– И зачем ты просила срочно приехать? – спросил я наконец, но вместо ответа услышал лишь какую-то чушь про ужасную погоду, сырость и что жизнь в деревне в это время года не пройдет бесследно для моих костей и суставов.

Я помолчал, придумывая, как бы прибить ее поэффектнее:

– Значит, это не ты звонила мне, уверяя, что без верного доктора Ватсона наш местный Шерлок Холмс окажется, пардон, в глубокой заднице?

Она сощурилась:

– Ну пока я вижу только Доктора Айболита, хотя доктор Ватсон мне бы совсем не помешал.

Я мысленно закатил глаза.

– Раз у тебя все хорошо, я пойду. Только в следующий раз думай, прежде чем кричать «волки-волки», – сказал я и сделал попытку встать, но Вика посмотрела на меня так, как, наверное, Юлий Цезарь смотрел с свое время на Брута, схватившегося за кинжал.

– Что, Вика? Что случилось-то?

– Что со мною может случиться? – сказала она и потянулась рукой к карману, под тканью которого пропечаталось кое-что в форме небольшого параллелепипеда.

– Как тебе только продают это? – пробормотал я, опознав контур пачки сигарет.

– В смысле?

– В смысле! Ты на себя посмотри! На сколько лет ты выглядишь?

– Это комплимент?

– Нет, это не комплимент. Ты ничего не жрешь, одичала и отощала. Какой же это комплимент?

Вика хмыкнула, задумчиво покрутила рукой возле кармана, как будто разминала кисть, но внутрь не полезла.

Как бы то ни было, она снова начала курить. Я присмотрелся внимательнее. Только сейчас я заметил, что глаза у нее красные, с полопавшимися сосудами, – глаза ночного читателя. Я еще раз окинул взглядом газетную свалку в комнате и кивнул на застеленный газетами пол, потому что, очевидно, дело было в этом:

– Ну и что это?

– Информационная война.

– Кого с кем?

Виктория отошла к кухонной стойке.

– Может, тебя для начала покормить? – выдала она.

Я не поверил своим ушам. Нет, происходило нечто действительно странное, потому что слово «хозяйство» ни разу за тридцать с небольшим лет не становилось словом года для моей тетки. Она предпочитала заказывать еду на дом или брать полуфабрикаты. Уверен, в холодильнике сейчас висела мышь, да и та, вероятно, давно протухла.

– И это предлагает человек, который последние несколько дней питался одним кофе? – Я снова вернулся обратно в комнату, застеленную загадочными газетами. – Нет уж, давай сначала про войну.

Откровенно говоря, газеты меня разочаровали. Я думал, что сейчас прочту о какой-нибудь забойной истории черного пиара, о крупных бизнес-акулах, которые оспаривают друг у друга долю рынка, или о политических разборках с посадками, а возможно и трупами, нетерпеливые участники которых требовали особой срочности и висели на телефонах дни напролет. Но это оказалась всего лишь местная профсоюзная газета, о которой я вообще слышал впервые. Газета ничем особым не выделялась. На первых страницах каждого номера красовались крупные красные буквы – «РАБОЧАЯ СИЛА». Дальше шла подпись: газета независимого профсоюза «Единым фронтом». Как-то на удивление мелко.

– Профсоюзная газета? – Я сделал ударение на слове «профсоюзная».

– Да, а что тебя смущает? – отозвалась Вика из кухни, чем-то отчаянно громыхая. Все-таки она решила кулинарить.

– Не знал, что профсоюзы еще работают, – ответил я, усаживась на диван, чтобы оглядеть всю эту свалку макулатуры сверху.

– Этот профсоюз еще как работает, – сказала Виктория, застыв в дверном проеме.

Из выходных данных газеты следовало, что профсоюз «Единым фронтом» существует на предприятии «Русский минерал» и газета распространяется среди его работников. Когда-то, еще в советское время «Русский минерал» входил в огромную сеть заводов и предприятий химической промышленности ВолгАгроХим. В лихие 90-е компания была разделена между новыми частными собственниками, и теперь предприятие под громким именем «Русский минерал» занимается производством и продажей минеральных удобрений для сельского хозяйства, считаясь одним из крупнейших и богатейших предприятий нашего города. Ничего более определенного об этом заводе я сказать не мог. Иногда он выпускает какой-то газ, нестерпимо воняющий то гарью, то мокрой собачьей шерстью. Кроме того, на нашей местной Рублевке – это такой закрытый коттеджный поселок на берегу Волги для самых-самых – имеется целый квартал, принадлежащий сплошь владельцам и директорату «Русского минерала». У нас в городе вообще любят ироничные названия. Рублевка, например, называется Долиной нищих, а квартал «Русского минерала» – Рудником. Так что живут директора Минерала в Долине Нищих на Руднике. Ну вот, собственно, и все. А, да, иногда в экономических или светских новостях появляются лоснящиеся дядечки в дорогих костюмах и их сисястые пышногубые спутницы в декольтированных платьях. Первые гордо объявляют об открытии какой-нибудь новой линейки производства или шумном благотворительном концерте, а вторые – красиво перерезают ленточки и складывают губки бантиком. В общем, представление о «Русском минерале» у меня было самое поверхностное.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что у Вики в квартире хранится подшивка профсоюзной газеты за несколько последних лет.

Виктория нагнулась, перевернула одну из газет и многозначительно показала на данные тиража – пять тысяч экземпляров. Пять тысяч!

– А сколько всего народу там работает?

– Тысяч шесть-семь, зависит от периода. Летом меньше, зимой больше, – ответила она.

Я присвистнул. Ничего себе тираж! Это при общем-то падении печатных тиражей у всех без исключения СМИ?! Сейчас все кидают основные ресурсы на сайты.

Тем не менее, если не считать размеров тиража, при беглом знакомстве ничего подозрительного в газете я не увидел. Выходные данные оформлены подробно: под названием записаны адрес, телефон, адрес сайта, куда можно обратиться в случае, если нарушены трудовые права работника. В оформлении «шапки» удачно использован силуэт рабочего в спецовке и каске, рука которого уверенно упирается в бок, образовывая полукруглый элемент буквы Р в заглавии, от которого исходил известный профсоюзный пафос.

Интересно, что могло такого экстраординарного случиться в профсоюзной газете, из-за чего Виктория не спала по ночам и называла это информационной войной? Ведь информационная война – это очень серьезно. Словесное оружие сильнее огнестрельного, если находится в руках мастера слова.

Например, в 1917–18-х годах красные победили белых только и исключительно силой слова. Чтобы убедиться в том, что это не преувеличение, достаточно прочитать их манифесты и документы выступлений. Накануне 1917 года окраины Российской империи хотели самостоятельности: Украина, Таджикистан, Кавказ, Финляндия, Польша. И что сказали большевики? «Да забирайте вашу независимость, только помогите победить белых!» А белые ни много ни мало – это регулярные войска, которые не испытывали недостатка в профессиональных военных и оружии. И тем не менее красные победили белых. Почему? А потому что в то время, как белогвардейцы отстаивали территориальное единство России, красные вели грамотную информационную войну, обещая всем свободу. Другое дело, что после своей победы большевики взяли эти обещания назад и силой заставили образовать союзные республики, но это было потом. Ленин вообще был грамотным пиарщиком. Удачно ввернутая фраза «Есть такая партия!», произнесенная на Первом Всероссийском съезде Советов – и большевики пришли к власти.

Так что понятие «информационная война» – дело серьезное, и вряд ли Вика стала бы просто так швыряться им. Но, как я ни вглядывался в газеты на полу, найти зацепку никак не мог.

– Вуаля! Все нерадивые хозяйки мира отныне спасены и заранее реабилитированы! – провозгласила тетка, когда я снова появился на кухне. На столе стояло устройство, напоминающее космический шлем из старых фантастических фильмов.