“Это магия… дурман… приворот”, – тревожным набатом бьет в голове.
И все исчезает.
〜 〜
Кот мурлычет свою кошачью песню почти что на ухо, свернулся клубочком под боком. Мохнатый и теплый. Комната неожиданно светлая, и солнце проскребается сквозь мутные потеки на давно уж немытых окнах, бросает косые лучи на стол у окна, где стопкой – чистая одежда, и аккуратно сложенные доспехи в углу. Краюха хлеба на
подоконнике и кувшин с чем-то – вода, молоко… может, отвар.
Мяо замолкает, а потом вскидывает на Алека свои невозможные зеленые колдовские глаза. Будто подмигивает. Закутанная в черное фигура оборачивается на звук, и Алек может свободно разглядеть красивое смуглое лицо, живой яркий взгляд с вполне обычными, человеческими зрачками.
– Меня зовут Магнус. И я прошу тебя остаться в моей скромной келье до тех пор, пока эпидемия не утихнет. Тысячи людей все еще больны, трупы лежат прямо на улицах, в сточных канавах, потому что их некому убирать. Ты уйдешь, когда окрепнешь достаточно для того, чтобы поднять меч.
И Алек не чувствует в себе желания возражать. Не только потому что тело до сих пор, как студеная болотная жижа, и перед глазами плывет каждый раз, как только он пытается приподняться. Просто… есть что-то в нем… этом мужчине, в этом маге…
– Ма-а-агнус, – повторяет неспешно, почти на распев. Будто пробует на вкус, и легкая улыбка на губах говорит о согласии. – Спасибо, Магнус. Я… я никому не скажу о том, что видел здесь…
– О чем ты говоришь, Александр?
И снова его ладонь в этих теплых руках, и мысли путаются от близости, аромата, так кружится голова, будто в пропасть летит.
– Магия, свечи и ритуал… Инквизиторы не узнают…
– Святые братья могут заглянуть в мою обитель хоть и сегодня, Александр. Мне нечего скрывать от Церкви, я – законопослушный христианин.
– Но я видел…
– Чума, мальчик мой… такой тяжелый, страшный недуг. Мысли путаются, лихорадка… и сознание ускользает. Вполне естественно, что ты немного перепутал явь и горячечный бред.
Потухшие свечи по периметру комнаты, все еще щекочущие ноздри незнакомые травы, странные видения и кот, который, кажется, понимает каждое слово.
Зачем выдумывать какие-то дикости, если объяснение лежит вот здесь, на ладони? И рука в руке, и совсем не хочется отпускать, не хочется уходить. Ему придется вернуться на службу, вновь надевать доспехи и ловить изворотливых магов, чернокнижников, ведьм.
Слава Богу, это будет когда-то потом, не сегодня.
Слава Богу, что Магнус – вполне себе человек. Торговец или, может быть, лекарь. Никаких амулетов, заклинаний и магических книг. Ничего, что заставило бы Инквизицию усомниться…
– Я нашел бы выход, Магнус. Если бы ты все же оказался магом, я придумал бы, как спрятать тебя…
Кот мурлычет все громче, а свечи отчего-то зажигаются сами по себе, гром за окном… это так странно. И очень… очень хочется спать.
– Спи, Александр. Тебе нужны силы.
========== Эпизод 44 (Джонатан(Себастьян)/Джейс). ==========
Комментарий к Эпизод 44 (Джонатан(Себастьян)/Джейс).
https://goo.gl/GLDzHs
— Джейс? Ты в…
— Не надо, Алек. Просто оставь меня одного.
Неужели ты не видишь? Не чувствуешь? Не понимаешь? Грязный, я такой грязный, Алек. Я хотел бы соскрести с себя это все, но никакой воды и мыла не хватит, даже чудодейственные руны не в силах смыть его запах. Демоническую вонь, которой я пропитался насквозь.
— Джейс, я вижу, что-то не так.
— Уходи.
Ты видишь?
Если бы ты на самом деле все понял, я увидел бы, как тревогу в твоем взоре смывает приливной волной отвращения.
Я ведь был с ним, Алек.
Я был с ним. Сегодня по собственной воле. И, о Ангел, сложнее всего мне было не признать свою слабость. Сложнее было уйти от него. Сюда, в Институт. От него.
Это как рвать свое тело на части, отсекать кусок за куском клинком серафима. Это какая-то первобытная связь, сильнее, чем у нас с тобой. Потому что он мне — ближе парабатая.
И я все еще ненавижу в себе это. Эту невозможную тягу.
Его руки, как якоря, что еще держат меня на плаву. А стоны, как музыка. Ты знаешь, как он красив, когда он со мной, когда его волосы отливают жемчугом в свете луны?
— Ты сам не свой с тех пор, как…
Все верно, брат. С тех пор, как мы нашли брата Клариссы.
Его зовут Джонатан. Джонатан Кристофер.
Знаешь, иногда мне кажется, что это имя выбито у меня на костях.
Сам не свой.
Ты прав, Алек. Не свой и не твой, не Клариссы. Только его — Джонатана. Рядом с ним, до конца. И в адское пекло мы рухнем вместе. Не разнимая рук.
— Я же чувствую, тебя гложет что-то. Откройся мне, Джейс. Кому, если не мне?
Кому?
Ты так слеп на самом деле, Алек. Слепы вы все.
Потому что мне не нужен Сумеречный мир без него, Джонатана.
Потому что я хотел бы просто играть с ним в четыре руки сонаты Шопена. И пусть мир вокруг в это время дымится в руинах. Больше не важно ничто.
Убей меня, Алек.
Убей, если хочешь спасти.
Потому что отныне тебе пришлось бы выбирать: я или мир.
А я все это время видел бы лишь его. Джонатана.
— Просто убей меня, брат. Потому что иначе рассвет уже никогда не наступит.
Я сделаю этого для него.
Я сожгу для него весь этот мир, отдам на растерзание демонам.
Для него.
