И сразу, как-то внезапно, – словно огромная дыра во времени и пространстве, сжирающая память, сознание и крохотные остатки трезвого рассудка. И пальцы Ди, комкающие его футболку, скользящие по лицу. И губы – пьяные и такие мягкие, податливые, прижимаются к его рту. Трется пахом о бедро и шепчет, шепчет что-то сбивчивое и жаркое. И тело будто плавится, взрывается в этих руках... руках, сопротивляться которым нет ни сил, ни желанья...

Заднее сиденье такси, влажные поцелуи и терпкий вкус Дилана на губах с капельками алкоголя и сигарет. Смятые простыни в случайной гостинице, разбитый ночник и лиловые засосы на шее и на груди...

И смущенный ускользающий взгляд цвета остывшего кофе в свете пробуждающегося утра... И нерешительный шепот оглушает, гася краски этого мира, растворяя их в недоумении и горечи, оседающей где-то под языком.

“Слушай, это было как-то поспешно, чувак. Может, забудем?”

...

Тайлер возвращается в настоящее, как от толчка, обводит непонимающим взглядом поклонников. Кажется, и выпал-то всего на несколько секунд, а будто неделя прошла... или месяц.

- Что-то вы притихли. Давайте дружнее. – Голос деревянный, и сам он чувствует себя Пиноккио – завравшимся, неживым. Глупой куклой, что пытается быть человеком. – Следующий вопрос?

- Ты скучаешь по ним? – Еще один выкрик, и толпа замирает, и даже ведущая, кажется, прекращает дышать, словно его ответ откроет им какие-то новые тайны вселенной.

Что может быть проще? Скучать по друзьям, тем, кто стал частью семьи. Стаей.

- Конечно. Мы ведь... семья.

Телефон в кармане подпрыгивает и коротенько тренькает, оповещая о новом сообщении. И почему-то Тай не может ждать окончания панели, чтобы прочитать.

“Я тоже скучаю, чувак... Может, по кружке пива сегодня?”

И приближающаяся осень уже не кажется такой холодной и серой...

====== 19. Итан/Эйдан ======

Комментарий к 19. Итан/Эйдан Итан/Эйдан, Итан/Денни, Эйдан/Лидия

https://pp.vk.me/c621819/v621819352/38e2b/KnUgCv1k3qU.jpg

В новой школе все летит кувырком, когда Итан видит брата воркующим с Лидией Мартин в коридоре у шкафчиков. “Это ничего не значит”, – шепчет близнец сквозь зубы, пока Эйдан, растягивая губы в белозубой улыбке, заправляет за ее маленькое ушко огненную прядь. И как пальцы только не обжигает?

Рюкзак врезается в стену сразу за поворотом коридора. Дверь в раздевалку распахивает с ноги. Клюшки для лакросса, грудой сваленные сразу за порогом, разлетаются в разные стороны, а он сбивает костяшки о стены. Тонкие струйки крови змеятся меж пальцев, и уши закладывает, как тогда, в их походе в Аппалачи, когда рядом не было никого – лишь два близнеца, густые смолистые сосны, скалы, острыми зубьями торчащие там и тут. Ночью – потрескивающий костер, и звезды, перемигивающиеся в вышине – такие яркие и большие, словно нарисованные искусным художником. Одна палатка на двоих, и мягкие губы брата с привкусом орехов и диких ягод, что они собирали по пути.

- Дыши, Итан, дыши... – сбивчиво, хрипло, прокусывая губы.

Он упирается лбом в холодный металл шкафчиков и прикрывает глаза. Сердце бухает в груди, как после масс-брошка по пересеченной местности. Вдох-выдох...

Это ничего не значит... Ничего...

- Все в порядке? Эй, парень, посмотри на меня.

Итан не замечает, как из душевой выходит смуглый парень, вратарь из школьной команды. На Денни лишь полотенце, обернутое вокруг бедер, и капельки воды блестят на смуглой коже.

- Я ... в норме...

И голос предательски срывается на всхлип. Итан вновь стискивает кулаки, замахивается, собираясь погнуть пару-другую дверок или раздробить кости в руке, что уж... Может быть, тогда неведомое существо, скулящее под ребрами, заткнется хоть на мгновение и позволит вдохнуть полной грудью.

- Тебе нужно остыть, Итан...

Гаваец тянет его за собой – в комнату, где из-за влажных клубов пара не видно ни зги, и вода хлещет на пол, словно водопад разбивается о камни. Прикручивает горячий вентиль и вталкивает парня под прохладные, освежающие струи. Прямо в одежде. Итан не сопротивляется, лишь запрокидывает лицо, позволяя каплям воды заливаться в нос и глаза. Ткань моментально промокает и льнет к коже, и это неожиданно отвлекает от барабанной дроби в висках и затылках.

Длинные пальцы вратаря цепляют край футболки, тянут вверх. Он лишь секунду вопрошающе смотрит на одноклассника, и близнец поднимает руки, помогая стащить с себя мокрую тряпку. Когда губы Денни легонько касаются ключицы, хаос голосов в голове... не стихает, нет. Но они словно уплывают куда-то на периферию, сливаясь с плеском воды.

- Все будет хорошо, Итан, – губы касаются губ, слизывая соленые капли.

- Я знаю, – неразборчиво, отвечая на поцелуй.

Вечером Эйдан как ни в чем не бывало заваливается на диван перед телевизором, где Итан смотрит какой-то боевик, даже не пытаясь вникнуть в смысл сюжета. Пихает брата в бок локтем и тянется, целуя в твердую щеку. У него засос на шее размером с небольшую сливу и того же оттенка. Итан морщится от запаха сладковатых духов Лидии, в которых Эйдан, кажется, искупался с головой, и отодвигает брата руками.

- Ты мне мешаешь.

- Ой-ой-ой, какие мы нежные. Брось, братишка, я соскучился... – И тянется к ремню на штанах.

Итан соскакивает с дивана, будто каракурта на подушке увидел. Часы над камином бьют пять раз, и он натягивает толстовку, игнорируя возмущенные возгласы брата.

- Прости, я должен идти. Меня ждут...

- Не тот ли накачанный стероидами тупорез, что с четверть часа торчит у нашей подъездной дорожки на облезлом байке?

- Да, это Денни. – И в голосе столько безразличия, что это как пощечина.

Эйдан хватает брата за воротник, рычит, как почуявший опасность волк.

- Какого хера, Итан? Ты что творишь, брат? Махилани, серьезно?

- Иду на свидание. Думаю, твое прошло неплохо, – и медленно ведет большим пальцем по припухшим исцелованным губам близнеца. – Привет Лидии. Я буду поздно, не жди.

Денни пахнет опавшими листьями и теплым ветром, что гуляет в поредевших кронах деревьев. Черная кожанка на плечах блестит и поскрипывает, когда они идут через лес. Разве что за ручки не держатся. Вот уж смех, честное слово.

- Тебе больно, – шепчет качок так тихо, что Итан едва разбирает, потому что сухая листва хрустит под ногами так громко, что оглушает.

- Уже нет, – улыбается он, и сплетает свои пальцы с пальцами нового друга. Обхватывает губы губами, глотая вкус сладкой дыни и столь любимого Денни латте.

Поскользнувшись, валятся на землю, и в воздух взметается ярко-красно-желто-оранжевый ворох листьев, сияющих в лучах вечернего солнца.

- Со мной тебе не придется грустить, обещаю, – шепчет Махилани, отвечая на поцелуй. Его руки скользят под футболку Итана, поглаживают плечи и кубики пресса на животе. И все становится таким неважным, как ... Как выцветшие фото, размокшие под серым, холодным дождем.

Он лишь касается ручки двери пальцами, как из класса английского раздается такой грохот, словно там устроили разборки футбольные фанаты. Тихий скрип, и деревянная створка тихонько распахивается, открывая взглядам всех желающих весьма фееричную картину. Лидия Мартин, обхватив бедра Эйдана ногами, запрокидывает назад голову, открывая молочно-белую шею жадным губам. Она трется о него так похотливо, что скулы сводит. И огненно-рыжие волосы напоминают пламя костра, взвивающееся в черное ночное небо...

- Детка, ты ненасытна, – усмехается Эйдан, стягивая ее узкие брючки.

Итан тихо прикрывает дверь, чувствует... Ничего не чувствует. Пусто, как в безвоздушном пространстве.

Эйдан ловит близнеца на третей перемене, швыряет в стену, и тот отлетает, больно ударяясь лопатками о выступающий угол.

- Я не хочу терять тебя, Итан, – опускает виновато глаза и касается горячим лбом его прохладного лба. – Я люблю тебя, братишка...