Какой ты красивый. Бросить бы все, забрать с собой и увезти подальше - куда-нибудь в Анды или на острова. Плавать без одежды в теплых водах Индийского океана, валяться на пляже, кормить тебя манго и сочной папайей. Ангел, попробовать уже выучить язык обезьян…

— Чего ты там ждешь?

Действительно? Чего он ждет, оттягивая неизбежное?

Магнус Бейн, Верховный маг Бруклина вытягивает ладонь, которой чувствует жар кожи нефилима, даже не касаясь. Голубоватая дымка окутывает ладонь, и руна парабатай пропитывается багряным, словно наливается изнутри кровью.

Пальцы Алека стискивают кровать, а покрывшееся испариной тело выгибает дугой, безмолвный крик рвет горло, и Магнус видит, как парень закусывает губу, чтобы запереть его глубже. Не выпустить наружу ни звука.

Такой храбрый мальчик. Такой сильный.

Еще немного.

Ладонь печет, и в кожу вонзаются миллионы невидимых игл. Волосы взмокли, искры с рук сыплются на обнаженное тело, не обжигая, лишь помогая нащупать тот самый путь.

— Джейс. Джейс… Джейс!!! - уже кричит, жмурясь, как от кошмара, распахивает глаза, вцепляясь в мага плещущимся мукой взором. А Магнус бы кожу позволил снять с себя, лишь бы не видеть, лишь бы он не мучился так, не страдал, не чувствовал, как рвутся энергетические нити, сплетающие парабатаев.

Губы белые и синяки под глазами.

Бессмертное сердце мага сжимается и кровоточит, но рука Александра стискивает его колено молчаливой просьбой-приказом: “Не останавливайся, иди до конца”.

Магнус очищает сознание и пробует снова и снова. Размытые облики мелькают перед внутренним взором. Ночь, темные воды и черный, похожий на призрак “Летучего голландца” корабль. Джейс Вэйланд в распахнутой кожаной куртке и белые пряди волос, трепещущие на ветру. Джейс Вэйланд с клинком серафима в ладони возле Валентина Моргенштерна. Джейс Вэйланд с улыбкой на губах. Джейс Вэйланд, держащий в руках Чашу Смерти.

Вздрагивает, обрывая видение, и обессиленный охотник падает на пропитавшиеся потом простыни, дышит прерывисто, тяжело. Магнус опускает ладонь на вздымающуюся грудь, гладит - не лаская, лишь успокаивая, пытаясь поделиться внутренней силой.

— Получилось? Тебе удалось? Он в порядке?

Джейс, что смотрел на Валентина, и в глазах его не было ни презрения, ни брезгливости, ни ненависти.

— Получилось, ты молодец. Теперь мы знаем, где искать твоего брата. Попробуй поспать. Он в порядке, а тебе нужны силы. Много сил.

А сам он должен идти, сказать Маризе, наверное, Конклаву… Потому что Валентин собрал армию…

— Останься со мной, - тихо, почти беззвучно, проваливаясь в сон.

“Мы все в опасности, я столько должен сделать… Да пошли они все”, - думает маг, скидывая туфли, чтобы прилечь рядом со своим Александром.

========== Эпизод 25 (Себастьян/Джейс) ==========

Комментарий к Эпизод 25 (Себастьян/Джейс)

Себастьян/Джейс

https://pp.vk.me/c637424/v637424352/7cf0/hVJ-ZcZBxgE.jpg

Влажные после душа волосы вьются и матово поблескивают платиной в вечернем сумраке. Сегодня за окнами то ли Венеция сияет вечерними огнями, покачиваясь на волнах, то ли шумный, разморенный стекающим зноем Лиссабон. Джейсу плевать. Джейс садится на широкой кровати и берется за стило, чтобы обновить какую-то руну.

Себастьян скрежещет зубами, разглядывая это идеальное тело. Тело, на которое не надо смотреть, чтобы узнать. Тело, которое он помнит на ощупь, на вкус, запах… Глаза наливаются черным (хотя, казалось бы, куда уж темнее), напоминают два провала в бездонную бездну - туда, где только ужас, смерь, огонь и боль, приправленная отравой тоски. Та самая, что поселилась в бесчувственном сердце выродка. Вкрутилась под кожу юркой проворной змейкой. Растеклась по венам.

“Ты - моя погибель, Джейс Эрондейл”

“Я - твоя слабость, братишка”

— Так и будешь стоять там и пялиться молча? Дырку в затылке прожжешь, - Джейс даже не оборачивается, продолжая выводить руну.

Он, как будто, не сомневается ни секунды в том, что будет дальше. Черная метка над сердцем пульсирует, будто издеваясь. Себастьян стягивает кожаную куртку, отходя от стены.

— Время почти пришло.

Холодные руки опускаются на оголенные плечи охотника. Подушечками пальцев - вдоль каждой руны, повторяя замысловатые узоры. Носом - в волосы, что пахнут его мятным шампунем и самим Джейсом. Пахнут так, что рык застревает в горле, а пальцы вцепляются в тело, оставляя метки.

“Мой. Мой. Мой”

— Кожу с меня снять решил, - хмыкает Джейс чуть сипло и откидывает голову Себастьяну на плечо, вздрагивает крупно, когда губы втягивают, посасывая кожу на шее, а потом зубы чуть прихватывают. И вспышки удовольствия перед глазами, и сильное тело, наваливающееся сверху.

“Ты любишь меня, ты убьешь за меня”

“Я не умею любить. Никогда не отпущу”

〜 〜 〜

Джейс спит, раскинувшись на кровати, как морская звезда. Руны переливаются в серебристом свете звезд, льющемся через прозрачное стекло. Себастьян ступает по мягкому пружинящему ковру, останавливается перед широким, во всю стену, окном. Ночной ветерок, проникая в приоткрытые створки, поглаживает холодными пальцами обнаженную кожу.

У него волосы торчат в разные стороны, и фиолетовые отметины от губ брата на шее, плечах, как сигнальные маяки. Он никогда не боялся холода или жары, не боялся крови и боли, и даже неминуемое одиночество не страшило того, кого при рождении нарекли Джонатаном Кристофером.

Пока не забрал себе Джейса. Пока не оттаял в сильных руках. Пока не понял, что сердце в груди может стучать не только вхолостую.

И только метка Лилит на груди брата казалась кровоточащей раной, напоминала изо дня в день: Джейс - это не Джейс. Послушная кукла, подчиняющаяся действием чар. Джейс, что не раздумывая проткнул бы его своим сияющим клинком, избавься он от метки и черного колдовства, стань снова собой.

Джейс, которого Себастьян не может потерять. Больше не может.

“Ты всегда был моим. Нас всегда было двое. Ты просто не помнишь”

Но помнило тело, загораясь от малейших, даже случайных касаний. Комкал простыни в кулаках. Выстанывал имя брата, кончая. А тому безумие заменяло воздух, врываясь в легкие с каждым рваным вдохом, отравляло ядом, отравляло сумеречным охотником, что был больше, чем пленником, больше, чем братом.

“Ты смог бы простить меня? Забыть все, что я натворил? Остаться со мной?”

Себастьян не мог рисковать. Только не им, только не Джейсом, не тем, что было у него, у них.

— Ты там античную статую изображаешь? Иди сюда, заледенел же весь, - хрипло бормочет сумеречный охотник, откидывая подушку. Смотрит заспанно, щурится.

Такой красивый с этим растрепанными волосами и опухшими от поцелуев губами.

— Иди ко мне, здесь теплее. А потом расскажешь, что тебя сводит с ума.

И Себастьян слушается. Идет к кровати, как будто это он - та кукла, которую дергают за ниточки. Опускает ладонь на грудь парня, чувствуя кожей пульсацию метки Лилит.

“А потом расскажешь, что сводит тебя с ума”

Никогда. Пока я дышу.

— Не спится мне что-то, - два тела сплетаются в одно, одно согревает другое, пока пожар не вспыхивает в венах, пока огонь не занимается с новой силой.

— Джонатан, - хрипло стонет Джейс, - Джонатан.

И как будто забывает, что это их общее имя.

“Я принадлежу тебе. Я принадлежу тебе”, - и в рваных выдохах и стонах, сливающихся воедино, никак не разобрать, в чьей голове звенят эти мысли.

========== Эпизод 26 (Шумдарио) ==========

Комментарий к Эпизод 26 (Шумдарио)

Гарри/Мэттью

https://pp.vk.me/c604730/v604730352/c5e9/ZLHJwGdIOWM.jpg

— Давай, закапай слюнями папочке Гарри весь салон. Почему нет? Папочка Мэтти зато будет в восторге и еще позволит обслюнявить свою восхитительную мордашку. Вот скажи мне, Луи, а мне-то почему он этого не позволяет? Молчишь? Вот и я не знаю…

Гарри выруливает на парковку близ Центрального парка. Пес взвизгивает и скачет по креслу, как будто пытается то ли взлететь, то ли научиться открывать дверь, чтобы рвануть к своему любимому человеку - подальше от этого - странного, необщительного. И за ухом ночью не почешет, и обслюнявить не даст. Жалко ему что ли?