Глава 4
– И я сказала: «Не тебе судить о моем стиле». Знаешь, я на многое могу закрыть глаза и много чего прощала, но это уже слишком. Ты моя сестра, ты меня понимаешь. В конце концов, нужно же было обозначить границу, верно?
Да, кажется, я сглупила. Раза три чуть не повернула назад, потом дважды проехала мимо, но в конце концов, набравшись мужества, остановилась перед особняком в историческом районе под названием «Маккиммон-Хаус». Передо мной стоял припаркованный наискосок фургон «Уиш кейтеринг». Через открытую заднюю дверь виднелись стойки с посудой, подносами, упаковками салфеток и пара металлических тележек.
– И я это сделала – обозначила границу. В итоге мне пришлось идти целых два километра в новых босоножках на платформе, и я натерла такие мозоли, что ты себе просто не представляешь, – звонкий девичий голос разносился на всю улицу.
– Я тащилась пешком по реально пустой дороге, ни одной машины – захвати, пожалуйста, ложки, не те, а вон там, выше, – и думала только о том, что это самое ужасное первое свидание в мире. Понимаешь?
Я отступила назад и повернулась к своей машине, надеясь, что еще не поздно передумать. Что я здесь забыла? О чем вообще думала? Еще можно сесть и уехать!
Но тут обладательница звонкого голоса подошла к открытой двери фургона и заметила меня. Она была невысокая, с пышной копной белокурых кудряшек, рассыпавшихся по спине, и я сразу поняла, что монолог произносила она. Наверное, дело было в одежде: короткая блестящая черная юбка, белая блузка с торчащим воротником, завязанная на талии, и высокие черные сапоги на толстых каблуках. Наряд дополняли блестящие тени и ярко-красная помада.
– Привет, – сказала она мне, повернулась спиной, схватила стопку посудных полотенец и выпрыгнула из фургона.
– Привет.
Я собиралась сказать еще пару слов, может, даже целое предложение, но меня почему-то переклинило. Я застыла, словно дошла до определенной точки и не способна двигаться дальше. Девчонка была слишком занята и ничего не заметила. Напевая себе под нос, достала из глубины фургона еще какие-то коробки. Повернувшись и увидев, что я по-прежнему стою перед фургоном, она спросила:
– Ты что, заблудилась?
Я снова помедлила с ответом, на этот раз по другой причине. В свете фонаря стало отчетливо видно ее лицо с двумя шрамами. Один изгибался вдоль подбородка, как бы подчеркивая линию губ, а другой пересекал правый висок. У нее были синие глаза и кольца на каждом пальце и от нее пахло арбузной жвачкой, но это я заметила гораздо позже, а пока что мое внимание приковали к себе шрамы.
«Прекрати пялиться!» – приказала я себе, ужасаясь своему поведению. Девушка, казалось, не заметила моего нездорового любопытства. Она просто ждала ответа.
– Нет, – меня наконец отпустило, – я ищу Делию.
Передняя дверь фургона открылась, и я увидела Монику, ту самую медлительную официантку, что бродила с подносом в руках из кухни в гостиную на маминой вечеринке. Она держала в руках разделочную доску, которая, судя по выражению лица Моники, весила не меньше ста фунтов. Она откинула со лба длинную челку и медленно пошла к дому.
– Не забудь раздаточные вилки, Монотоника, – напомнила ей кудряшка. Моника притормозила, медленно развернулась и таким же черепашьим шагом пошла обратно.
– Делия на кухне, – сказала мне девушка со шрамами, – надо подняться по той дорожке и обойти дом.
– О, спасибо, – отозвалась я.
В это время из фургона выбралась Моника с разделочной доской и несколькими большими вилками. Я пошла к дому, но меня окликнули.
– Погоди! – Девушка умоляюще посмотрела на меня. – Ты же все равно туда идешь, не могла бы ты, очень тебя прошу, захватить кое-что с собой? Мы тут совсем зашиваемся, и, честно говоря, это моя вина, так что ты мне очень поможешь.
– Конечно. – Я вернулась к ней, обойдя Монику, которая медленно, словно сомнамбула, брела к дому.
Она вытащила из глубины фургона две тележки и стала складывать в них кастрюли и противни. Закончив, положила сверху стопку полотенец и подкатила одну тележку ко мне.
– Поехали, – сказала незнакомка, и мы покатили каждая свою тележку к дорожке.
Дальше начинался крутой подъем, который героически преодолевала Моника, добравшаяся только до половины. Казалось, она идет против ветра. Девчонка взглянула на меня, а потом на дорожку. Я старалась не смотреть на шрамы, но они как магнитом притягивали мой взгляд.
– О боже, – вздохнула она, – иногда кажется, что весь чертов мир ополчился против тебя!
– Да, так бывает, – согласилась я, думая обо всем, что случилось со мной этим вечером.
Девчонка повернула голову, посмотрела на меня и улыбнулась. Ее глаза засияли, и шрамы словно исчезли.
– Вперед! – сказала она, взявшись за ручку тележки. – Во всяком случае, катиться назад будет намного легче.
Ее звали Кристи Палметто. Мы познакомились на полпути к вершине, когда остановились перевести дух.
– Мейси? – переспросила она, услышав мое имя. – Как универмаг?[2]
– Да, – отозвалась я, – но это не совсем имя, скорее семейное прозвище.
– А мне нравится! – сказала Кристи. – Я собираюсь поменять имя, как только уеду туда, где меня никто не знает, и смогу начать новую жизнь. Мне всегда хотелось иметь какое-нибудь необычное имя. Стану Вероникой. Или Бланкой. А Кристи – это банально.
«Может, и так», – мысленно ответила я, снова взявшись за тележку. Уже за первые пять минут знакомства я поняла, что Кристи – это не просто светлые кудряшки и синие глаза, она особенная.
Когда мы наконец дошли до боковой двери, из нее выглянула Делия в красном фартуке с надписью «Уиш кейтеринг», с припудренными мукой щеками.
– Это канапе с ветчиной? Или гритс с креветками?
– Канапе, – ответила Кристи, прислоняя свою тележку к стене дома и взглядом приказав мне сделать то же самое. – Или гритс. Определенно, или то, или другое.
– Определенно, – простонала Делия, вышла и стала рыться в тележках.
Кристи прислонилась к стене, скрестив руки на груди.
– Этот подъем меня чуть не убил. Надо подогнать сюда фургон, иначе не успеем.
– Если бы кое-кто не опоздал, то успели бы, – напомнила ей Делия, поднимая крышку кастрюли.
– Я ведь уже извинилась, – ответила Кристи и добавила, обращаясь ко мне:
– У меня был острый приступ «нечего надеть». Все не нравилось. У тебя такое бывает?
– Кроме того, здесь очень строгие правила, обслуживающие машины не должны заезжать в сад. Трава очень нежная, – напомнила ей Делия.
– Мои ноги тоже не железные, – ответила Кристи. – А если мы быстро, то никто не заметит.
В открытой двери показалась Моника с противнем в руках.
– Грибы? – спросила она.
– Тефтельки, – не оборачиваясь, ответила Делия, – поставь три противня в духовку и подготовь еще три.
Моника медленно развернулась и удивленно посмотрела на духовку, а потом опять на Делию.
– Тефтельки?
– Моника, ты делаешь это каждые выходные, – вздохнула та, – постарайся хоть что-то запомнить, ради бога, умоляю!
– Все она помнит, – фыркнула Кристи. – Просто злится, что я опоздала, и демонстрирует свой протест. Она не способна прямо выражать свои чувства.
– Тогда помоги ей, – усталым голосом сказала Делия. – С тефтельками, а не с выражением чувств.
– Хорошо, – миролюбиво сказала Кристи, толкнула дверь и вошла в кухню.
Делия наконец заметила меня.
– Привет, – слегка удивленно поздоровалась она. – Мейси, верно?
– Да. Может, сейчас не лучшее время…
– У нас всегда не лучшее время, такая уж это работа, – с улыбкой отозвалась Делия, – но я сама ее выбрала, так что жаловаться не имеет смысла. Что ты хотела?
– Я просто подумала… – начала я и осеклась. Глупо задерживать Делию, они и так опаздывают. О чем я подумала? Может, она предложила мне работу просто из вежливости? Но я уже все равно здесь, и мне нечего терять.