрутились на месте словно юла. Не понимая, что с ними происходит, они кусали друг друга, выли и, в конце концов, успокоившись, улеглись на траву, замерев. Норман, опустив руки, спокойно прошёл мимо лежащих в оцепенении зверей и, подойдя к сосне, где сидел ошеломлённый этим зрелищем юноша, прокричал ему;

– Слазь! Они боле не опасны!

Тот, всё ещё сомневаясь в этом, нерешительно спустился с дерева и, обращаясь к мальчику, осторожно поинтересовался;

– Что ты сделал с ними?

– Обездвижил!

С улыбкой на лице признался Норман.

– Ну и чудеса!

Протянул спасённый парень не на много старше годами Нормана.

– Тебя как зовут?

Уже смелее спросил юноша.

– Норман!

Отозвался юный спаситель.

– А тебя?

– Огонис!

– Ну что ж будем знакомы!

Протягивая по-мужски вперёд руку, заключил Норман.

– И будем навеки друзьями!

Согласился юноша.

– Ведь ты меня спас! А значит я теперь твой должник!

– Да чего там!

Застеснялся, покраснев мальчик.

– Хотя, признаюсь тебе честно, я несказанно рад нашему знакомству.

И повернувшись к стае добавил;

– Нам пора убираться отсюда. Они, конечно, напуганы и не погонятся за нами. Но не стоит искушать судьбу.

– Я того же мнения!

Согласился юноша. И новые друзья поспешили удалиться из опасного места. Выйдя из лесу на широкий, благоухающий ароматами весенних цветов луг, ребята, замедлили ход, и Норман предложил;

– Давай перекусим! У меня тут кой чего есть!

– Я, не против этого предложения! В моём желудке с раннего утра пусто.

Согласился Огонис. И товарищи, присев прямо у дороги, и вынув пожитки из котомки Нормана, принялись за обед.

– А ты куда идёшь, если это не секрет?

Пережёвывая сухую говядину, просто спросил Огонис своего спасителя.

– В обще-то шёл домой. Хотя его ещё зимой сожгли Кельтуки. А мать и отца убили.

Сразу посерьёзнев, ответил Норман. У которого к глазам, от воспоминаний, невольно подступили слёзы. Но он, мужественно сдержав их, продолжил;

– Так что и идти-то некуда.

– Тогда, пошли со мной!

Предложил товарищ. Увидев смятение на лице друга.

– А ты куда направляешься?

– К армии Лертака! У меня срочное послание от головы нашей деревни. Только это секрет. Ни кому не говори. Ладно?

Важно вымолвил юноша, подняв вверх указательный палец.

– Ладно!

Поддержал его Норман.

– Пошли теперь вместе. А там будь, что будет.

И друзья, собрав остатки не хитрой еды, сложили всё в котомку, и весело насвистывая нехитрую мелодию, отправились туда, откуда недавно пришёл Норман.

Десятая глава

К вечеру того же дня юные путники достигли желанной цели. Конница Лертака ещё зализывала раны после кровопролитного боя. Выставленные часовые ещё издали заметили молодых людей. И остановили их окриками;

– Кто вы?

– Мы вестовые из Ребицы!

Громко прокричал Огонис в ответ.

– Для кого вести?

Задали им новый вопрос.

– Для Князя Лертака!

– Шуруйте по дороге, не сворачивая.

Подсказали часовые и друзья проследовали дальше. Так их останавливали ещё два раза. Пока, выйдя на лесную опушку, они не увидели огромный лагерь из походных шатров. Повсюду вверх тонкими струйками поднимался дым костров, аппетитно разбавляя весенний вечер каким-то варевом. Отчего у друзей в животах громко заурчало. И Огонис заметил;

– Кашу варят!

– Ага! С мясом!

Поддакнул товарищ. И оба прибавили шагу, направляясь к ближайшему шатру. Где у костра трудились несколько военных, одетых в расстёгнутые зипуны, под которыми виднелись куяки – кожаные рубахи с нашитыми пластинами из металла. Впрочем, так было одето всё войско великого воеводы. Заметив ребят, один из них выпрямился и, подождав, пока те подойдут ближе, спросил;

– Вы куда торопитесь ребятня?

– К Князю Лертаку, с вестью!

Уже автоматически, снова ответил Огонис. Но воин спокойно произнёс;

– Давай её мне, а сами ополосните руки и к столу. Я думаю, жрать-то хотите?

– Ага!

Замявшись, признались друзья. И юноша, достав из лёгкого зипуна металлическую пластину, гравированную непонятными символами, протянул её воину. Тот, приняв весть, указал им на ведро, а сам отправился вглубь лагеря.

В это время из шатра показался коротко стриженый мужчина в епанче, в окружении двух крепких, усатых вояк и тоном, не терпящим возражения, произнёс;

– Ночью он кончится! Так что кашей зря не кормите.

И на ходу небрежно кинув взгляд на ребят, засеменил к другому шатру.

– Как это не кормите?

Недовольно пробурчал один из воинов.

– Если помирает, значит и есть не хочет?

Но его недовольное ворчание прервал Норман;

– Дяденька, можно я посмотрю на больного? Меня отец учил лекарству.

Мужчины окинули взглядом ребят и, пожав плечами, хмурый воин, уступая мальчику проход, промямлил;

– Гляди! Что от этого изменится?

Норман вошёл в шатёр. Удушливый запах разлагающегося тела сильно ударил в нос. Но парень даже не сморщился. И в свете факела, увидев человек пять раненых, накрытых широкими епанчами, спокойно направился к ним. У некоторых были перевязаны головы. Они что-то обсуждали между собой глядя на бормотавшего в бреду сослуживца. Тот лежал в углу и мальчик, поняв, что стриженный говорил о нём, направился к больному. Сев с боку, Норман, откинув плащ, осмотрел больного. После чего, ещё раз промыл раны водой разбавленной крепким мёдом и, положив свои руки ему на живот, закрыв глаза, прошептал сквозь губы;