– Мы задолжали тебе, Поттер. Без дураков. И меньше всего сейчас ты должен делать что-то из того, чего ты не хочешь. Только потому, что этого ждут или считают правильным. Бред все это…

– Кто бы подумал, правда, Малфой?

Гарри вдруг хохотнул и зачем-то закатал рукава, щелчком отшвырнул магловскую вонючую гадость.

– Кто бы подумал, что в конце концов, мы придем к этому, правда?

И, хмыкнув в ответ на так нелепо вздернутые на вампирском лице брови, прижался губами к холодным, измазанным наколдованной кровью губам.

“Думал, я думал об этом прорву раз и ненавидел за это, мордредов Поттер, мальчик-герой”, – мог бы прошипеть Драко в лицо уже давно не врага.

Он мог бы, если бы не был так занят, отвечая на поцелуй.

========== Часть 40. ==========

Комментарий к Часть 40.

https://pp.userapi.com/c840526/v840526794/25bcb/Z1aaYXqAvkg.jpg

– Поттер, сколько раз говорить?! У меня аллергия на твое мандариновое дерево, за каким боггартом ты каждый раз пихаешь его мне под нос?

Малфой фыркнул прямо в чашку с черным обжигающим кофе, который пьет всегда без сахара и сливок, потому что ведь: “Все аристократы, да будет известно тебе, Поттер, употребляют этот напиток так и только так. А если тебе так хочется сливок с сахаром, хлебай их отдельно, нечего портить благородный вкус”.

– Здесь больше света, а в том углу, куда ты его запихал в прошлый раз, он зачахнет. Может быть, поэтому плоды на нем и не вызревают. Или тебе нужно привидение в доме?

– Приви… Признавайся, Поттер, ты рухнул с метлы, когда гонял вчера до темноты со своим Уизелом, и опять хорошенько приложился башкой? Это ДЕРЕВО! Просто дерево, и у меня от него слезятся глаза, и еще я все время чихаю.

Гарри отвернулся, пряча улыбку, сделал вид, что наливает себе чай – душистый сбор из каких-то там особенных трав, что пару дней назад притащила вернувшаяся из Перу Луна. Терпкий аромат поплыл по комнате, и Драко поспешно засунул нос в свою кружку, не прекращая ворчать.

– Драко, да оно ведь сейчас даже не цветет. И, между прочим, это не обычное дерево, а волшебное, с особенными свойствами, профессор Стебль так и сказала. Вообще, кто знает, вдруг и у него есть душа…

– Точно с метлы навернулся, – горестно изрек Малфой и потянулся к стопке золотистых блинчиков, что поутру испек старательный Кричер, проведавший о вспыхнувшей любви одного из хозяев к чудной кухне русских маглов.

Гарри буркнул что-то неразборчивое и незаметно отодвинул подальше от всевидящего Малфоя букет из васильков и ромашек, трансфигурированный в улыбающегося книззла. Нет, ну а что, красиво ведь, а Драко… ему бы лишь поворчать.

Это же Малфой. Тот самый Драко, что так трогательно краснеет в ответ на самые простые комплименты, бесконечно шлет филина с письмами, когда его Поттера отправляют в командировку, и делает самый потрясающий в мире ми… массаж. Тот Драко, что никогда не признается, что спит в обнимку с его рубашкой, когда Гарри уезжает из Лондона. Что пьет только из поттеровой кружки и носит дома его простые магловские футболки, а еще так бешено ревнует к каждому встречному и поперечному, что однажды на полном серьезе запер дома на два дня, усмотрев в обычном приветствии Колина Криви что-то… что-то ведомое одному лишь Малфою.

Тот Драко, что после Хогвартса так и остался наглым кусачим хорьком. Белобрысой слизеринской сволочью. Юркой серебристой змейкой, ядовитой смертельно. Поттер знает, что убьет любого, кто покусится на его Малфоя, на счастье, которое они, как ни крути, заслужили. И ему не понадобится ни Авада, ни даже дементор. Сотрет в порошок вот этими… своими руками.

– Между прочим, Поттер, я ведь просил не брать мою кружку. Тебе своей не хватает? Так давай, мы купим еще. Или хочешь, трансфигурирую из того огрызка метлы, что ты так старательно прячешь за этим своим деревом?

Вздергивает свои невыносимые брови и смотрит в упор, не мигая. Отпивает свой уже остывающий кофе, чуть отставив мизинец, загораживающий размашистую “Г” на боку ослепительно белой кружки.

– Н-нууу, ты хорек, – изумленно выдохнет Поттер, наклоняясь к все еще чинно восседающему за столом, скользнет языком в приоткрытые губы Малфоя, что на вкус как кофе, вишневое варенье и те самые мандарины, что никак не вырастут на злополучном дереве, на которое у Драко якобы аллергия.

========== Часть 41. ==========

Комментарий к Часть 41.

https://pp.userapi.com/c841030/v841030300/3d820/2oMu43erT5E.jpg

Так вот и выглядит человек, из которого дементор высосал душу, понимает Малфой.

Только так.

Лицо белое, точно заиндевевшее, вообще ни кровинки. А губы – неестественно яркие, и струйка крови из уголка. Еще его глаза, да. Потухшие, пустые стекляшки. Какого-то болотного оттенка, что неразличим за стеклами этих круглых, дурацких очков.

– Драко?

И голос подстать. Жухлый и ломкий, как осенние листья, что хрустели под ногами, когда они последний раз ходили в Хогсмид. Когда целовались там на каждом углу до лопнувших губ и получили нагоняй от мадам Розмерты, а потом едва успели вернуться в положенный срок, потому что Визжащая хижина так заманчиво манила уединением…

У Драко рвется что-то в груди, и сердце, кажется, давно раскрошило ребра в труху, как сам он на уроках Снейпа – какой-нибудь корень в ступке – до пыли. Но отрывается от своей спутницы нарочито медленно, откидывает назад упавшие на лицо пряди.

…своими длинными, музыкальными пальцами, которые Гарри так любит обхватывать губами… любил…

– Что, Поттер, не спится? – фирменная гаденькая малфоевская ухмылка за которую и сам бы себе все зубы повыбил. Девчонка виснет на руке, льнет, как намокшая ткань. Неприятно. А у Поттера… у Гарри руки… не сжимаются в кулаки – виснут бессильно плетьми вдоль тела. Как те диковинные растения в теплицах Стебль, что совсем не переносят солнечный свет.

– Драко…

Может быть, это ступор или его заклинанием каким приложило? Или все эта девчонка рядом с Драко – Дафна, кажется, или как… Как много видел Поттер? Как много успел?..

Хотя… не этого ли ты добивался, Малфой?

– Драко.

– Мерлин, Поттер, тебя заело? И что-то ты… серый какой-то? Может, позвать нищеброда и грязнокровку, пусть отведут тебя к Помфри?.. Укрепляющие зелья какие?.. Или без сновидений, если опять те кошмары, о которых все уши нам с первого курса считай прожужжали.

Понимает, что срывается в лепет и вновь натягивает свою равнодушно-склизкую улыбочку. Тесную и гладкую, как новые перчатки для верховой езды.

– Драко, но как же… мы…

Выжимает из себя еле-еле. Так, словно его Круциатусом пытают. Он и на ногах-то едва держится. Золотой чудо-мальчик. Мальчик-что-должен-остаться-в-живых.

“Любым способом, Драко”, – напоминание хлесткое, как пощечина. Обидное, и от него точно также горит, только не кожа, а где-то глубоко… Где-то там, где лишь Поттер умел разводить костер до небес, а теперь… теперь там опять все стянется льдом, как и прежде. Никакие Согревающие чары уже не помогут.

Не Драко Малфою, ему – больше нет.

– Мы, Потти? Какие, к боггарту, еще “мы”? Ты парочку-другую перепихов случайных воспринял, как признание в любви до гроба? Предложение руки и сердца, быть может? Мерлин мой… да ты еще тупей, чем я полагал… Впрочем, Потти, я должен признать, ты был очень даже неплох. Дело в том, что мне уже надоело… приелось. Знаешь, как тыквенный сок изо дня в день – как ни люби ты его, опротивеет всенепременно.

Каждым словом – гвоздь в крышку гроба того, что разрушил, убил, растоптал вот здесь, в каменных и сырых переходах подземелий Слизерина, где пацан наверняка искал его после пары раздельных занятий. Соскучился.

Сука. Почему?.. почему только так?…

У Гарри губы трясутся и пальцы… пальцы скрючились, точно от судороги. В лице – теперь совсем ни кровинки. И если до того он казался бледным, то сейчас – точно выцвел. Как те магловские детские книжки, которые нужно раскрашивать яркими карандашами. Он видел такие у перваков-грязнокровок…